Смертельная скачка - Френсис Дик - Страница 37

— Как ты его узнаешь?

— Он сказал, что видел меня. Я должен идти по дороге к мосту и держать в руках английскую газету.

— Ты взял?

— В кармане пальто, — кивнул я.

В поезде становилось жарко, ближе к дверям вагона была предусмотрена вешалка, где пальто Арне и мое висели рядом.

Дорога шла на север мимо ферм и лесов над растянувшимся озером. В другое время я бы радовался путешествию, но просто поразительно, как даже несильный страх полностью подавляет сознание. Старый знакомец с желтыми глазами и его напарник были слишком близко, чтобы спокойно любоваться пейзажами. И у меня началось что-то вроде своеобразного тика — я то и дело оглядывался, потому что пассажиры ходили через наш серединный вагон не переставая. И каждый раз, когда хлопала дверь, я нервно вздрагивал.

Женщина в голубом переднике провезла по вагону тележку с горячим кофе, молоком, печеньем и сладостями. Арне купил мне кофе. Тележка подъехала к дверям, и они громко захлопнулись за ней.

Мы остановились в большом городе, видном из окна вагона. Гамар, узловая станция, много путей, открытых грузовых платформ, но мало людей и никакой вокзальной суеты. Потом поезд снова тронулся, набрал скорость, до Лиллехаммера остановок больше не будет. Два с половиной часа в вагоне я в относительной безопасности.

— Я скучал без тебя на скачках в воскресенье, — сказал Арне.

— Да, я хотел поехать, но было слишком холодно. Он взглянул на меня с дружеским упреком.

— Скоро я поеду домой.

— Домой? — удивился он. — Я думал... Ты никогда не бросишь нас, не найдя убийцу.

— Надеюсь, после сегодняшнего путешествия мы будем знать немного больше. Если повезет. И потом, у нас есть ключ.

— Какой ключ?

— Я нашел ключ от камеры хранения, засунутый в жокейский шлем Боба Шермана.

— Что ты говоришь!

Я кивнул и рассказал о том, как вышел на Падди О'Флагерти.

— Так что видишь, хотя я скоро уеду домой, но мы получим ответы на большинство вопросов.

— Великолепно! — Арне весь так и лучился энтузиазмом. — Нам остается только открыть камеру хранения и посмотреть, что там спрятано. — Неожиданная мысль пришла ему в голову. — Возможно, там деньги. В брезентовых мешках, понимаешь, деньги, которые украли.

— Это мысль, — согласился я и не стал спешить с объяснениями по поводу того, что на самом деле лежало на дне металлического шкафа. Впереди еще много времени". К тому же пассажиры уже вставали, надевали пальто. Все признаки, что мы подъезжаем. Поезд шел по берегу озера Мьоза, и вдали я увидел лесной склад с сотнями сосновых бревен, плававших в воде.

Арне помог мне надеть пальто, а я помог ему. Он печально улыбался.

— Кари и мне будет не хватать тебя.

— Как-нибудь я обязательно приеду. Мне очень нравится Норвегия.

Он кивнул. Поезд проехал мимо моста, ведущего в Гьовик, потом медленно взобрался на холм, притормозил, въехав на вокзал в Лиллехаммере, вздохнул и остановился. Мы вышли на пронизывающий ветер под серое, затянутое облаками небо. Слишком много серого, подумал я, совсем не то, что на этих радостных праздничных открытках, где солнце, снег и веселые лыжники, показывающие свой темный загар и белые зубы. Странно, но ни один из этих северных промерзших вокзалов не оборудован крышей над платформами. Вероятно, никто не стоит на перроне, ожидая поезда, поэтому крышу посчитали излишеством. Эти норвежские перроны вообще чем-то напоминали последнюю сцену в «Анне Карениной».

— Ты идешь, Дэйвид? — спросил Арне.

— Ox. — Я остановился, рассеянно огляделся и последовал за ним через главный вход в кассовый зал. В дальнем конце платформы два человека обогнули здание вокзала и направились скорым шагом к дороге, ведущей к мосту. Один из них был очень высокий, а другой фигурой походил на моего визитера с ножом. Но они ушли уже далеко, и в суде я бы не поклялся, что узнал их.

Но сам был уверен.

