Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 31

Шел на вокзал с новым дорожным мешком. Куцый план жизни имелся, а прошлого опять не было. И как это у Дмитрия Иванова получалось: вечно куда-то уходил, хотя вроде никогда никуда и не приходил? Диалектика, ее на рабфаке учили. Но то позже было.

А Фиру тем летом убили. Сначала банда под облаву попала, купили-заманили в засаду, проредили знатно — чекисты чикаться не стали. Костя-Тычок с частью братвы ушел, его с Фирой уже позже положили. Порешили в перестрелке на месте, на новой «малине». Митрий только в «тридцатом пересказе» о том деле узнал, слухи пока еще дошли, далеко был…

Наверное, Фира так с «парабеллом» и легла. Уж очень нравился ей пистолет, куда больше, чем место «зэ-ка» на нарах кичи блохастой. Умела девонька будущее видеть, финал фильмы со вкусом выбирать. Звездой была, пусть не киноэкрана, а блатной-бандитской короткой жизни.

Давно то было. А недавно снял кобуру с дубаря[10] немецкого, как прежде скользнула в ладонь удобная рукоять «парабеллума», и как наяву нахлынуло. Хорошо, бой шел, выть и вспоминать некогда было.

Ненавидел бездельное и ленивое время рядовой Иванов, не терпел те дни, когда мысли в голову так и лезут. По счастью для одних, на беду другим, бездельное время на фронте очень нечасто выпадает.

Подняли по тревоге бригаду. Немцы фронт у моря прорвали и грозили в тыл нашим выйти[11].

Вперед, бронетанковые! Отдохнули, и будет.

[1] Название изменено.

[2] (нем.) Штатский, гражданское лицо.

[3] (нем.) До свиданья.

[4] (нем.) Кто здесь?

[5] Ситуация на фронте у побережья Балтийского море на февраль 1945 года действительно была весьма сложной.

[6] Знаменитые бандиты. Беспощадная банда Василия Котова злодействовала по всей центральной России, ликвидирована в 1923 году. Леонид Пантелеев/Пантёлкин, бывший чекист, ставший бандитом, убит при задержании в том же году.

[7] (здесь) в значении наводчик.

[8] Народные бани Егорова располагались в Большом Казачьем переулке 11. На описываемый момент именовались красиво и изящно: Бани Эксплуатационно-производственного отдела Центрального Райисполкома.

[9] (жарг.) трупы, покойники.

[10] (здесь) с трупа.

[11] 19–20 февраля немцы предприняли успешную попытку прорыва блокады Кёнигсберга. Встречными контрударами, со стороны Земландского полуострова и со стороны города-крепости врагу удалось пробить коридор, вновь соединивший Кёнигсберг с немецкой военно-морской базой в Пиллау. Бои шли жестокие.

Глава 5

5. Он пел, озирая

Родные края…

25.02.1945. Восточная Пруссия

6 км от перекрестка дорог Вильтитен

16:05

Встало дело. Намертво и безнадежно. Впрочем, немцы в своём контрударе тоже иссякли. Наша поставленная на прямую наводку батарея 122-миллиметровых гаубиц атаку остановила, сожгла два немецких танка. Попытка в свою очередь сходу контратаковать и занять-таки дальний холм стоила нашим самоходчикам и танкистам трех машин — расстреляли, как в тире.

Уж очень неудобное место. На левом фланге тянулся ровный лесок — действительно ровненький: линейные рядки стволов, искусственно высаженных. Немцев там не было, наших — тоже не густо, разве что наблюдатели и ошметки выходящих из-под контрудара припозднившихся стрелковых подразделений. Справа прусский пейзаж был еще культурнее: деревня, в которой зацепились наши, там продолжался стрелковый бой, уже порядком затянувшийся — немецкая пехота лезла упорно. Вот если смотреть прямо… да, всё дело в этом прямо.

Уходила туда дорога, тоже ровная, с четкими заснеженными кюветами, совершенно пустая — только на середине темнела сгоревшая машина, уже и непонятно, наша или немецкая. Пару наших Су-100 и «тридцатьчетверку» подбили на поле — броня замерла среди подтаявшего снега. Одну самоходку разнесло вдребезги — видимо, боекомплект сдетонировал, бригадный танк отбросил башню и уже догорал. Второй самоход стоял с распахнутыми люками — кто-то из экипажа успел тикануть.

