Эпоха перемен 3 (СИ) - Котов Сергей - Страница 40

При этом они будто бы забыли о «законодательном лаге» между ними и оффшорными территориями, которые, как они предполагали, жёстко контролировались соответствующими организациями. Учитывая, что до девяносто процентов рынка сложных деривативов были структурированы именно через оффшорные юрисдикции, большая часть денег пролилась сквозь выстроенную плотину.

Ирония в том, что очень похожие технологии использовались при создании азиатского кризиса девяносто седьмого. Вот только там власти почти не имели возможности защищаться — любые резкие административные решения только усугубили бы катастрофу, да и соответствующих рычагов не было, физически. Ведь основная ликвидность была долларовой.

Главными задачами того кризиса были: торможение чересчур разогнавшегося Китая, переток ликвидности на западные рынки для поддержки венчурных инвестиций в айти и телеком, создание прорывных компаний. Через год-полтора цикл должен был быть завершён обвалом и скупкой по дешёвке всех «дикорастущих» компаний, вроде «Гугла». С возвратом ликвидности на восточный рынок, уже под контролем западного капитала, с дальнейшим выводом вредных и трудоёмких производств, который должен был «расчистить место» для нового «информационного общества».

Идеальная схема, качели бесконечного обогащения, с постепенным «высасыванием» свободных денег на рынке и включением их в свою орбиту. Вот только теперь эти «качели» неожиданно для своих создателей вошли в противофазу.

Значительная часть ликвидности, до этого «замороженная» в деривативах, потекла на восток. И это был не просто поток, это было настоящее цунами, предназначенное своими создателями для совсем иных целей. При этом даже те брокеры, которые номинально сохраняли лояльность своим крипто-хозяевам, вынуждены были большую часть своих собственных средств отправлять вслед за потоком. Иначе их фонды и трасты рисковали банально «высохнуть».

На фоне резкого скачка инвестиций в ЮВА так же резко поднялась нефть. Это позволило правительству Примакова окончательно закрыть вопрос краткосрочных облигаций, просто ликвидировав этот рынок. Но это было последнее, что он успел: в нашей стране наступил сконструированный нами глубокий политический кризис.

Настоящие боевые действия с применением тяжёлого вооружения и авиации в Нагатино были лишь соломинкой, сломавшей спину верблюду. Куда важнее было случившееся накануне громкое политическое убийство на Кипре.

Как выяснилось, у погибшего лидера коммунистов было целых три иностранных гражданства. Один это факт вызвал переворот внутри партии, завершившейся тем, что большинство членов Государственной Думы, прошедшие по партийным спискам, официально примкнули к либеральным демократам, у которых появилось конституционное большинство в нижней палате парламента.

Объявив высшее руководство страны в политическом убийстве оппонента после опубликованного расследования о реальных итогах выборов девяносто шестого года, либеральные демократы инициировали процедуру импичмента.

Президент же, потеряв полную лояльность и частично — дееспособность своей службы охраны после гибели одного из ключевых людей, заперся в бункере под Можайском.

В общем, всё более-менее шло по плану. За исключением нескольких нюансов.

Та заварушка в Нагатино оборвала все ниточки, через которые я рассчитывал достать заказчиков. Таким образом, моя жизнь и жизнь моих близких оставались под прямой угрозой. За нами по-прежнему шла охота. Хуже того: часть информации о проектах нашей консалтинговой конторы «просочилась» в СМИ, когда та сторона попыталась начать контригру. Всплыли даже мои данные и кое-какие фотографии, что было совсем нехорошо. Хорошенько прополоскали и Лику с её отцом и, разумеется, Бориса Абрамовича. Громче всего вся эта история раскручивалась на НТВ и других СМИ, принадлежащих медиа-империи Гусинского.

За этим последовало целых два покушения на Березовского, с интервалом в три дня. Причём второе оказалось безуспешным только благодаря вмешательству моих ребят, получивших подготовку у китайских товарищей.

Таким образом, Борис Абрамович был вынужден примкнуть к нам. Я же сделал вид, что не слишком интересовался его ролью в покушении на меня, и принял этот альянс.

