Князь Алтайский (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 55

В дверь проскользнул мой командир Волчьей Сотни:

— Викентий Георгиевич, — Мишка скинул колпак и поклонился, — К вам дьяк прибыл, из Приказа Большой Казны.

Я быстро вскинул глаза к потолку:

— Господи, я пошутил!

«Хе-хе», — сказал, наверное, Господь, — «Я тоже пошутил».

2

Ну что, Викешка, говорил я сам себе, спускаясь вниз, в гостевые покои, где меня ожидал дьяк. Привык, значит, ощущать себя самовластным правителем, этаким князем Алтайским? Свой флаг, значит, завел, монету свою чеканишь, армию свою организуешь, войны свои собственные заводишь… О Родине-то забыл? А Родина, в лице царя-батюшки, о тебе никогда не забудет, всегда найдет, из-под земли достанет.

Так что — кончился «князь Алтайский», вспоминай, что ты — боярин Осетровский. У которого, помимо огромной кучи прав, есть не менее огромная куча обязанностей перед престолом. Откуда там дьяк? Из Большой Казны? Значит — налоги. Нет, бояре налоги и прочие подати не платят. А вот на моих людей сейчас могут и насчитать… Хоть ты их всех в холопы обращай, те ничего не платят, ибо имуществом боярина считаются. Да еще, наверное, ясак с местных жителей обяжут собирать… или этим, вроде бы, Сибирский Приказ занимается?

Я чуть запнулся. А с чего это вообще ко мне цельный дьяк прибыл? Это должность слишком большая, чтоб самому за тридевять земель ехать. Может, за мной какие еще прегрешения налоговые нашли? Я повспоминал, но ничего такого не вспомнил. Странно, очень странно…

— Будь здоров, дьяк! — вошел я в покои.

Дьяк сидел за столом, так уж получилось, повернувшись ко мне тощей спиной, обтянутой серо-зеленым кафтаном. Погодите-ка…

Это не цвет Большой Казны. Это же…

Сокольник.

Царские спецкурьеры.

Царские соколы летают, где хотят, конечно, но… Ко мне-то он чего залетел? Или это не он? Это я залетел? Может, царь государь за мной какие прегрешения помимо налогов вспомнил? Так-то, у нас на Руси, любого боярина можно хватать и, не спрашивая, на кол сажать, и ни один не подумает «За что?». Только «За что именно?».

Может, до царя какие-нибудь слухи нехорошие дошли, исказившись по дороге до полной неузнаваемости? Может, по его мнению, я тут ислам принял — в хорошем смысле этого выражения — и теперь зовусь Эргэдэ-ханом? Или, может, я под руку телеутского князя Коки ушел? Или, может, я с джунгарами спелся? Может, я с джунгарами спелся? Может, я фальшивые монеты чеканю в подвале? Нет, насчет монет, конечно, правда, разве что — не в подвале, но, блин — откуда⁈ Может, мне пора уже поднимать Веселого Роджера и уходить в вольное плаванье? Может…

Тут дьяк-сокольник повернулся ко мне лицом. Очень знакомым, пусть и исхудавшим и измученным, лицом.

Передо мной в кафтане сокольника сидел не какой-то там дьяк или сокольник.

Глава Приказа Тайных Дел.

Царевич Иван.

Моя фантазия сказала: «На этом мои полномочия всё» — и отключилась. Потому что понять, ЗА КАКИМ ЗАЧЕМ приезжать ко мне целому ЦАРЕВИЧУ — я осознать не мог.

К счастью, долго держать меня в неведении царевич не стал.

— Отец убит, — отрывисто сказал он, — Царский Венец пропал. Романовы предали. На троне самозванец с поддельным Венцом.

Ну как так-то, а?!!!

Конец