Гадости для радости ...и по работе (СИ) - Ясная Яна - Страница 39

Оксана считала мою заминку верно, она впилась в меня взглядом, и он полыхнул надеждой…

И я призналась:

— Если в общем и целом, то, в принципе, могу. Но вам не понравится.

— Люблю мужчину, которому я не нужна! — Со смесью рыданий и рычания в голосе воскликнула Ивашура. — Мне любовь эта всю душу вымотала, я карьеру, друзей на нее положила… Все, всю свою жизнь! Я с семьей почти не общаюсь! Мне понравится что угодно, что позволит вытащить себя из этого капкана!

Нет, ну… если она так настроена, может, и выгорит.

— В общем, метод простой: я, Оксана, простите за выражения, ментально дам вам пинка в нужную сторону. Вот только… нужная сторона в вашем случае — это принять, что вас не любят и прожить это. Звучит, конечно, простенько, но, учитывая силу вашей привязанности, ощущения будут, как будто вы ведьма, которую сжигает заживо средневековый инквизитор. Только инквизитор — это вы. И костер, кстати, тоже вы… опять же, учитывая силу вашей привязанности, эти прекрасные переживания будут с вами не один день. Если вы все же решитесь воспользоваться этим решением, очень рекомендую вам подумать о психотерапии. Во-первых, ну его нафиг такое в одиночестве проживать, безусловная поддержка — она никогда не лишняя, во-вторых, наблюдение компетентного специалиста позволит вам выйти из кризиса без новых травм для вашей психики…

“А в-третьих”, — мысленно добавила я, — “Если повезет, то, может, бонусом и парочку старых травм выправить удастся”.

И, в целом, психотерапию я бы рекомендовала Ивашуре вне зависимо от того, решится она на мои услуги, или нет.

— Что вы, Червона, — хмыкнула Ивашура. — Психотерапевту же придется все рассказать. Как… как я ему про вас расскажу? Про проклятья и ритуалы?

— Как есть, так и рассказывайте, — посоветовала я серьезно. — Расскажите, что ваша соперница поверила шарлатанке, что это вы виноваты в ее бесплодии. И вы тоже в это поверили. И так отчаялись, что и сами обратились за услугами к той самой шарлатанке! Вам очень стыдно, но из песни слов не выкинешь.

— Вы… вы серьезно?

— Серьезней не бывает, — заверила я. — Да, это немного смажет клиническую картину для специалиста, но так все же лучше, чем умалчивать об эпизоде целиком. Все положительные результаты толковый специалист уверенно объяснит эффектом Плацебо, умелым гипнозом либо их комбинацией. Не переживайте.

Она заторможенно кивнула:

— Хорошо… Я поняла. Я… подумаю об этом. Червона… а вы можете… вы можете сделать все прямо сейчас? Я понимаю, вы устали, но если можно, давайте отрубим кошке хвост сразу, а не по частям!

Пум-пурум-пурум-пум-пум… Ну… Я, конечно, потратилась — плату в ритуал я вносила собственной силой. Но Ивашура в растрепанных чувствах, сознание ее сейчас уязвимо. Она искренне настроена на контакт.

Может, сейчас все удастся даже легче, чем потом, когда я буду свежа и полна сил.

А, пропадай моя телега, все четыре колеса! И я озвучила сумму.

Ивашура безропотно потянулась за телефоном — и уже через секунды интернет-банкинг разродился оповещениями, что у одной из нас прибыло, а у другой — убыло.

Я проверила приход.

Эх! Права была мама, когда говорила, что моя техника с ментальными установками, подвязанными на песни, полная фигня.

Где, блин, для каждого случая подходящих песен найти?!

Надо избавляться от этой манеры. Но потом. Не сегодня.

Я поймала взгляд Оксаны. И потянулась к силе. И запела.

Я пела, и слова текли, и перетекали из меня в нее, и зрительный контакт стал не нужен — зацепившись за сознание женщины, я держала ее ментальным, голосом и ее верой в мою силу.

А Оксана корчилась от рыданий, уткнувшись в меня лицом.

Обняв ее за плечи, я выводила:

— Я держал твою руку, когда ты мне сказала что это — еще один фильм про разлуку…

_______________________________________________________

В тексте Червона поет песню Ветер BrainStorm

Слушать осторожна, сама когда-то ее обрыдала!

