Территория сердца (СИ) - Костадинова Весела - Страница 23

Мне хватало и того, что обрушилось. К счастью, вопрос о моем присутствии на совещаниях Алла с Владом порешала сама. Влад согласился сразу, одарив меня одной из самых теплых улыбок. Елену перекосило так, словно ей по зубам дали. Ее ненависть была почти ощутимой, однако мне было уже не до того. Письма, сообщения, поручения, совещания, снова письма…. И так целый день. А после шести — прослушка совещаний по второму кругу, вместе с Аллой в кабинете Болотова старшего, с пояснениями, выделением главного, заполнением форм, по которым информация отправлялась уже непосредственно Александру Юрьевичу. Домой в начале второго ночи нас увез водитель шефа.

Утром на стол лег новый планшет.

— Это теперь твое, — пояснила Алла, — полностью синхронизирован с моим и Сашиным — нечего на секретарском компьютере держать информацию. Ты видишь все, что вижу я, но пока только наблюдаешь, читаешь комментарии и поручения, но не отвечаешь. Вопросы — сразу задаешь, не копишь. Чего сидим? Совещание по тендерам не для тебя?

Уже выходя из приёмной, я услышала, как за спиной раздался резкий голос Елены. Она шипела, как разъярённая кошка, её слова пронзили воздух, словно раскалённые иглы:

— Что ты творишь, Алла? Не переходи мне…. — остальное разобрать не удалось — пришлось бежать очень быстро.

И снова старая карусель, круговерть поручений и заданий.

— Жива? — услышала я над собой голос Влада в пятницу утром.

— Условно, — пробурчала я, поднимая глаза от планшета, в котором Александр ночью поставил новые метки.

— Давненько мне кофе Алла не готовила, — усмехнулся он, присаживаясь на край стола в еще пустой приемной. — Уже и забыл, как она это делает. По-своему.

За прошедшую неделю мое уважение к этому парню серьезно выросло. Не смотря на свой возраст, дело свое он знал и место занимал…. ну если не совсем по праву, то по крайней мере с хорошим прицелом на будущее. Будучи лишь на два года меня старше, он был намного…. Компетентнее. Сказывалось и образование, полученное в лучших ВУЗах мира, и отцовское воспитание. Владу было не просто — в нем видели лишь наместника его отца, и вопреки моему первоначальному мнению, ему приходилось выгрызать уважение к себе зубами.

— Тебе кофе сделать? — я откинулась в кресле и потянулась, чувствуя слабость во всем теле — сказывались недостаток сна и общая напряженность.

— Да я и сам могу, — тихо признался он. — Рабочий день еще не начался….

— Скажи это своему отцу… — планшет снова обновился с новыми пометками. — Он вообще когда-нибудь спит?

— Иногда я не уверен, что он человек, — шепотом признался Влад.

Я не сразу поняла о чем он, подняла на него удивленные глаза, а после — расхохоталась.

— Ага, и тебя, видать, назвал в честь сородича! *

Влад не удержался от смеха и сам.

Этот смех сблизил нас, словно у нас образовалась еще одна общая тайна, общая шутка, понятная только нам двоим. Как и то, что Влад сам сварил себе кофе, поставив одну чашку и передо мной. В этот момент мы не были коллегами, мы были просто двумя молодыми людьми, почти друзьями, хотя между нами лежала огромная пропасть в положении.

Он сидел на моем столе, молча наблюдая за моей работой. Казалось, что ему самому было нужно мое общество.

— Влад….

— М?

— Попу подними, ты на отчеты финансовые сел.

— Девушка, как вы себя ведете с генеральным директором?

— Рабочий день еще не начался.

И снова смех, снова тепло красивых карих глаз, которое словно окутывало и согревало. Этот момент был таким простым, но таким настоящим. Мы оба смеялись, будто ничего важного и серьёзного не существовало за пределами этого мгновения.

К сожалению приход Савельевой прервал наши шутки. Влад, бросив последний теплый взгляд на меня, ушел в свой кабинет, я же осталась под атакой ледяных, злых глаз.

— Что, маленькая тварь, выбираешь? — прошипела змея. На секунду мне показалось, что даже ее зрачки стали узкими. Но я не смогла понять в первый момент, о чем она говорит — положа руку на сердце голова была забита иным.

