Мой механический роман - Фолмут Фэролл Алексин - Страница 42

– Бель, – удивленно произносит он. – Привет, малышка.

– Привет, пап. – Она слегка улыбается, но затем быстро и виновато поворачивается ко мне. – Это Тео, – поясняет затем, и ее отец бросает на меня стандартный отцовский взгляд. – Мы хотели спросить, не мог бы ты помочь нам со школьным проектом.

– Проектом? Конечно. Пойдемте, – соглашается отец Бель, и да, я понимаю, что сейчас невозможно понять, что она испытывает, но мне кажется, будто я уже понимаю ее чуть лучше.

Потому что, заранее зная, что этот мужчина развалил свой брак, невольно ждешь, что он будет похож на злодея или просто плохого парня, однако это не так. Отец Бель производит впечатление очень хорошего человека, и если бы я ничего не знал, то сказал бы, что он в жизни не делал ничего дурного.

Мне сразу же становится понятно, откуда Бель научилась делать все те странные штуки, которые она так умело мастерит, потому что в сарае ее отца лежат такие материалы, за которые я в детстве просто убил бы. Нет, конечно, у меня было множество дорогостоящих игровых приставок, и я возился с робомобилями, но у отца Бель, кажется, имеются абсолютно все инструменты в мире: домашняя кузница, паяльные приспособы, целая зона, отведенная, кажется, для работы с деревом, склад автомобильных запчастей…

– Я разнорабочий, – поясняет он, поймав мой взгляд. – Не могу сказать, что это приносит большую пользу, но у детей всегда были материалы для научных ярмарок.

– Ты участвовала в научных ярмарках? – удивленно спрашиваю я Бель, и она смущенно хихикает.

– Я соорудила эту, как ее… Атмосферу? Наверное, можно назвать так. Она демонстрировала влияние цвета на когнитивную деятельность, – делится она. – Было очень непросто.

– Но дочка выиграла главный приз, – с гордостью замечает ее отец.

– Это было очень давно. Еще в средней школе. Ничего особенного. Итак, полиуретан? – спрашивает Бель.

Похоже, это единственная вещь, которой у ее отца не оказалось в достатке, хотя кое-какие запасы все же нашлись. Он показывает нам, как присоединить одну пластиковую деталь к другой, и предлагает попрактиковаться на более мелких частях.

Я, в свою очередь, предлагаю прикинуть масштаб нашего бота, чтобы получить представление о том, сколько нам понадобится материала всего, так что сажусь за стол, чтобы набросать расчеты, а затем возвращаюсь и передаю их Бель. Она внимательно изучает их и кивает.

– Для чего это, еще раз? – спрашивает отец Бель, словно ожидая какого-то развернутого ответа.

– Для уроков, – не поднимая глаз, отвечает та, доставая маркер, чтобы наметить на пластике указанные мной параметры.

Ее отец смотрит на меня в поисках подтверждения, но я ничего не добавляю.

«Извините, – молча думаю я, – но я в ее команде».

В конце концов мы создаем миниатюрный (весьма крошечный на самом деле) макет нашей пластиковой брони, и, хотя Бель явно взволнована, жужжание ее телефона возвращает ее в то настроение, в котором она и пребывала, когда мы только приехали сюда.

– Что ж, судя по всему, придется нам убедить Мака включить полиуретан в бюджет, – невнятно сообщает она мне, – но все должно получиться.

Я киваю.

– Обязательно поговорю с ним.

– Это хорошо.

Она бросает на меня многозначительный взгляд; Мак ей не слишком нравится. И я понимаю, почему, однако мне трудно не скрестить пальцы за спиной и не понадеяться, что это всего лишь несовпадение характеров. Это звучит наивно или, быть может, несерьезно, но я не думаю, что они в конце концов так и не смогут поладить. Я определенно на стороне Бель, и не знаю, как это воспринимается другими. Ведь это же Мак – человек, который научил меня всему, что я знаю о кодировании и робототехнике. Могу ли я вот так просто встать ему в оппозицию?

– Ладно, пап, – произносит Бель, поворачиваясь к нему, – спасибо тебе за помощь, но, наверное, мне пора отвезти Тео домой.

Ага, значит, козлом отпущения буду я.

– Спасибо вам за помощь, мистер Майер.

Ее отец выглядит слегка разочарованным.

