Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 18

Далее сенатор услышал короткий дайджест грядущих событий. И без того малоэффективная экономика, получившая множество новых ударов, начнёт дышать на ладан, для её спасения будет разрешена частная инициатива в виде кооперативов и индивидуальной трудовой деятельности. Так называемая «гласность» позволит говорить людям всё, что они думают о КПСС и коммунистах, а ничего хорошего они не думают, в том числе сами коммунисты. Национальные окраины представляют собой котлы кипящих противоречий, и стоит только ослабить нажим на крышку, массовое недовольство хлынет наружу. С каждым годом количество протестов в Средней Азии, в Закавказье и в Прибалтике будет нарастать. Затем начнутся сепаратистские движения и в сравнительно лояльных славянских республиках.

— РСФСР тоже развалится?

Сенатор продемонстрировал неплохое знание Советского Союза, большинство американцев не знают, что Советская Россия и СССР — не совсем одно и то же.

— Имеет шанс уцелеть.

Он замолчал и думал, переваривая услышанное, минуты две.

— Валери, повторишь это перед нашими аналитиками? У них наверняка найдутся уточняющие вопросы.

— Простите, сэр. При всём уважении — нет. Я доверяю вам и Джей, потому что мы связаны той историей со злополучным рейсом. Но если моя информация растечётся, данный факт с устрашающей быстротой станет известен моим информаторам. Последствия даже предсказать боюсь. Вплоть до физической ликвидации. К тому же я ничем не могу подкрепить их слова, кроме как неубедительным аргументом, что лично им доверяю. Но как только мои прогнозы начнут сбываться, а в отношении национально-этнических конфликтов печальные события ожидаются в ближайшие месяцы, вы будете способны принимать решения с открытыми глазами. Полагаю, это и в ваших интересах, сэр, и в интересах США. А также в интересах моих сограждан в Союзе. Только Америка способна перевести их за руку через шаткий мостик переходного периода.

Я налил себе виски из мини-бара, тем самым оправдав кратковременный поворот спиной к высокопоставленному собеседнику, потому что восхваление американцев как единственных поводырей из тьмы на свет побудило неудержимое желание заржать, это уж совсем не в тему.

Мы поболтали ещё минут десять, сползая с глобальных на ближайшие практические темы, в том числе на привлечение меня к политическим кампаниям демократов. Вэнс обещал познакомить с несколькими видными фигурами из верхушки партии, в связи с чем, вот новость, пригласил на свой день рождения.

Следующий разговор был по телефону и куда менее приятный. Я предупредил Дона Дюка, что задержусь на Востоке. Соответственно, подготовка к бою с Синклером начнётся на неделю позже. Услышал в ответ, что он считает меня конченным и безнадёжным долботрахом. Потом спросил, делать ли договорняк, если я точно лягу.

— Не лягу. Побью его проще, чем Биггса. Смотрел записи его боёв, прошлые годы и три в этом. Он бодро работает левыми джебами, но отводит руку назад низко, потом спохватывается и поднимает к щеке. Сейчас делает это гораздо реже, наверняка тренеры ему подсказывают. Тактика простая как десять центов: не лезу на обострение, тоже тюкаю его джебами. А как только запоздает — правый оверхэнд. Уносите тело.

Теперь я промоутера заставил задуматься на минуту, в трубке слышалось лишь сопение, о чудо, не прерываемое ни единым матерным восклицанием.

— Тогда меняем манёвр. Журналисты получат вброс, что ты, мать твою, страдаешь хернёй вместо подготовки к бою. Получил пояс и возомнил себя траханым божком бокса. Делаем Синклера фаворитом.

— Успокоился, Дон? У твоего конченного долботраха есть деловое предложение. Не набирать отстойную шваль из негритянских подворотен, а проверенных и уже прошедших начальную подготовку любителей из СССР. Они теперь смогут выезжать. Срок окупаемости короче.

Я как всегда приврал. В восемьдесят шестом выпускают, но неохотно, если не водить дружбу с генералом Соколовым. Но скоро, скоро.

— Встретимся — поговорим. Смотри, сукин сын…

В два часа ночи запиликал будильник. Время звонить в Минск, там наступило утро.

Вика говорила сквозь слёзы.

