Ртуть (ЛП) - Харт Калли - Страница 102

— Нет. Я иду с вами. — Вот и все. Хватит. Меня тошнило от того, что мне приказывали ждать, говорили остаться, советовали спрятаться там, где безопасно. Я не собиралась сидеть сложа руки, прячась в палатке, пока Фишер, мои друзья и весь этот гребаный военный лагерь противостоят монстрам Малкольма. Этого больше не будет. Я встала с кровати, не обращая внимания на то, что на мне по-прежнему были только шорты и топ. Фишер позаботился об этом. К тому времени как мои босые ноги коснулись ковра, я была одета в черные боевые штаны и рубашку с длинными рукавами им в тон.

Рен ждал ответа от своего друга.

— Фишер?

Фишер пристально посмотрел на меня. Невыносимое высокомерие, наполнявшее его до краев неделю или две назад, исчезло, сменившись осторожностью.

— Я останусь в этой палатке только в том случае, если ты меня принудишь, — сказала я дрожащим голосом. И вот он настал. Момент, когда он получит или потеряет меня. Если он прикажет мне остаться, воспользовавшись клятвой, то уже не будет иметь значения, насколько все изменилось между нами. Не будет иметь значения и то, как сильно я в нем нуждаюсь. Я бы никогда больше не заговорила с ним. Никогда больше не посмотрела на него. Все было бы кончено, даже не успев начаться. Это было бы больно, но не так сильно, как его предательство. Я ждала, молясь богам, имена которых узнала совсем недавно, чтобы он принял правильное решение.

Фишер тяжело сглотнул.

— Ты не отправишься в Калиш? — тихо спросил он.

— Нет. — Сбежать в Калиш было бы еще хуже. Так далеко, что между мной и сражением будет целая горная цепь? Я бы никогда не простила его. Даже если бы попыталась.

— Не делай этого, Фишер. Пожалуйста. Не прогоняй меня.

Он сжал челюсти. Он принял решение. Я напряглась, ожидая, что вот-вот откроются темные врата, но…

— Ты будешь все время рядом со мной? — спросил он.

У меня подкосились колени. Я ответила быстро, пока он не успел передумать.

— Да. Совершенно точно — да.

— А если я скажу тебе остаться где-нибудь, пока опасность не минует?

— Я останусь.

— А если я скажу тебе бежать?

— Я побегу.

Он прищурился.

— Поклянись в этом.

— Клятва не свяжет меня так, как связывает тебя.

— Я знаю. Но люди все равно дают друг другу обещания, даже если они могут быть нарушены, не так ли? Потому что они верят, что другой сдержит свое слово.

— Да.

— Тогда поклянись, малышка Оша, и я поверю тебе.

Волна горячих эмоций ударила меня в грудь. Именно с таким мужчиной я хотела быть рядом.

— Клянусь.

Кингфишер кивнул, принимая мое обещание.

— Тогда хорошо. Так тому и быть. — Быстро подойдя к сундуку в изножье кровати, он открыл его и достал длинный предмет, завернутый в кусок ткани. Я сразу же узнала его. Это был тот самый сверток, который Фишер прикрепил к седлу Аиды, когда мы бежали из Зимнего дворца. Когда Фишер положил сверток на кровать и развернул ткань, глаза Рена расширились. Там оказался меч.

Не просто меч. Это был меч, с которого все началось. Тот самый, который я вытащила из портала с застывшей ртутью во дворце Мадры. Эфес Солейса сверкнул в свете огня — теперь он был ярко-серебристым, а не потускневшим от времени. Это было потрясающее оружие. Такое, о котором слагают песни. Его навершие было украшено полумесяцем, рога которого располагались так близко, что почти соприкасались, образуя полный круг. Вокруг рукояти, по перекрестию гарды и по краю клинка струились письмена на языке древних фей.

Фишер повернулся и протянул мне меч.

— Кости моего отца покоятся где-то в Зилварене. Его меч провел там последнее тысячелетие, поэтому… — Он помолчал, рассматривая меч. — Поэтому сейчас он больше зилваренский, чем ивелийский, я думаю.

