Тени исчезают на рассвете - Квин Лев Израилевич - Страница 23

Алексей стал приглядываться к Олегу Викторовичу. Да, он действительно какой-то странный. Ходит целый день по редакции, посматривая исподлобья на всех сотрудников. Вмешивается во все разговоры, всех поучает, всех поправляет. Завхозу и в вежливой и в невежливой форме дают понять, что в советах не нуждаются, но это его нимало не смущает.

В редакции смотрят на него как на своего рода достопримечательность. Приезжает новый человек — и у него сразу же спрашивают: "Видели ли вы когда-нибудь такого завхоза?" И в этом вопросе звучит одновременно и своеобразная гордость, и полная уверенность, что такого Олега Викторовича нигде больше нет и быть не может.

Ну а в хозяйственных делах он не знает себе равных. Что-нибудь раздобыть, пусть даже совсем ненужное, но зато редкое, такое, чего нет ни в одном другом учреждении города — это он может! Попробуйте достать в комиссионном магазине старинный хрустальный графин с шестью стаканчиками за безналичный расчет. А Олег Викторович сумел! Графин был им торжественно водворен в кабинет редактора. И хотя редактор категорически потребовал, чтобы хрусталь немедленно возвратили в магазин, что Олегу Викторовичу и пришлось сделать, — все равно среди завхозов Южносибирска до сих пор еще ходит легенда об этом неслыханном подвиге.

Когда Олег Викторович усаживается в кресло возле секретарского столика, твердой рукой снимает телефонную трубку и, многозначительно шевеля кустистыми бровями, басит своим глухим голосом: "Это москательная лавка? С вами говорит редакция. Ре-дак-ция — понимаете? У вас есть мел? Как это нет? Нам он необходим, понимаете, не-об-хо-дим… Вы поняли, кто с вами говорит? Ре-дак-ция!.. Найдете, значит? Вот это другое дело", — вся редакция замирает и прислушивается с восторгом… Да, как достать — этому у Олега Викторовича можно поучиться!

Вот таким видели Олега Викторовича сотрудники редакции. Но Алексей хорошо понимал, что это еще ничего не значит. Ведь маска чудаковатого завхоза очень удобна для шпиона.

Но подозрения Алексея не ограничивались одним только Олегом Викторовичем. Он вообще стал нервным и мнительным. Заметит, что кто-нибудь идет вслед за ним два-три квартала — он уже неспокоен и с тревогой вглядывается в лицо прохожего, будто на нем можно что-то прочитать. Посмотрит на него косо кто-нибудь из редакции — он готов подумать бог весть что.

Словом, настроение у Алексея было неважное. Да тут еще Надя не подавала о себе никаких вестей. Отбросив гордость, Алексей попробовал сам позвонить ей, но оказалось, что это не так просто. Коммутатор завода не соединял цех "Д" с городом. Оставалось сходить к Наде домой. Вечером нельзя — ведь предупреждал полковник! Значит, только в выходной.

По просьбе Петра Петровича, готовившего в эти дни большой материал на экономическую тему, Алексей занялся читательскими письмами. Среди них было немало интересных. Одно особенно привлекло внимание Алексея. Это была заметка о том, что в новом здании строительного техникума, только что сданном в эксплуатацию, множество недоделок.

Алексей вспомнил, что пару дней назад, перелистывая подшивку газеты, он читал статью о новом техникуме. В ней давалась положительная оценка работе строителей. Кто же прав: автор статьи или читатель, приславший письмо?

Алексей решил сам побывать в техникуме. Снаружи здание имело вполне приличный вид. Но внутри Алексей увидел другое. Перила на лестнице висели — балясины не были закреплены. Водопроводные трубы протекали, и на паркетном полу стояли большие лужи. Во многих комнатах штукатурка сыпалась на головы входившим.

Все было ясно. Вернувшись в редакцию, Алексей поправил письмо, вставил несколько ядовитых фраз в адрес строителей и понес Петру Петровичу. Он опасался, что заведующий может не пропустить заметку, и уже заранее приготовился к жаркой схватке.

— Надо бы заказать художнику карикатуру к письму, — предложил он, настороженно всматриваясь в лицо Петра Петровича, читавшего заметку. — Строители в огромной галоше переправляются через лужу в комнате. По-моему, будет хорошо.

