Твердая рука - Френсис Дик - Страница 58

— В таком порядке?

— Да, пожалуйста.

Я мог бы пролежать на диване тысячу лет, но поборол себя, поднялся, забрал фотоаппарат и отправился наверх к Чико.

Он тоже лежал на диване и бессмысленно глядел в потолок. Очевидно, воздействие лекарств постепенно уменьшилось. Когда я сообщил, что хочу его сфотографировать, он вяло запротестовал.

— Да пошел ты...

— Подумай об официантках.

Я откинул одеяло и простыню и сфотографировал все его раны и синяки. Ну, а раны и синяки в душе Чико никакому измерению не поддавались. Я снова укрыл его.

— Прости, — сказал я.

Он не ответил, а я подумал, что мне в общем-то незачем извиняться. Зато, что не вовремя явился к нему, или за то, что втянул его в свои дела, и результат оказался страшным? Недавно он заявил, что никакой тайны синдикатов не существует, и был прав.

Я вынул кассету с пленкой и протянул ее Чарльзу.

— Попросите напечатать фотографии к завтрашнему, — сказал я. — Объясните, что это нужно для полиции.

— Но ты же говорил, что обойдешься без полиции, — удивился Чарльз.

— Да, но если он подумает, что в полиции уже есть показания, то к ним не побежит.

— Наверное, тебе ни разу не приходило в голову, что ты себя мало ценишь, проговорил Чарльз и дал мне чистую рубашку.

Я позвонил Льюис и сообщил, что не смогу сегодня с ней встретиться. Так сложились обстоятельства, уклончиво заметил я, и она отреагировала достаточно спокойно.

— Ну, ничего.

— А вот мне не «ничего», — не выдержал я. — Может быть, через неделю?

Кстати, что ты будешь делать в ближайшие дни?

— Дни?

— И ночи?

Она явно повеселела.

— Работать над книгой.

— О чем она?

— О розах, облаках, звездах и их роли в жизни твоей приятельницы.

— О, Льюис, как я хочу тебе помочь, — вздохнул я.

Она рассмеялась и повесила трубку, а я отправился к себе в комнату и снял запыленную, окровавленную и потную рубашку. Окинул беглым взглядом свое отражение в зеркале и не обрадовался. Надел мягкую фланелевую рубашку Чарльза и улегся в постель. Подобно Чико, я лежал на боку и чувствовал то же, что и он. В конце концов мне удалось заснуть.

Вечером я спустился в гостиную, сел на диван и стал ждать Чарльза, однако первой появилась Дженни.

Она увидела меня и мгновенно вспыхнула. Потом посмотрела мне в лицо и сказала:

— Нет, неужели снова?

— Привет, — поздоровался я.

— И что у тебя на этот раз? Вновь сломал ребра?

— Нет, наверное.

— Я тебя слишком хорошо изучила. — Она села на другой конец дивана, у моих ног. — Что ты здесь делаешь?

— Жду твоего отца.

Дженни уныло взглянула на меня.

— Я собираюсь продать эту квартиру в Оксфорде, — сообщила она.

— Неужели?

— Она мне разонравилась. Льюис Макиннес уехала, и квартира постоянно напоминает мне о Ники...

— А я не напоминаю тебе о Ники?

Она удивилась и ответила:

— Конечно, нет... — А потом неторопливо добавила:

— Но он... — и оборвала себя.

— Я его видел, — признался я. — Три дня назад, в Бристоле. Он здорово похож на меня. От изумления она лишилась дара речи.

— Разве ты этого не замечала? — не отставал я. Дженни покачала головой.

— Ты пыталась вернуться к самому началу нашего знакомства.

— Это ложь. — Но по ее голосу я понял, что был прав. Она даже намекала мне на это сходство, когда я приехал в Эйнсфорд и взялся за поиски Эша.

— И где ты намерена жить? — полюбопытствовал я.

— А почему это тебя так волнует?

Я подумал, что ее жизнь в той или иной мере всегда волновала меня.

— Как ты его нашел? — задала она вопрос.

— Он дурак.

Мои слова не привели ее в восторг. Дженни метнула на меня враждебный взгляд, дав понять, кого из нас она до сих пор предпочитает.

— У него есть другая женщина, — сказал я. Дженни гневно вскочила, и я с запозданием осознал, что наговорил лишнего и она может меня ударить.

— Ты что, хотел меня разъярить? Тебе что, от этого лучше, да?

— Ты должна выбросить его из головы, пока он еще не попал под суд и не загремел в тюрьму. Ты же проклянешь себя, если этого не сделаешь.