Из Москвы мы эвакуировались все вместе, ровно через двое суток после Нагатинской мясорубки. Летели частным бортом, Як-42 из Домодедово. Несмотря на принятые на земле меры безопасности, Борис Абрамович здорово нервничал.

Успокоился он только тогда, когда мы приземлились в Грозном.

— Всему п…ц! — с восторгом констатировал он, когда самолёт бежал по полосе, воя тормозами. — Всему! Всё рушится к х…ям собачьим!

— Самое время делать деньги, — улыбался я в ответ.

— Да, чёрт возьми! — охотно соглашался олигарх.

Власть в Чечне тоже успела смениться. Причём, что удивительно для этого региона, практически бескровно. Толчком для перемен послужила кампания в федеральных СМИ, обвиняющая лично Ельцина и его приближённых силовиков в геноциде чеченского народа. Инерция информационного процесса на Западе оказалась настолько велика, что ведущие западные медиа успели поддержать этот заход до того, как им спустили новый «темник» от хозяев. Однако же было поздно: спецслужбы Саудовской Аравии зафиксировали резкое изменение ситуации, после чего решили заморозить кавказские операции. До прояснения ситуации. Таким образом, тейпы, рассчитывающие на сотрудничество с суннитским миром, вдруг резко лишились финансирования, и были подвинуты другими семьями, более открытыми к обсуждению возможных форматов будущего.

Эти новые силы быстро установили уверенный контроль над большинством населённых пунктов в равнинной части республики и провели успешные переговоры с верхушкой либеральных демократов о своём будущем. Ключевым содержанием эти переговоров были три самых важных пункта: деньги, деньги и ещё раз деньги. Плюс обещание поддержки исламским институтам и вхождение лидеров в федеральную элиту с перспективой влияния на глобальные процессы.

Да, в горах всё ещё было неспокойно. Но мы не собирались соваться в самые опасные места.

В аэропорту нас встретили незнакомые мне функционеры новой власти. Выглядели они как и подобает кавказцам того времени: бородатые, брутальные, в камуфляже.

Возле трапа они по очереди обнялись с Борисом Абрамовичем, что-то наскоро обсудили насчёт ближайших транзакций через Швейцарию, после чего мы сели в три армейский УАЗика и, набирая скорость, покатили в сторону Владикавказа и военно-грузинской дороги.

Вопрос по пути следования с блокпостами был решён ещё до нашего вылета, но на всякий случай нашу колонну сопровождал БТР и ещё несколько УАЗиков с вооружёнными бойцами. По плану они должны были остаться на территории республики — так и произошло.

Первые кордоны миновали без приключений. Оставалась граница.

Борис Абрамович и его люди ехали в первом УАЗике. Я, Лика и Мирослава — на заднем сиденье во втором. Нашу машину вёл Вова. Саня, сидевший справа от него, должен был сменить телохранителя после границы.

Мирослава с момента вылета не произнесла ни слова. Иногда у меня складывалось впечатление, что она совсем не отдаёт себе отчёта в происходящем. Но на любые прямые вопросы она отвечала быстро и адекватно. Разве что совершенно безэмоционально.

Ей, конечно, надо бы пообщаться как следует с хорошим психологом — гибель отца совсем её подкосила, но на это у нас точно не было ни времени, ни ресурсов. По крайней мере, пока.

До границы добрались уже в темноте. На постах стояло вооружённое усиление — и я здорово нервничал. Если информация просочилась, то нас наверняка ждала засада. Едва ли наши противники упустили бы возможность так, разом разделаться с источником больших проблем. Если, конечно, они уже полностью разобрались в происходящем — насчёт чего у меня были некоторые сомнения. Они действовали так, будто никак не могли поверить, что у всех свалившихся на них неприятностей мог быть один-единственный источник.

Однако же, все мои тревоги и опасения оказались напрасными: границу мы промчали, лишь немного замедлившись, чтобы объехать бетонные блоки. Обошлось без формальностей, на обеих сторонах. Причём грузинские пограничники нам даже отсалютовали. Ну, не нам лично, конечно — скорее, Бари и его окружению.