Заведующий отделом вернул письмо Алексею.

— Надо проверить…

— Что проверять, что? — нетерпеливо перебил Алексей. Так и есть: "Сухарь" решил зарезать заметку. — Вы считаете, что раз газета в прошлом месяце похвалила, то теперь нельзя сказать о недостатках? Это же лицемерие!

Петр Петрович поднял очки и с удивлением посмотрел на Алексея.

— Что такое?

— Ладно, извините! — продолжал Алексей все в том же возбужденном тоне. — Но я считаю, что так поступать неэтично. Я пойду к редактору. Газета должна иметь мужество признать ошибку.

— Не пойму, о чем вы, честное слово!

— Не поймете? Почему возвращаете мне письмо? Разве плохо написано? А факты я лично проверял — вы же знаете.

— Я хотел только попросить вас сверить название строительной организации, — спокойно сказал Петр Петрович. — Мне кажется, стройуправление названо неточно.

Алексей прикусил язык. Фу, как глупо получилось!..

Оказалось, что автор письма действительно допустил неточность. Алексей выяснил это, поговорив со строительной организацией по телефону. Он исправил ошибку и, превозмогая чувство неловкости, подал письмо заведующему отделом. Тот снова прочитал его и подписал.

— Эти "мелочи" всегда надо тщательно проверять: фамилии, названия, цифры, — сказал Петр Петрович. — Они частенько нашего брата подводят. Особенно цифры. Мы всегда говорим об этом, а проверять забываем. Недавно у меня из-за одной цифры чуть было крупная неприятность не вышла. Хорошо, что редактор заметил. Теперь я даже счеты у бухгалтера беру… Заголовок вот у вас суховат: "Крупные недоделки". Может, поставим "Летит штукатурка"?

— "Берегись, летит штукатурка!" — предложил Алексей.

— Так еще лучше… Несите в секретариат.

В коридоре Алексей встретился с редактором.

— Здравствуйте, Воронцов… Зайдите ко мне.

Редактор спросил Алексея, как ему нравится работа в отделе. Алексей ответил уклончиво.

— Как вы смотрите, если мы назначим вас в отдел культуры?

В первый момент Алексей обрадовался. Книги, спектакли, фильмы — это ему по душе… Но тут же он подумал о другом: его уход может быть неправильно истолкован. Что подумает Петр Петрович? Что Алексей в первые же дни понаделал кучу ошибок и сбежал, расписавшись в своей беспомощности… Нет, сейчас он из отдела никуда не пойдет. Он сначала докажет Петру Петровичу…

— Раз я уж начал в отделе промышленности… Нет, я лучше останусь.

— Что ж, неволить не буду…

Домой Алексей пошел вместе с Жаркиным. Дорогой рассказал ему о предложении редактора.

— Чудак ты! Надо было немедленно согласиться. Разве можно сравнить: культура и промышленность. И потом этот Петр Петрович — такой начальничек, что ой-ей-ей! Наплачешься! Он у меня и то снимки бракует. Сегодня опять забраковал.

— Какой? Вечер в технической библиотеке? Правильно сделал, что забраковал. Я бы тоже забраковал. Серая муть — ничего не разберешь.

— Муть?.. Конечно, муть, — сразу согласился Жаркин и рассмеялся. — Я только протолкнуть попробовал. Не вышло — и не надо. Другой сделаю…

У дверей комнаты их ждал сюрприз. Только Алексей вытащил из кармана ключ, как дверь широко распахнулась, и хозяйский сын Вова Савчук проскочил мимо оторопевших от неожиданности квартирантов. У него было такое выражение лица, что никаких сомнений не оставалось — Вова нашкодил!

И в самом деле, только они вошли в комнату, в глаза сразу бросился открытый чемодан Алексея, поставленный среди комнаты. Очевидно, Вова копался в нем.

— Как он в комнату забрался, ума не приложу. — Федя сделал большие глаза. — Ведь дверь-то была на замке.

— Это моя вина, — сказал Алексей, укладывая чемодан на место. — Забыл утром запереть.

— Вот видишь, — расстроился Федя. — Я же тебя просил: обязательно закрывай. Еще хорошо, что он одним чемоданом ограничился. А если бы ему вздумалось покопаться в телевизоре?