Не по сценарию (СИ) - Резник Юлия - Страница 11

– Я же здесь. Значит, стою, – усмехаюсь ему назло. Это тоже игра. И в целом. И на его нервах. Приходится опять напомнить себе, что Влад хотел меня слишком сильно, чтобы вот так запросто отказаться. Только осознание этого не позволяет мне окончательно пасть духом.

– Не уверен. Но ты можешь попытаться меня убедить, – цинично усмехается Худяков, щелкая пряжкой ремня. И только потом вспоминает, что вообще-то он и пиджак не снял.

Отстраненно замечаю, что костюмы очень хорошо сидят на его долговязой фигуре. Все не так страшно. Я точно смогу. Закрою глаза и буду думать об отцовском фильме. Это легко, когда точно знаешь, для чего придется терпеть.

– Кстати, пока это у тебя получается сильно так себе. – Влад опускается в кресло, вольготно откидываясь на высокую спинку. Проходится по мне сальным взглядом. – Это что за наряд монашки? Надеялась меня разжалобить?

В том числе и для этого. Худяков попадает в яблочко. А поняв, что прав, ой как злится, хоть и не показывает этого. Я же сходу считываю колебания в его настроении, как летучая мышь улавливает ультразвук.

– В-влад… – шепчу я с опаской.

– Кончала с ним?

Нет, ну он же не серьезно, а?!

– Это правда имеет значение сейчас? – едва слышно шепчу я, стыдливо утыкаясь в пол.

– Нет. Ты права. Сюда иди, – резко разводит колени, приглашая меня, очевидно, встать между ними. Подхожу, как велит, на подгибающихся ногах. Тело сдавливает чудовищным напряжением. Худяков вопросительно изгибает бровь: – Чего замерла? Приступай. Или не умеешь?

Я зажмуриваюсь. Сглатываю подступающую тошноту, вызванную его словами.

– Чего ты блеешь стоишь? Я нормально спросил. Сосала ему когда-нибудь? – уточняет, вжикая молнией ширинки и вываливая член. Кулаком по нему проходится, гипнотизируя. И злясь. Так злясь на меня за измену!

– Нет!

– Мне будешь, – выдыхает уверенно. – Сюда иди.

– П-пожалуй, я аннулирую нашу сделку. – Трушу я в последний момент. Спазм в горле не дает мне говорить громче. Но Влад меня вроде бы слышит. Что-то недоброе мелькает в его глазах. Очень быстро сменяясь наигранной легкостью.

– Да это же не страшно, Асия. Зато я за право быть первым могу расщедриться.

Говоря все это, Влад продолжает водить кулаком по своему шлангу. Член у него длинный, да, как и все в нем. Я смотрю на него без всякой возможности отвернуться. И потому смысл слов доходит до меня с некоторой задержкой. Недоверчиво впиваюсь взглядом в его близко посаженные глаза.

– Ты же хотела, помнится, чтобы я не лез в твои сцены? – поигрывает Влад бровями. И тем самым без ножа меня режет. Медленно опустив веки, вымученно киваю.

– Не слышу.

– Да!

– Так я оставлю, Асия. Давай, возьми его в рот.

А ведь он заведен не на шутку! Вон как голос сбивается. И рвется в хлам дыхание. Извращенец чертов. Мудак. Впрочем, я тоже хороша.

Шумно втянув воздух, заставляю себя подойти к Владу вплотную. Как подкошенная, падаю на колени. Худяков не торопится мне помогать. А я не знаю даже, с чего начать. Просто тупо смотрю на раскачивающуюся перед носом сочащуюся влагой головку.

– Ну?!

Прикрываю глаза.

– Слишком дешево. Мой первый минет стоит дороже.

Ответом мне служат грязные ругательства и его рука, опустившаяся на подбородок.

– Ну и чего же еще ты хочешь?

– Хочу иметь право голоса при монтаже, – тараторю я, пока есть возможность сторговаться повыгоднее. – Я знаю, как папа это видел. Мы тысячу раз обсуждали фильм. Никто не знает о задумке отца больше, чем я. Клянусь, фильм от этого только выиграет.

Пальцы, сжимающие мою челюсть, соскальзывают на щеку. Влад ласково меня поглаживает, но эта ласка не касается его глаз. Там царит все тот же арктический холод. И легкая задумчивость. Словно он и впрямь решает мою судьбу в эти секунды.