Откуда и как били немцы — по-прежнему было непонятно. Близких орудий ПТО не отмечено, скорее всего, били с холмов. Но обнаружить фрицев не получалось.

Ближний холм был не так уж велик — скорее, возвышенность. Вполне себе голая, разглядеть склон и вершину вполне можно. У склона дорога меняла свою строгую немецкую прямолинейность, огибала возвышенность, скрываясь из поля зрения наблюдателей — прячась перед вторым холмом в неочевидном дефиле. Наверное, там что-то было. Но засечь не удавалось.

Бинокль Олег уже отдал. Собственно, все командиры машин уже догадались, что и как будет, выбор у батальона был невелик.

— Задача, думаю, всем понятна? — без выражения уточнил комбат, сдвигая на затылок танкошлем. — Атакуем всеми машинами, пеших хлопцев — автоматчиками на броню. Самоходчики поддержат чем могут. Главное — зацепиться хотя бы за ближнюю высоту.

Приказ пришел сверху, может с корпуса, может свыше. «Восстановить положение». Понять командование можно — если не удержать деревню, на которую довольно хаотично, но упорно лезет немецкая пехота, придется откатываться еще километра на три, отдав развилку дорог. Там — у развилки, уйма нашей потрепанной пехоты, что отходила с бесславным, но упорным боем и порядком истаяла. Еще там тягачи с дальнобойными орудиями, даже не успевшие развернуться на указанных позициях, тылы стрелковой дивизии, санбат и обозные хозяйственники. Если проскочат к развилке немецкие самоходки и хотя бы горсть пехоты…

Танковая атака (вид из люка «тридцатьчетверки») 1944−45 г.

Исходная позиция для контратаки была хреновая. Чего там — откровенно самоубийственная. Вот если бы выйти парой-тройкой «тридцатьчетверок» к деревне, поддержать оборону «махры», немцы непременно атаки прекратят и отойдут — вполне реальная задача. Не так уж много здесь фрицев — что у деревни, что на холмах. Но командование дает иной приказ. И придется выполнять. Не только потому, что приказы не обсуждаются, но и потому что начальству виднее. Пусть не всегда, и не обязательно — командование и ошибаться может, и дурить жутко. Но от ошибок и особо умные лейтенанты не застрахованы, а вот общую картину лейтенанты со своих скромных командных высот видят гораздо хуже. Имеют полное право догадываться, что дело будет хреновым, но выполнять приказ.

— Терсков, бери своих и телефонистов, сядете на самоходки. У них совсем пехоты в прикрытие нет, — комбат погрозил кулаком. — Смотрите себе там, слышишь? И чтоб связь не теряли.

Насчет продемонстрированного кулака Олег понял — нервничает комбат, все резервы убедительности и красноречия мобилизует, в большей степени для себя самого. А насчет связи ерунда. Это уж от радистов самоходок зависит, а не от лейтенанта, мигом угодившего в десантники.

Собрал людей, повел к самоходкам, спрятанным в полураздавленных, перемолотых гусеницами кустах. От батареи «стомиллиметровых» осталось две рабочих машины. Настроение у самоходных артиллеристов было соответствующее. Поговорили с командным составом:

— Угробимся, — сказал, дымя немецкой папироской рябой старлей-самоходчик. — Это же по голому. Пощелкают. Там «тигры».

Второй командир машины — маленький лейтенант, потерянно молчал. Понятно — судя по не успевшей окончательно промаслиться форме — первые бои.

— Чего обязательно «пощелкают» и «тигры»? Может, там и как иначе пойдет, — предположил Олег.

— Про «тигры» Колька успел крикнуть, — старлей кивнул на стоявшие далеко впереди подбитые самоходки. — Вон его машина.

— Успел сдернуть?

— Куда там, от них только мехвод вернулся.

— Ну, теперь у нас глаз побольше, должны углядеть фрицев, — Олег подумал-подумал и достал портсигар. Чего беречь, оно, может, и вообще не понадобится.