В маленьком кассовом зале, казалось, были предусмотрены все удобства: вдоль стен кресла, двери в туалеты, окошечки касс, но пассажиры томились, дожидаясь своих поездов, с выражением заключенного, подгоняющего медленно текущее время. Арне сказал, что ему надо позвонить, прежде чем мы пойдем на встречу с нашим незнакомцем.

— Понимаю, — дружески улыбнулся я. Через стеклянную стену будки я видел, как он опустил монеты в отверстие и горячо начал убеждать в чем-то невидимого собеседника. Он говорил довольно долго и вышел, улыбаясь.

— Все сделано. Пойдем, — сказал он.

— Арне, — нерешительно начал я, — понимаю, что сейчас скажу глупость, но я не хочу идти. Он окаменел, будто его ударило током.

— Но почему? Ведь этот человек мог видеть, кто убил Боба Шермана.

— Знаю. Не могу объяснить. У меня врожденная способность к предчувствию. Я уже убеждался в этом, раньше... Не могу не прислушаться. Что-то говорит мне: не ходи. Вот я и не пойду.

— Но, Дэйвид, это какое-то безумие.

— Ничего не могу с собой поделать. Не пойду.

— Но как же с этим человеком?

— Не знаю, — беспомощно вздохнул я.

Арне терял терпение. Он пытался оскорблять. Он пытался убеждать. Но не сдвинул меня с места.

— Давай мне газету. Я пойду и встречусь с ним сам, — наконец предложил он.

— Но, — возразил я, — если предчувствие говорит, что на дороге есть какая-то опасность, то ведь она угрожает и тебе. У меня как-то было предчувствие насчет улицы... И я не пошел по ней. И через несколько секунд несколько тонн строительных лесов рухнуло на то место, где я стоял. И с тех пор, если во мне сильное сопротивление, чего-то я не хочу делать, то и не делаю.

Он поморгал.

— Если я увижу строительные леса, то перейду на другую сторону. Но нам нужно встретиться с Иоганном Петерсеном и услышать его историю. Дай мне газету.

Очень неохотно я вручил ему вчерашний «Экспресс».

— Буду ждать тебя здесь, — сказал я.

Он кивнул и ужасно недовольный ушел один. Я выбрал кресло в углу: с двух сторон меня защищала массивная стена, а рядом сидела девочка-подросток в потертой дубленке и шумно ела сандвич с селедкой.

Прибыл поезд, несколько человек вошли в зал, но большинство ожидавших, в том числе и моя соседка, уехали на нем. Время тянулось страшно медленно.

С момента нашего приезда и до отхода поезда в Осло ждать полтора часа. Девяносто минут на то, чтобы убить. Не правильно, сухо упрекнул я себя. На то, чтобы остаться живым. Как жаль, что я не курю, не грызу ногти, не занимаюсь йогой. Как жаль, что каждый раз, когда мимо окна проходит какая-нибудь пара, сердце падает в коленки. Как жаль, что я не знаю привычек Желтых Глаз и его напарника: будут ли они убивать на публике. Если бы я был уверен, что они не рискнут действовать на глазах у людей, я бы, пожалуй, собрал толпу. А пока я сидел, ждал, потел и надеялся, что правильно оценил лимит их прав.

Когда появились пассажиры на поезд в Осло и стали покупать билеты, я тоже купил билеты себе и Арне и попросил два места, откуда видно весь вагон, и, хотя кассир почти не говорил по-английски и трудно было объяснить, что мне надо, места оказались такие, как я хотел.

Когда я вернулся в свой тщательно выбранный угол, то оказалось, что незащищенный фланг прикрывает пожилой мужчина в шапке, закрывающей уши и часть широких скул. Он слышал, как я говорил по-английски в окошко кассы, и теперь горел желанием рассказать, что год назад с сыном и невесткой он ездил в отпуск в Англию. Я сделал радостно-удивленный вид, и это воодушевило его. Минута за минутой он пересказал весь туристский маршрут от башни Тауэра через Вестминстерское аббатство к Национальной галерее. За четверть часа до прихода поезда, когда вернулся Арне, мы уже болтали, как старые друзья.

Арне выглядел очень озабоченным. Я встал навстречу ему и, показывая на пожилого мужчину, сказал:

— А мы говорили о Лондоне... Арне посмотрел на моего собеседника, но явно не увидел его и резко бросил:

— Он не пришел.

— Не может быть, — не поверил я.