Николай I Освободитель // Книга 9 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 16

Определенную проблему представляли собой местные агрессивные племена зулусов, однако против современного оружия им противопоставить было откровенно нечего. Наоборот я рассматривал их как ценный ресурс и предполагал возможность в дальнейшем привлекать дикарей к службе в российской армии.

— Хорошо бы заранее со всеми договориться, и разделить Африку на отдельные куски. Чтобы лишних конфликтов не провоцировать.

— Рано, — покачал головой Александр, — сначала нужно хорошенько закрепиться на побережье, завезти побольше русских крестьян, а уж потом делить. С позиции силы. Как ты любишь говорить: сначала едим твое, а потом каждый свое.

— Мне нравится ход твоих мыслей, сын, — я хлопнул расплывшегося в улыбке наследника по плечу. — Есть надежда что в и в будущем наша внешняя политика останется максимально прагматичной.

Вообще это уже было таким себе выработанным годами условным рефлексом. Едва Россия получала какие-то новые земли, как туда тут же начинали переправляться миграционные потоки по переселенческой программе. Этому способствовал закон о минимальном неделимом земельном участке, благодаря которому деревня центральной России ежегодно исторгала из себя до двух миллионов безземельных крестьян, не желавших батрачить на помещика или родственника, но не имевших при этом возможности приобрести надел в родных краях. Большая часть этих людей конечно осваивалась городами, где набравшая скорость индустриализация готова была поглотить абсолютно любое количество рабочей силы, однако и для экспансии наружу человеческого материала тоже хватало.

По данным статистического управления МВД за Урал — а фактически сейчас уже в северные киргизские степи и на берег Оби — переселялось по триста тысяч человек ежегодно. И это только тех, кто так или иначе участвовал в переселенческой программе, казаки, городские рабочие, купцы и прочие бродяги, мечтающие намыть золота или разбогатеть еще каким не слишком законным способом, в этой статистике учтены не были вообще.

Еще около пятидесяти тысяч человек отправлялись осваивать Тихоокеанские владения империи по морю, а вот теперь открывалось еще одно направление — Африканское. Что касается последнего, то в этом вопросе я изначально решил не повторять ошибок европейских стран из неизвестного тут еще будущего. Россия будет колонизировать земли так, чтобы в будущем местное чернокожее население просто не смогло отобрать эти территории обратно.

У меня в голове выглядело это предварительно так: мы завозим русских крестьян в Африку и выдавливаем с побережья черное население вглубь континента. Образовываем обычную губернию, встроенную в уже существующую административную пирамиду, а те земли, которые мы контролируем, но еще не освоили, считаются колонией. При этом чернокожим местным будет запрещено селиться на побережье, а если они захотят получить подданство и стать полноценными гражданами Российской империи, то путь их должен лежать в метрополию. Небольшое вливание чужой крови тут ни на что не повлияет, и будет только полезно. В евгеническом плане.

Да, такой вариант делает эксплуатацию колоний заметно менее выгодной, да и от проблем с сепаратизмом — Канада, Австралия и Новая Зеландия не дадут соврать — полностью не застрахуют. Но я максимально хотел избежать ситуации с которой столкнулись в будущем та же Бельгия, Португалия и Франция, — впрочем, про русских в Закавказье и Средней Азии тоже забывать не следует — когда белое меньшинство в колониях было вынуждено откровенно драпать с земель, на которых сто лет подряд жили их предки. Убегать под страхом смерти бросая все имущество и демонстрируя неспособность государства защитить свои интересы.

При такой системе освоения новых территорий, даже в случае ослабления империи, отвалившиеся колонии останутся в глубине континента, а на берегу вполне безопасно будут существовать губернии, населенные исключительно белым населением.

Хоть, по правде говоря, до такого я бы доводить совсем не хотел. Там, где флаг империи был единожды поднят, спущен он никогда больше не может быть. Отныне, как говорится, и вовек.