14/10

14/10

Иван

Катька позвонила, как раз в тот момент, когда Червона пела, а Оксана рыдала. Отрубив звук, я осторожно, чтобы не мешать увлеченным своим делом дамам, выскользнул на кухню.

И едва успел принять вызов и сказать в трубку “Слушаю!”, как из нее на меня обрушилось потоком:

— Зеленые! Ваня, мы зеленые, ты понимаешь, зеленые!

Катерина, как заведенная, повторяла одну и ту же фразу, то захлебываясь словами, то давясь рыданиями.

Вменяемым все это не выглядело.

— Так, стоп. — Скомандовал я. — Дай телефон Андрею!

Резкий вдох в трубке, потом — такой же резкий, прерывистый выдох.

Еще вдох-выдох, и Катькин голос, звучащий уже собраннее:

— Подожди, Вань. Не надо Андрея, я в норме. У меня тест-артефакт зеленый, Вань. Все, проклятье снято, с нами обоими все хорошо!

Та-а-ак… Так!

— Что за тест-артефакт, сестренка?

— Так мне его Людмила дала, когда мы… ну, с тобой ездили. Ну, туда. В общем, небольшой пузырек с цветной водичкой. Людмила сказала, следить, водичка цвет будет менять, в зависимости от состояния плода. Если все хорошо с ребенком — то зеленая будет, а при угрозе жизни станет красным. Еще… еще сказала, что если пузырек черный станет, то… то все. А если прозрачный — значит, в больницу бежать, значит, роды вот-вот начнутся!

Очень хотелось побиться головой об стол. Нет, этот их артефакт — штука, конечно, хорошая, но… Одна дала артефакт, ни слова ни сказав коллегам, другая взяла, и тоже промолчала, ничего не сообщив исполнителям, непосредственно решающим проблему. Представляю, что на все это мне скажет Червона, когда узнает. И, учитывая Ванькин характер, Людмиле я не завидую.

А сестренка тем временем продолжила щебетать:

— Людмила когда нам его выдала, у нас водичка оранжевая была. И… — у Катерины опять сбилось дыхание, но она все же взяла себя в руки. — И понемногу в сторону красного спектра окрашивалась. А сегодня… а только что… мы зеле-е-еные, Ва-а-ань! — Катька сорвалась и зарыдала, хлюпая носом, как когда-то в детстве рыдала на моем плече.

— Ва-а-ань, Ваня я не знаю, что вы сделали, но у вас получилось, мы зеленые Вань! Спасибо, Вань! И тебе, и Червоне! Я не знаю, как вы это провернули, я… Спасибо, спасибо, спасибо!

Катька в трубке рыдала, а я… я не знал, что делать, бормотал, как дурак:

— Ну-ну, все хорошо, не реви, ну, не реви, Кать, ну, тебе вредно…

— Не, вань, нормально, — гнусаво отозвалась Катерина. — Вот психовать, как ненормальная, вот это правда было вредно. А поплакать от облегчения — не вредно. Даже приятно… Ты приезжай потом, как освободишься, ладно? Расскажешь нам, как все происходило…

— Хорошо, Кать. Как получится — приеду.

— А Червоне ничего передавать не надо, я сама ей сейчас позвоню!

— Э-э-э… Сейчас не надо, Кать. Она сейчас…

“Занята промыванием мозгов твоей обидчице” звучало, конечно, впечатляюще, но я лучше этого говорить не буду.

— Не в форме!

— Ну и ладно. Тогда — завтра. Мы на завтра на осмотр к врачам записались. Представляешь, какие у них будут глаза, Вань?

Разговор с Катериной закончился, а я остался сидеть на кухне: Ивашура Червоне не опасна, это уже совершенно точно, вот и нечего ходить туда-сюда, мешать процессу. Вышел уже когда услышал, что в гостинной начали прощаться:

— Я провожу Оксану Георгиевну.

И, не слушая возражений, обулся и вышел.

-

Мы с Оксаной Ивашурой сидели за столиком и молчали: я затянул ее в первую попавшуюся кофейню, но разговор не начинал.

Нам успели принести заказ: мне — черный чай, Ивашуре — какое-то пирожное на десерт и большой капучино. На десерт она смотрела голодными глазами, но не притрагивалась.

— Вы хотели со мной о чем-то поговорить? — Не выдержала она наконец.