— Я тебя ненавижу, — заявила она.

— Это не ненависть, а оскорбленная гордыня.

— Да как ты смеешь!

— Дженни, — начал я. — Не стану скрывать, для тебя я готов на многое. Я долго любил тебя, и твоя судьба мне не безразлична. Зачем же мне было искать Эша и обвинять его в мошенничестве, если ты так ничего и не поняла? Открой глаза и посмотри, каков он на самом деле. Ты не на того разозлилась. Это он во всем виноват.

— Ты ничего не добился, — неприязненно проговорила она.

— Уходи, — бросил ей я.

— Что?

— Уходи. Я устал.

Она не сдвинулась с места и то ли недоуменно, то ли с отвращением глядела на меня. В эту минуту в гостиную вошел Чарльз.

— Хэлло, — сказал он. По выражению лица моего бывшего тестя я понял, что его насторожила, общая атмосфера.

— Здравствуй, Дженни. Она приблизилась и поцеловала его в щеку.

— Сид уже рассказал, что он отыскал твоего друга Эша? — спросил он.

— Он не мог утерпеть.

Чарльз принес большой коричневый конверт. Он открыл его, вынул его содержимое и передал мне. Там были три фотографии Эша и очередное письмо с просьбой. Фотографии получились удачными.

Дженни выхватила два снимка и начала рассматривать верхний.

— Ее зовут Элизабет Мор, — медленно произнес я. — А его настоящее имя Норрис Эббот. Она называет его Нед.

На третьем снимке, который я взял в руки, они стояли в обнимку и смеялись.

Их лица светились счастьем, и они не пытались этого скрыть.

Я молча передал Дженни письмо. Она развернула его, посмотрела на подпись и сразу побледнела. Мне стало ее жаль, но я знал, что об этом нельзя говорить.

Она бы мне не простила.

Дженни перевела дух и протянула письмо отцу.

— Ладно, — проговорила она после паузы. — Ладно. Отдай эти снимки в полицию.

Она опять села на диван. По ее позе чувствовалось, что решение далось ей нелегко. Дженни вытянула ноги, выгнула спину, повернулась вполоборота и взглянула на меня.

— Ты хочешь, чтобы я тебя поблагодарила? — спросила она.

Я покачал головой.

— Когда-нибудь я это сделаю.

— Не стоит.

Она покраснела от гнева и сказала:

— Ты снова за свое.

— За что?

— Я не желаю чувствовать себя виноватой, а ты меня заставляешь. Я знаю, что часто обращалась с тобой по-свински. А ты играешь в благородство.

— Виноватой в чем?

— В том, что бросила тебя. Что наш брак распался.

— Но это не твоя вина, — возразил я.

— Да, не моя, а твоя. Твой эгоизм, твое упрямство, твоя проклятая жажда победы. Ради победы ты готов на все. Ты всегда должен быть первым. Ты такой тяжелый человек. Тяжелый для самого себя. Беспощадный к себе. Я не могла с тобой жить. Да и никто бы не смог. Женщинам нужны мужчины, которых надо утешать. Которые говорят, я не могу без тебя, помоги мне, успокой меня, поцелуй и мне станет легче. Но ты... Ты на это просто не способен. Ты всегда воздвигал стену и решал свои проблемы в одиночку, как и сейчас. И, пожалуйста, не доказывай мне, что ты не обидчив. Я тысячу раз видела, как ты мучался. Но ты привык высоко держать голову. Сегодня тебе очень плохо, и я это понимаю. Но ведь ты никогда не скажешь: Дженни, приди, помоги мне, а не то я заплачу?

Дженни остановилась и с грустью махнула рукой.

— Вот видишь, ты так и не смог мне возразить, — заключила она.

Несколько минут я молчал, а потом выдавил:

— Нет.

— Ладно, — сказала она. — Мне нужен муж, который не контролирует каждый свой поступок. Я хочу жить с человеком, не боящимся собственной слабости, раскованным, не стыдящимся эмоций. Ты превратил свою жизнь в чистилище, а я так не могу. Мне нужен человек, способный сломаться. Мне нужен... обыкновенный человек.

Она поднялась с дивана, наклонилась и поцеловала меня в лоб.

— Мне понадобилось время, чтобы все это понять, — призналась она. — И сказать, что я думаю. Но я рада, что у меня нашлись силы. — Она повернулась к отцу. — Передай мистеру Квэйлу, что Ники для меня — пройденный этап и я не стану препятствовать следствию. А теперь мне пора ехать. Я себя гораздо лучше чувствую.