Глава 6

— Ну что ж, господа, командуйте, я с удовольствием посмотрю на ваши новации, — я повернулся к адмиралу, явно смущенному присутствием рядом целого императора и добавил. — Ну что вы в самом деле, как институтка, право слово, а не русский адмирал. Ваше хозяйство, вам и карты в руки.

Епанчин кивнул, пробормотал что-то типа «да, ваше императорское величество» и махнул рукой только и ожидавшему его команды сигнальщику. В тот же момент на вершину сигнальной мачты взлетел набор разноцветных сигналов. Я хоть наизусть морскую азбуку выучить так и не удосужился, однако основной смысл понять было не сложно. Адмирал скомандовал начало учебной атаки.

— А хорошо идут! — Я поднес к лицу подзорную трубу и направил ее на интересующие меня кораблики. По ту сторону увеличительного стекла пара маленьких, всего 7 тонн водоизмещения, кургузых суденышка отделились от обеспечивающей их передвижение вне боя матки и, извергая из труб черный дым вперемешку с искрами от несгоревших частиц угольной золы, рванули изо всех сил в сторону подготовленных для испытаний мишеней. — Какое волнение они способны выдержать?

— Практически никакое, ваше величество, — пожал плечами адмирал. — Даже небольшая волна уже может стать серьезной проблемой. Уже четырехбальное волнение практически исключает возможность использовать подобного типа минные катера.

— А если увеличить водоизмещение? — Я оторвался от трубы и взглянул на собеседника.

— Для того, чтобы уверенно держать волну хотя бы четыре, а лучше даже пять балов, нужно увеличивать корабль минимум вчетверо. Однако тогда теряются все его преимущества: простота, дешевизна, да и экипаж понадобится сильно увеличить. Ну а…

— Ну да, понятно, — я кивнул, соглашаясь с невысказанной мыслью адмирала.

Экипажи катеров, несущих шестовые мины, были фактически настоящими смертниками. Сама концепция применения оружия требовала сближения фактически на пистолетный выстрел: катер на полной скорости приближался к вражескому броненосцу, заводил прикрепленную к длинному шесту мину под вражеское днище, экипаж инициировал подрыв и пытался после этого как-то убежать. При этом подобраться к вражескому кораблю условно устаревшей конструкции с большим количеством пушек на минном катере можно было только теоретически. Если добавить сюда еще и тот момент, что зачастую на борту матросы могут быть вооружены ружьями, а укрыться на маленьком суденышке просто негде, то шансы на успешную атаку видятся совершенно ничтожными.

Другое дело вооруженные несколькими крупнокалиберными пушками броненосцы. У них и скорость поменьше и огневая мощь в первую очередь направлена на преодоление брони такого же бронированного собрата. «На берегу» возможность успешной атаки такой цели виделась гораздо более вероятной.

Ну и конечно использовать минные катера в первую очередь предполагалось ночью. Приблизиться несущей катера маткой к стоянке вражеских боевых единиц уже в темноте, спустить их на воду, аккуратно подкрасться на малой скорости и учинить диверсию. А потом сбежать пока враг не проснулся.

Во всяком случае теоретически это должно было выглядеть именно так, как оно будет на практике, пока естественно никто до конца не понимал. Честно говоря даже я, знающий из собственной истории об успешном — эпизодически но тем не менее — применении шестовых и буксируемых мин, с большим трудом понимал, как их можно использовать в реальном бою.

Катера меж тем набрали максимальную скорость и слегка подпрыгивая на водной ряби, присутствующей на поверхности моря, понеслись к мишеням. Еще на полпути члены экипажа начали выдвигать вперед длинные трубы, на концах которых был прикреплен двухпудовый заряд динамита. По расчётам моряков такого количества взрывчатки было достаточно, чтобы с гарантией отправить на дно любой современный боевой корабль.

При приближении к цели катера начали тормозить и маневрировать чтобы подойти к условному противнику с о стороны борта. Роль условного противника в данном случае выполняли конечно же не броненосцы, а старые потрепанные жизнью и, откровенно говоря, полусгнившие уже деревянные посудины в прошлой жизни бывшие каботажными лихтерами, нынче списанные в утиль по причине обветшалости.