Воздух был словно в огне, слишком горячим, чтобы дышать. Фишер снял со стены палатки кожаные ножны и вложил в них Солейс. Не говоря ни слова, я подняла руки, пока он закреплял ремень ножен вокруг моей талии. Его руки ловко работали, подгоняя ремень под мою гораздо более узкую талию, и мне оставалось только держать себя в руках, чтобы не разрыдаться.

Меч его отца?

Рен стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за происходящим. Наши взгляды встретились, и меня охватило беспокойство. Увижу ли я на его лице осуждение? Гнев из-за того, что ценная реликвия фей попала в руки человека? Конечно, нет. На лице Рена отразилось глубокое удовлетворение. Казалось, оно говорило: «Хорошо. Наконец-то. Все так, как и должно было быть, Саэрис Фейн».

Фишер выпрямился и посмотрел на меня.

— Хорошо. Ты готова?

— Да. — Мое сердце бешено колотилось о ребра, и все же я чувствовала себя уверенно благодаря мечу на моем бедре.

— Будь неумолимой и безжалостной перед лицом нечестивых мертвецов, — сказал Фишер.

Рен положил руку мне на плечо.

— А если душа отделится от плоти, закажи для нас выпивку в первой же таверне, которая попадется тебе в загробном мире. Мы оплатим счет, когда придем туда.

ГЛАВА 31.

ДАРН

Молнии царапали когтями ночное небо. Проливной, ледяной дождь хлестал нас, пока мы бежали вдоль западной границы военного лагеря. Рен и Фишер, словно темные призраки, летели сквозь весь этот хаос, проносясь прямо через лагерные костры, которые уже были затоптаны, и мимо групп воинов, пытавшихся скатить огромные валуны к замерзшему берегу реки. Фишер притормозил, дожидаясь меня, но я бежала прямо за ними, не останавливаясь ни на секунду.

На другом берегу Дарна вдоль кромки льда скалилась и рычала толпа хищных вампиров. Даже сквозь завесу дождя я видела их оскаленные зубы и сгнившие языки. Сегодня было немного теплее, чем когда-либо с тех пор, как я прибыла в Иррин, и от запаха, плывущего по реке, — гниющей плоти и отвратительного металлического привкуса крови — меня чуть не вывернуло. Я стала дышать ртом, с трудом сдерживая рвотные позывы.

Фишер и Рен резко остановились у излучины реки, где заснеженные берега были ближе всего и образовывали узкое горлышко. Всего пятьдесят футов разделяли здесь Иррин и Санасрот. Вампирам не потребовалось бы много времени, чтобы переправиться.

Паника билась в моих венах, усиливаясь с каждой секундой, но я взяла себя в руки, отказываясь поддаваться ей. — Почему их так немного? — я дышала с трудом. Здесь, на противоположном береге, вампиров было не так много, как ниже по течению, где река была шире.

— Подо льдом вода движется. Течение здесь сильнее, поскольку проходит через узкое место. Это значит, что лед здесь тоньше, — сказал Фишер. — Переходить по нему опаснее.

— И они это понимают? — недоверчиво спросила я.

— Не как разумные существа, — ответил Рен. — Вампиры не могут пересечь текущую воду. Они чувствуют здесь течение и боятся. Но неизбежно один из них осмеливается выйти на лед. Тогда остальные следуют за ним.

— Когда они это сделают, мы будем здесь, чтобы убедиться, что им не удастся переправиться. Фишер сердито посмотрел на стаю вампиров, толкающих друг друга на противоположном берегу. Его взгляд был отрешенным, а выражение лица — озабоченным. — На этот раз он не пришел, — пробормотал он.

Не было нужды спрашивать, кого он имеет в виду. Мы с Реном и так знали, что он имел в виду Малкольма. Беловолосого короля вампиров нигде не было видно. Сегодня вечером он отправил своих слуг делать грязную работу, и не соизволил выйти сам. Я не сожалела об этом. Вид Малкольма, стоящего на другом берегу реки, вызывал во мне страх, который и сейчас пробирал до костей. Он был не выше обычного мужчины рода фей. По правде говоря, он был мельче большинства воинов в лагере. Но ощущение силы, исходившее от него, было ошеломляющим, я чувствовала, как она испытывает меня, ищет мои слабые места, словно хочет заставить меня преклонить колени. Если бы я прожила еще тысячу лет и никогда больше не увидела этого мужчину с мертвым лицом, я бы не сожалела ни минуты.