— Маму увезли в больницу! С сердечным приступом…

— Отец?

— Да! Ему совсем сорвало крышу. Ты же знаешь, у нас в спальне нет штор. Он, просыпаясь утром, видит яркий свет из окна, и ему кажется, что это от ядерного взрыва. Подскакивает и орёт: вспышка справа! Ну кто такое выдержит… Представь, пригласил вчера Гошу, даже тот не выдержал, сбежал как можно раньше. Валер! Я — не сумасшедшая? Если я унаследовала, то и наши дети…

— Не беспокойся. Шизоидные мании — далеко не всегда наследственные. Идеологическая накачка в СССР кого хочешь сведёт с ума. Военные получают её в десятикратных дозах.

— Войны с США точно не будет?

— Смеёшься? Здесь все в восторге от тёплых отношений Рони и Горби. Любой, кто захочет поссориться с СССР, гарантированно продует следующие выборы. Так что если Советы не ударят первыми, никак.

— Хорошо… А то уже невыносимо. Только бы дождаться документов и выписки мамы. Папа уже убираться за собой не хочет. Зачем, если завтра всё равно от Пулихова останется только радиоактивный пепел.

А вот это — точно клиника. Учётный диагноз. Придётся немедленно стукнуть Соколову по секретному каналу связи в советском посольстве в США. Конченный псих, пусть всего лишь глава учебного заведения, но на генеральской должности, реальная угроза безопасности. А если он не один, их куча единомышленников с разной степенью психического расстройства? Запросто задумают госпереворот с целью свержения предателя Горбачёва, ГКЧП в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом имеет куда больше шансов на успех, чем в девяносто первом.

— Эй, Валера! Машенька спит?

— Конечно. У нас два часа ночи. Умаялась за перелёт.

— Оля как?

— В охренении. Получала вид на жительство прямо в аэропорту, считай — фантастика. Сегодня будет мерить платье — себе и Маше, обе тоже идут на свадьбу Патриции. Только тебя не хватает.

— А мне не хватает всех вас.

— Что с радиацией?

— Пользуюсь дозиметром втайне от отца. Выбросила один пакет молока, фонил. Так вроде бы ничего.

Мы ещё поворковали. Если бы генерала Щеглова уложить в психдиспансер «Новинки», а тёще сделать вызов в США и здесь долечивать её сердце, семейные проблемы решены… Угораздило же меня вляпаться. Женился бы на какой-нибудь дочери обыкновенного профессора БГУ, в моём бывшем доме на Одоевского — по несколько в каждом подъезде, ничего бы подобного не было. Но не факт. Евгений, он как раз такой — ординарный профессор, тоже по-своему съехал с катушек и если не кричит «вспышка справа», тараканов у него в голове — до хрена и больше.

Утром меня навестил «Вышний», разбудив в начале восьмого.

— Сохранилась заметка в «Балтимор Сан» о бракосочетании и свадебном путешествии Роджера и Патриции Клинтон. Упоминается твоё имя.

— Значит, во время предстоящей церемонии со мной ничего плохого не произойдёт. Слушай, инопланетянин. Твоя новость идёт вразрез с объяснениями о сущности времени. Ты получил сведения о моём ближайшем будущем, которое не наступило, раньше отрицал эту возможность.

— Ты слишком скудоумен, чтоб понять механизмы времени в полном объёме. Просто выполняй мои команды.

— А я что делаю? Уже — чемпион мира. Зарабатываю, откладываю.

— Но при этом посещаешь дорогостоящие мероприятия. Тратишь мои деньги на ерунду.

— Но-но, осади коней, приятель. Столь крупный бизнес, что даст заработать восемьсот миллионов живыми деньгами, не выстроить без покровительства власти. Мама новобрачной работает на сенатора США Вэнса. Лучшей крыши, чем руководство Демократической партии, не придумать. А что касается расходов, то даже смокинг на меня шьётся за счёт приглашающей стороны. Я же — бедный русский эмигрант из страшной Раши.

— Отныне будь готов в любой момент представить полный отчёт обо всех доходах и расходах. Каждый твой цент — это мой цент. Каждый потраченный без крайней необходимости — украден у меня. А я не умею прощать.