Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи (СИ) - Агишев Руслан - Страница 32

— Все оказалось бес толку.

Планировавшийся мощный удар бронированным кулаком из тысячи танков на деле оказался лёгкой пощечиной, нанесённой раскрытой ладонью. Под непрерывными ударами с воздуха никакой концентрации резервов не случилось. Вдобавок были потеряны сотни машин от поломок, нехватки боеприпасов и горючего. В результате в бой приходилось вступать по частям, не зная, что делает и где находится твой сосед.

— А, главное, как бежим, как бежим, — горько усмехнулся хватая новый карандаш. — Скорее драпаем. За три недели прости триста вёрст успели на восток от махать… Вот тебе и малой кровью.

Настоящим бедствием стала паника, из-за которой бойцы ротами покидали хорошо укреплённые позиции, бросали совершенно исправную технику. Именно такой вопиющий случай сейчас и рассматривал трибунал в соседней комнате. После гибели командира и возникшей после этого паники почти два полка бросило свои укрепления и отправилось в тыл. По дороге в добавок заплатили в лесу, разбрелись.

— Все, хватит! — устав от бесплодных размышлений, он, наконец, хлопнул ладонью по столу. Нужно было снова возвращаться в Москву, здесь делать было больше нечего.

Но, выйдя из комнаты, спешить не стал. Остановился у соседних дверей, привлеченный громкими голосами.

— … Я принял абсолютно правильное решение, полностью оправданное советской военной наукой. После гибели генерал-майора Солянкина я принял командование остатками дивизии на себя и должен был сохранить личный состав и материальную часть. Единственным верным решением в той ситуации был отход, что нами и было сделано, — уверенно вещал лысый крепыш с лычками полковника, сидевший перед военной коллегией трибунала. — К тому же с дивизионных складов мы вывезли все, что смогли. Остальное же уничтожили, чтобы не досталось врагу.

Жуков, застыв у косяка двери, скрипнул зубами. В другое время и в другом месте он бы, наверное, смог понять и может быть даже оправдать полковника Кравченко. Ведь, одна из задач командира не ввязываться в невыгодный для себя бой, а создать такие условия, чтобы невыгодным он стал для противника. Азы военного искусства, которым, к сожалению, немецкое командование владело гораздо лучше советского.

Сейчас же все кардинально изменилось. Все предыдущие планы, расчеты пошли к черту. И от бойцов и командиров требовалось лишь одно — на своих позициях стоять на смерть, чтобы дать возможность в тылу выстроить новую линию обороны. А полковник Кравченко же…

— Никто на моем месте не сделал бы лучше. Слобожаны совершенно не приспособлены для обороны, особенно против моторизованных сил врага, — обвиняемый и не думал признавать вину, яростно защищаясь. Причем убежденность в его голосе не просто не убавилось, а скорее прибавилось. Похоже, заметил молчание Жукова и принял его в свою пользу. — Для успешной обороны там нужны были силы, превышающие наши в три, а то и четыре раза с приданными артиллерией и танками. В моем же распоряжении было чуть больше двух полков и одна батарея гаубиц, на которые, заметьте, было лишь по два боекомплекта. Поэтому, готов повторить многократно и в любом месте, что никто другой бы на моем месте не добился большего.

Громко кашлянув, Жуков переступил порог, пересек комнату и оказался прямо напротив обвиняемого.

— Почему же никто не добился? — усмехнулся он, взглянув прямо в глаза полковника. — Не так давно я сам лично разговаривал с этим человеков. Прямо сейчас в городе Слобожаны держит оборону недавно сформированный 101-ый полк полковника Захарова, примерно полторы тысячи рядовых бойцов и командиров. И, представляете, в разговоре он даже не заикнулся про отсутствие укреплений, нехватку личного состава и боеприпасов. Он лишь спросил сколько должен держаться его полк.

Глядевший исподлобья, Кравченко потемнел лицом. Явно надеялся, что ему удастся убедить трибунал в своей правоте, и ему дадут еще один шанс.

