Твердая рука - Френсис Дик - Страница 16

— В основном у меня идет серебро. И какао. Я покупаю и продаю.

— Какао? — недоверчиво переспросил он.

— Бобы, — пояснил я. — Шоколад.

— Плитки с орешками?

— Нет, не с орешками. С ними рискованно.

— Не понимаю, как у тебя хватает времени.

— Почти столько же у тебя уходит на болтовню с официантками.

— И что ты будешь делать с этими деньгами?

— Знаешь, я к ним уже привык, — сказал я. — И отношусь как к еде.

Мы мирно беседовали и, сами того не заметив, подъехали совсем близко к Ньюмаркету, сверились по карте, расспросили нескольких местных жителей и наконец добрались до невероятно чистой И ухоженной конюшни Генри Трейса.

— Похоже, посторонних тут нет, — проговорил я.

— Точно, — откликнулся Чико, и мы притормозили на гравийной дорожке. Я выбрался из машины и отправился на поиски Генри Трейса. Уборщица, которую я встретил у входа в дом, сообщила мне, что он вон там, направо, у себя в офисе.

Когда я вошел. Генри дремал в кресле. Мой приход разбудил его. Он сразу проснулся, как человек, привыкший спать урывками. Моложавый мужчина с безукоризненными манерами, короче, полная противоположность грубоватому, жесткому и лукавому Тому Гарви. Согласно бытующему мнению. Трейс считал выращивание лошадей настоящим большим бизнесом. Он полагал, что с кобылами способен управиться любой мало-мальски подготовленный человек. Однако его первые слова не соответствовали этому образу.

— Простите. Я не спал полночи... А собственно говоря, кто вы такой? Мы когда-нибудь встречались?

— Нет. — Я покачал головой. — Я просто надеялся вас повидать. Меня зовут Сид Холли.

— Да? А вы не родственник... Боже мой. Вы — это он.

— Я — это он.

— Что я могу для вас сделать? Хотите выпить кофе? — Он протер глаза. Миссис Эванс вам сейчас сварит.

— Не беспокойтесь. Если только...

— Нет. Валяйте. — Он поглядел на часы. — Вам хватит десяти минут? У меня деловое свидание в Ньюмаркете.

— В сущности, все очень неясно, — начал я. — Мне нужно узнать, в каком состоянии сейчас два жеребца, которых вам привезли.

— Какие два жеребца?

— Глинер, — проговорил я. — И Зингалу. Мне пришлось рассказать, почему это меня интересует и почему он должен сообщить мне о них. В конце концов он, подобно Тому Гарви, пожал плечами и ответил, что особой тайны тут нет.

— Наверное, мне не следует это говорить, но я бы не советовал клиентам делать на них ставку, — признался он. Очевидно, Трейс решил, что цель моего визита именно такова. — У них могут возникнуть трудности со спариванием, хотя им всего по четыре года.

— Почему?

— У жеребцов плохо с сердцем. Они устают от долгих тренировок.

— Оба?

— Да. Потому-то они в три года и перестали участвовать в скачках. И, по-моему, с тех пор их здоровье еще ухудшилось.

— Кто-то упоминал, что Глинер прихрамывает, — неуверенно произнес я.

Генри Трейс с грустью посмотрел на меня.

— У него артрит. В этом городе ничего нельзя сохранить в тайне.

На столе зазвонил будильник. Трейс привстал и выключил его.

— Боюсь, что мне пора. — Он зевнул. — В это время у меня особенно напряженный график.

Он достал из ящика стола электробритву и занялся своим подбородком.

— У вас все, Сид?

— Да, — откликнулся я. — Спасибо.

Чико захлопнул дверцу машины, и мы поехали назад в город.

— У них плохо с сердцем, — поделился с ним я.

— Плохо с сердцем.

— Настоящая эпидемия, тебе так не кажется?

— Давай спросим у ветеринара Бразерсмита. Чико прочел адрес. Он жил на Мидлтон-роуд.

— Да, я знаю. Этот дом принадлежал старому ветеринару Фулетту. В свой последний приезд я еще застал его в живых.

Чико улыбнулся.

— Занятно, когда кто-то помнит тебя сопливым мальчишкой-подручным, которого дразнили старшие.

— И у меня от страха мурашки по коже бегали.