Я смогу. Я выдержу эту пытку взглядом. И то, что он, раскрыв мои губы и скользнув пальцем в рот, так бесцеремонно давит на корень языка, заставляя совершенно по-блядски его вывалить.

– Хорошо, – соглашается, поглаживая мокрыми от моей слюны пальцами шею. – Если мне понравится. Приступай, – дергает бедрами.

Я киваю, как дура. Приближаюсь губами к его члену. Оглаживаю. Взвешиваю в ладони тяжелые поджавшиеся от желания яйца, что есть силы оттягивая неизбежное. Но Влада, конечно, такой расклад не устраивает. Он толкается мне между губ.

– Зубы спрячь, – бьет по щеке, а когда я в полнейшем шоке приоткрываю рот, с силой погружается в горло. 

Глава 8

Асия

Я выбита из колеи. Я смущена… Но, как это ни странно, смущена именно тем, что не чувствую тех эмоций, которые, наверное, в таких случаях положено испытывать любой приличной девушке. Мне не хочется покончить с собой. Выйти в окно, или вскрыть себе вены. Я не чувствую в себе никаких изменений. Я – это все еще я. Дочь своего отца. А то, что сделал со мной Худяков, это просто плата за то, чтобы сохранить свой мир таким, каким он был до того, как папы не стало. И будем честны, Влад прав. Не слишком-то высокая это плата. А если учесть все бонусы, что я могу выторговать для себя в будущем – случившееся вообще надо расценивать скорее как привилегию.

Именно. Привилегию сосать у самого Худякова.

Закусив губу, притормаживаю на светофоре. Ловлю взгляд в зеркале заднего вида, чтобы убедиться, что червоточина, которая во мне, оказывается, имеется, не видна другим. Что только я о ней знаю. Исключительно я одна, и даже Худяков не в курсе, какие мысли бродят в моей голове. Пусть лучше думает, что у него получается меня ломать, пусть его жрет чувство вины, подтачивает хребет, обгладывает до косточек. Я найду, как на нем сыграть, и сделаю это правильно. Вот тогда и посмотрим, кто жертва, а кто палач.

Провтыкав светофор, облаянная нетерпеливыми водителями, выстроившимися за моей Ауди в колонну, резко срываюсь с места. Пальцы на руле немного подрагивают. Взгляд мечется… Ладно, сознаюсь. Меня немного пугают некоторые стороны моей личности, о которых я и не подозревала до тех пор, пока жизнь не стала испытывать меня на прочность. Точно ли я – это я? Или же моя психика таким образом защищается от негативных эмоций? Подменяет одни чувства другими. В конце концов, быть циничной сволочью гораздо лучше, чем оказаться чьей-то жертвой. Так сохраняется иллюзия контроля. И происходящее с тобой становится выбором, а не неизбежностью.

Впрочем, если так, то и ладно.

Сворачиваю на подъездную дорожку к дому. Нависающие над ней деревья вот-вот начнут зеленеть. А пока остро пахнет смолистым ароматом набухающих почек и сырой землей.

Конец марта месяца. Мне нужно договориться с Худяковым об оплате счетов за дом. Но я пока не представляю, как это сделать. А от предвкушения того, как я сама стану с ним расплачиваться, начинает легко знобить. Вот почему я старательно гоню эти мысли, возвращаясь к событиям дня.

Сегодня я весь день провела с монтажерами, воспользовавшись данным правом принять участие в процессе. Я до последнего не знала, как это будет, но моему присутствию никто не удивился. Нина Сергеевна, которую я знаю с пеленок, только порадовалась моему появлению. Кажется, она совершенно искренне верит, что я действительно сумею помочь сделать картину отца такой, как он ее и задумывал.

Пустившись в воспоминания, упускаю из вида знакомый автомобиль, припаркованный у въезда в гараж. Поймав волну ледяных мурашек, выбираюсь из машины. Тысячей неповоротливых дирижаблей в голове взмывают вопросы… Пожалуй, самый важный из них – какого черта Худяков приперся на мою территорию. Он же не водит шлюх домой! Думает, шлюхи рады его присутствию? Так нет же! Мой дом – моя крепость. Здесь ему совершенно не место. По крайней мере, до тех пор, пока Влад не решит пересмотреть мою роль в его жизни.

Тревога внутри множится, давит и ноет. Толкаю дверь. Голоса…

– …как хорошо с тобой было встретиться, Влад! Ты не представляешь, что нам довелось пережить… – запальчиво тараторит мама.