– Ты уверена, что не хочешь остаться на ужин, БэбиБель? (Я приберегу это прозвище на потом, чтобы поддразнить ее при случае.) Я мог бы попросить Люка захватить по дороге торт…

– Нет, пап, все в порядке. Мне правда пора возвращаться. – Она колеблется, но потом все же обнимает его. – Спасибо.

– Ну, хорошо. – Он целует ее в лоб, с грустью глядя, как дочь уходит. – Приятно было познакомиться с тобой, Тео.

– Да, мне тоже.

Мы пробираемся обратно через дворик, садимся в машину, но она по-прежнему ничего не говорит. Так что я тихо сижу с изготовленной нами броней на коленях. Машину Бель не заводит. Она вообще ничего не делает.

– Прости, – поясняет она. – Я просто пытаюсь успокоиться, понимаешь?

– Не торопись. Мне некуда спешить, – отзываюсь я, вертя в руках пластиковую миниатюру. – Все-таки броня получится чертовски крутой, – негромко добавляю, потому что хоть и понимаю, что дело в сложных отношениях Бель с ее отцом, но по-прежнему обожаю роботов.

Любое вращающееся оружие, которому придется рассечь этот пластик, будет только причинять ущерб самому себе, что весьма затруднит нанесение хоть сколько-нибудь мощных ударов в придачу, и это обеспечит нам отличные шансы на победу за конструкторское решение.

Она поворачивает голову и смотрит на меня, почти смеясь.

– Ты такой ботан.

– О, я знаю. Мама все время называет меня так. Видимо, ботаники сейчас на пике популярности.

– Так и есть.

Я вскидываю бровь, и она корчит гримасу.

– Да ладно, я же смотрю кино.

– Да неужели? Ты прочитала об этом в каком-то подростковом журнале, да?

Она стонет в голос, пихая меня в бок.

– Все ботаники, кроме, судя по всему, тебя.

– Эй, – восклицаю я, притворяясь обиженным, однако не могу удержаться от ухмылки. – Ты же в курсе, что я сижу прямо здесь, верно?

– Боже, твоя ботаническая энергетика сейчас такая душная.

– Да, прямо как дезодорант «Акс», только еще более соблазнительная.

– Боже, Тео, это мерзко…

– Удивлен, что ты вообще можешь сопротивляться мне, если честно.

– Меня удерживает ремень, – парирует Бель, поспешно пристегиваясь. – Иначе кто знает, что могло бы произойти.

– Но я не пристегнут.

И тут мы оба замираем, потому что если продолжим… Я не уверен, что сделаю, если мы продолжим.

Я не знаю, захочу ли вообще остановиться, если продолжу.

Я даже не знаю, что именно продолжу.

– К счастью, я не так безнадежна, как ты, – заявляет Бель, спасая нас обоих.

Или нет. Может быть, я не хочу, чтобы меня спасали.

– Бель, – тихо произношу я, и внезапно у меня пересыхает во рту. Думаю, как и у нее.

– Да, Тео? – шепчет она.

На ее волосы падает слабый отблеск уличного фонаря, и от нее пахнет опилками и клубничным бальзамом для губ, и на секунду мне становится совершенно все равно, что будет дальше. Я начинаю понимать, почему так разозлился, когда Дэш пригласил ее на вечер встречи выпускников, и почему весьма расстроился, когда она не попросила меня помочь с нашим мелким ботом. Почему я каждый день бегом мчусь с тренировок для того, чтобы просто постоять рядом с ней и потыкать в провода. Почему я позвал ее поехать со мной на детский футбольный матч и зачем купил ей эту маленькую глупую ручку для ящика в виде птицы. Внезапно я отчетливо понимаю, почему мне не все равно, когда ей больно.

Потому что я постоянно думаю о ней. Потому что она вечно удивляет меня и заставляет смеяться. И что бы у нас с ней ни происходило – это единственное, что дается мне легко.

Потому что, где бы я ни был, мне всегда хочется, чтобы она была рядом.

Я наклоняюсь вперед, и Бель затаивает дыхание в ожидании. В такой близи от нее я чувствую аромат роз, исходящий от ее волос, и вижу, как изгибаются ее губы, когда она смотрит на меня. Я замираю, выжидая, не отстранится ли она или не отвернет ли голову в сторону, но она не делает этого. Вместо этого наклоняет свой подбородок навстречу мне – всего на один крошечный миллиметр.