— Ну, что же, вполне обычная реакция. Я провел в Ньюмаркете пять лет приехал туда в семнадцать и покинул город в двадцать один год. Там я выучился ездить верхом, скакать, да и вообще понял, что такое жизнь. Мне попался хороший старый наставник, и, поскольку я каждый день видел его жену, знал, как он живет и как ему удается все организовать, постепенно превратился из оболтуса в человека с приличными манерами. Он научил меня обращаться с деньгами, когда я начал много зарабатывать. Потом он решил, что с меня довольно, и отпустил. Я осознал, что его конюшня была для меня лучшей школой. Иными словами, с его помощью я приобрел социальный статус. Да, мне повезло с наставником, и в дальнейшем моя судьба складывалась удачно — я достиг высот в деле, которое по-настоящему любил. Но вот когда после этого вам изменяет удача, такое, черт побери, трудно пережить.

— Ты все вспоминаешь? — обратился ко мне Чико.

— Да.

На подъезде к городу мы миновали ипподром. Лошадей там было немного, что меня не удивило: позднее утро, они на привязи или в стойлах, а каких-то уже развезли по домам.

Я свернул, осмотрев знакомые уголки. Мы выбрались из машины, и я отправился искать ветеринара.

Мистера Бразерсмита на месте не оказалось. Мне сказали, что если я хочу срочно с ним связаться, то должен подъехать в конюшню на Бьюри-роуд. Его вызвали туда к заболевшей лошади. А если дело терпит, мне лучше зайти к нему домой, через полчаса он вернется завтракать. Мы поблагодарили служащих, снова сели в машину и начали ждать.

— У нас есть и другая работа, — напомнил я Чико. — Нам надо проверить синдикаты.

— А я думал, что этим занимается только Жокейский Клуб.

— Да, обычно они все делают сами. Но у нас иная задача — проверить человека, который курирует синдикаты.

— Рискованное дельце, — поразмыслив, отозвался Чико.

— Но так, чтобы он об этом не догадался.

— Неужели? Я кивнул.

— Речь идет об отставном суперинтенданте Эдди Кейте.

Чико разинул рот.

— Ты шутишь.

— Нет.

— Но ведь он сыщик. Сыщик из Жокейского Клуба.

Я поведал ему о сомнениях Лукаса Вейнрайта, и Чико заявил, что Лукас Вейнрайт, должно быть, ошибся. Вот нам и надо выяснить, спокойно принялся убеждать его я, прав он или нет.

— И как мы это сможем сделать?

— Не знаю. А ты как считаешь?

— По-моему, мозговой центр нашей группы — ты, а не я.

Параллельно Мидлтон-роуд тянулась грязная Рэндж-ровер. Мы повернули к дому Бразерсмита, одновременно выскочили из «Шимитара» и приблизились к мужчине в твидовом костюме, только что выбравшемуся из своего драндулета.

— Мистер Бразерсмит?

— Да. В чем дело?

Он был молод, нервен и постоянно оглядывался через плечо, словно его там кое-что беспокоило. Я решил, что он или приехал раньше времени, или, наоборот, опоздал.

— Вы не уделите нам несколько минут? — спросил я. — Это Чико Барнс, а я Сид Холли. Тут есть ряд вопросов...

Услышав, как меня зовут, он мгновенно отреагировал и посмотрел на мои руки, остановив взгляд на левой.

— Вы — человек с электропротезом?

— Э... да, — смущенно пробормотал я.

— Тогда заходите. Можно мне на него поглядеть?

Он повернулся и уверенно зашагал к дому. Но я стоял на месте и мечтал поскорее отсюда выбраться.

— Идем, Сид, — затормошил меня Чико, направившись вслед за Бразерсмитом.

Он посмотрел на меня и остановился.

— Покажи ему руку, Сид, если он так хочет, и, возможно, он нам чем-нибудь поможет.

Услуга за услугу, мелькнуло у меня в голове... Допустим, но цена меня совсем не устраивает. Я нехотя побрел в хирургический кабинет Бразерсмита.

Он задал мне массу вопросов, говоря четко и ясно, как с больным, а я отвечал ему с подчеркнутым безразличием. У меня накопился немалый опыт, как-никак я частенько посещал Инвалидный центр.

— Вам не трудно вращать запястьем? — спросил он.

— Да, немного. — Я показал ему, как это делается. — Там вставлено нечто вроде чашечки, которая соединяется с пальцами. Другой электрод, подключаясь, вызывает определенные импульсы, благодаря которым рука и поворачивается.