— И мне только что доложили, что полк полковника Захарова успешно отбил попытку противника сходу ворваться в город. Причем сделал это с большими потерями для немцев, что уже подтвердила авиаразведка. Вот так-то, гражданин Кравченко…

При слове «гражданин» у обвиняемого дрогнули плечи. Из него, словно вынули стержень.

— Значит, и вы могли своими силами организовать оборону так, чтобы встретить врага во всеоружии. Но вы запаниковали, испугались за свою шкуру, — Жуков уже забыл о том, что в другом времени и месте этого полковника можно было понять и оправдать. Сейчас он видел перед собой лишь паникера и труса, действия которого могли привести очень серьезным последствиям на этом участке фронта. Ведь, он был не просто рядовым красноармейцем или комроты, а возглавлял крупное воинское соединение, неполную бригаду, по-хорошему. — Вы даже не смогли грамотно организовать отход. В городе было сожжено много продовольствия, боеприпасов. Вы вывезли лишь каплю в море. Вдобавок, заблудились в лесу, где плутали больше суток.

Покачав головой, Жуков резко развернулся к членам военной коллегии трибунала.

— Думаю, товарищи, картина абсолютно ясна, — сухо подытожил генерал. — А теперь продолжайте без меня, сегодня я должен быть в Москве.

Кивнув, он вышел из комнаты. Ожидавший его у здания ординарец облегченно выдохнул при виде генерала.

— Пусть заводят, — бросил Жуков, направляясь к самолету.

Быстро взобрался по лесенке в самолет и сразу же углубился в свои записи. По прилету нужно будет немедленно прибыть в Кремль для доклада об обстановке на местах, а для этого следовало подготовиться.

— Взлетаем, товарищ генерал, — донеслось из кабины, и взревели двигатели, заставляя машину сотрясаться от хвоста и до самого носа.

А через минуту Жуков уже и думать забыл обо всех недавних событиях, сосредоточившись на своих соображениях. Но, задержись в штабе хотя бы на пол часа, он наверняка бы узнал еще кое-что любопытное о г. Слобожаны и оборонявшем его 101-ом полку. Ведь, именно в этот самый момент в штаб звонил тот самый полковник Захаров и докладывал о странном поведении противника. После неудачной дневной атаки немцы почему-то решили отойти от города, хотя недостатка в силах они явно не испытывали…

Кстати, есть еще пара необычных книг о 41-ом.

ПЕРВАЯ о друиде, населившим белорусский лес живыми чудовищами и натравившим их на немцев. https://author.today/reader/262130/2357408

ВТОРАЯ о физике из будущего, с помощью плазмомета испепелявшего немецкие танки, самолеты, эшелоны и целые города https://author.today/reader/314768/2871650

Глава 16… И что же теперь?

с. Сургодь, Мордовская АССР

Кудяков Наджип, председатель колхоза, открыл дверь клуба и удовлетворено хмыкнул. Целый час до сеанса, а зал уже полон — яблоку негде упасть. Сразу видно, что народ соскучился по такому делу. Война, смерть, страх, а душа все равно требовала чего-то светлого, душевного.

— Эх, проклятая, будь она неладна, — тяжело вздохнул он, как некстати вспомнив недавние сводки СовИнформБюро.

Раньше кинопередвижка часто в село приезжала. Считай, раз, а то и два раза в месяц, точно какой-нибудь фильм показывали. В сельском клубе тогда не то что в проходе сидели, в окнах гроздьями висели. По два раза приходилось одну и ту же пленку крутить, чтобы все успели посмотреть. Если же «Трактористы» или «Волга-Волга» привозили, то, вообще, пиши — пропало. Стены трещали от наплыва желающих, парни рожи друг другу в кровь били за место в зале, девки волосы у товарок вырывали.

Сейчас, понятное дело, им не до фильмов было. Кинопередвижка теперь все больше хронику возит. Крутят то про трудовые будни на заводах, то про колхозную страду. На экране мужчины и женщины работают на станках, рубят уголь и плавят метал, ухаживают за скотиной. Словом, крепят тыл.