— Думаешь, я не знаю, что Алка задумала? — продолжала она нападать, внешне оставаясь все такой же каменной. — Молокососа забирай, но не вздумай играть со мной! Проиграешь, и я тебя уничтожу!

Я подняла голову от документов, и в ярости посмотрела на нее. Ее угрозы не напугали, скорее разозлили, как и подлые намеки. Мне нравился Влад, даже чуть больше, чем нужно, но… не его она имела ввиду, совсем не его.

И тут я отчетливо поняла все, что говорила мне Алла в выходные: Савельева серьезно опасалась не потери должности. Нет! Она боялась потери своего положения рядом с Александром!

Это было настолько смешно и даже нелепо, что я невольно рассмеялась. Мой смех, такой искренний и настоящий ударил ее наотмашь. Я видела, как слетает ее безупречная маска, увидела ее хищный оскал. Всего лишь на несколько мгновений, но увидела. Не будь этого моего смеха, наверное, в наших отношениях можно было еще остановиться. Но после — уже нет. Этот смех стал последней каплей, переломным моментом, после которого возвращение к нормальности было невозможно.

Появление Алла, как ни странно, спасло нас обеих. Она чуть приподняла бровь, задав мне немой вопрос, но что я могла ей сказать? Что Савельева спятила окончательно и видит во мне не только соперницу по работе? Само предположение таково вызывало и смех, и…. даже легкое отвращение. Меня передергивало от одной мысли об Александре… в таком ключе. Я до сих пор не могла забыть, как он касался моей шеи, а после ключицы, как поглаживал ласково и от этого еще более…. Неприятно? Страшно? Возбуждающе? Я не могла точно определить свои чувства в тот момент, они смешивались в некий неразрешимый клубок. Я помнила это прикосновение так, словно оно было на коже ещё сейчас — его пальцы, чуть шершавые, но такие уверенные, и этот взгляд, будто прожигающий меня насквозь, проникающий в самые глубины моего сознания.

Мои щеки заполыхали пламенем — я точно не хотела бы повторения. Да и вообще — может пора что-то сделать со своими гормонами? То Влад вдруг вызывает у меня странные чувства, то это воспоминание — еще более неприятно-приятные.

Нельзя сказать, что за 25 лет моей жизни я жила монашкой. В общем-то не скакала из кровати в кровать, но и от здорового секса не отказывалась, впрочем, не вступая в длительные отношения. В отличие от своих сверстниц, часть из которых уже успели выйти замуж, а некоторые — и развестись, я к подобному относилась равнодушно. Любовь для меня была чем-то весьма далеким и неправдоподобным, больше похожим на сказку, чем на реальность. Только один пример искренней любви я видела перед глазами — мои родители. Но когда мама погибла, четыре года назад, отца это почти разрушило. Из сильного, смелого человека, он превратился в….

Я тряхнула головой, отгоняя печальные, тяжелые мысли, снова погружаясь в работу. Нет секса — будем сублимировать. В конце концов ничего так шикарно не вышибает дурь, как занятая голова.

Круговерть рабочих дел помогла на время забыться. Всю неделю я старательно вникала в хитросплетения работы компании, погружаясь все больше и больше, и как и на той неделе, что работала с самим Александром, спала по 3–4 часа, ела урывками. Спасало одно — на этот раз работала я в паре с Аллой, поэтому, возможно, в голове оставалось гораздо больше информации, чем было тогда, когда он заставил меня заменить ее. Тогда в голове царил хаос и страх, сейчас хаос медленно заменялся порядком, а страха не было вообще, и сил на борьбу с ним я не тратила.

Работа с Аллой была как обучение в университете, только с удвоенной интенсивностью и без возможности отлынивать или откладывать задания на потом. Каждый день начинался с новых задач и заканчивался сводкой того, что было сделано и что ещё предстоит. Постепенно я начала видеть в этом сложном клубке дел и поручений систему. Когда Алла давала мне очередное задание или поручение, я уже не боялась сделать что-то не так, не переживала о возможных ошибках. Теперь я чётко знала, что от меня требуется, и старалась выполнить всё как можно лучше. Внутри появилась уверенность, которая поднимала меня с утра и держала на ногах до позднего вечера.