Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 59

— Просто взгляни на себя. Внимательно… Что-нибудь странное замечаешь?

Королева смотрела в зеркало секунд пять, затем убрала его в сумку и повернулась ко мне:

— Я тебе этого не рассказывала, но… у первой властительницы Ларанты были такие же.

Я глядел в её распахнутые настежь глаза и пытался понять, почему…

Почему её левый, как раньше, горел изумрудной зеленью, а правый теперь — фиалковой синью сапфира, рождённого бурей и морем?..

[1] Переиначенное изречение Кота Бегемота из романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита».

Глава 28

Последнюю ночь перед Ганшанхайном мы провели под открытым небом. Палатку не дал установить кототигр. Мало того, когда мы с королевой улеглись на брошенный на траву коврик-рогожку, тхаа нахально втиснулся между нами и даже на охоту ради этого не пошёл.

Собственно говоря, меня это ничуть не расстроило. «Все, что случилось на постоялом дворе, там и останется», — договорились мы с Ир ещё утром, и нарушать договор никто из нас не планировал.

Но поскольку Малыш об этом не знал, постольку действовал превентивно — физически ограничивал то, что легко могло перейти у нас в интимную близость.

Зачем ему это понадобилось? Да ещё и с ограничением (теперь уже для себя) не причинять никакого вреда ни мне, ни Ирсайе?

Бывшая пленница начала мне об этом рассказывать по дороге, сразу же после дневных чудачеств нашего друга-напарника.

— Всё дело в том, что, когда он увидел мои глаза, то сначала обрадовался, а после обиделся, что мы его обманули., — сообщила она, пустив свою лошадь бок о бок с моей. — Так что я не лечила его, а объясняла. Через серию образов, чтобы он понял.

— И как? Получилось?

— Кажется, да. Но только наполовину. На меня у него обида прошла, а на тебя он ещё обижается.

— Почему только на меня?

— Ну… наверное, потому что я женщина, — засмеялась Ирсайя. — Такому, как ты, обмануть меня проще простого, а уж уговорить так, вообще, легче лёгкого. Да и потом, у всех тхаа есть родовая память. Первая королева Ларанты подарила им разум, а такое не забывается.

— А у первой глаза были точно такие же, как у тебя — зелёный и фиолетовый, — догадался я, в чём подвох. — И на нашего Малыша это повлияло, как спусковой механизм.

— Ну да, где-то так, — согласилась бывшая пленница. — И он теперь понимает, что причина в тебе. Что это твоя вина в том, что я изменилась.

— Здрасьте-пожалуйста. Меня ещё и виноватым назначили. С какой это радости, интересно?

Королева опять засмеялась:

— Это не я. Это тхаа. Он почему-то решил: ты забрал у меня часть моей магии и заменил на свою.

— А это не так?

— Ну, конечно, не так! — всплеснула руками Ирсайя. — Причём, совершенно! Не забрал, а, наоборот, подарил. Сегодня ночью ты дал мне то, о чём я и мечтать не могла. Так что во мне теперь не только магия времени, но и сила твоего камня Байаль. Мои глаза изменились из-за него, я в этом уверена.

— Ага. Выходит, теперь он будет мешать нам… эээ… снова сойтись до тех самых пор, пока окончательно не убедится, что слабее его королева не станет и что преображение пошло тебе только на пользу.

— Надеюсь, что да, — кивнула властительница Ларанты. — А ещё я надеюсь, — она неожиданно тяжко вздохнула, — он всё же простит нас.

— За что?

— Что мы не оправдаем его ожиданий. Он ведь действительно думает: теперь мы семья, а он её часть, и мы всегда будем вместе… Жалко, конечно… — её глаза затуманились, — что он ещё многого не понимает… Вот если бы он был постарше… Года на три, на четыре… Хотя…

— Что? — я весь обратился в слух.

— У первой правительницы Ларанты были особые отношения со старшим магом Мольфрана. И первый священный зверь королевства тоже считал их своей семьёй. И ты знаешь, — взглянула она на меня, — два государства и вправду могли тогда объединиться, но…

— Но что-то пошло не так, — попробовал я угадать.

— Да, — подтвердила Ирсайя. — Что-то, на самом деле, пошло не так. Старший и первая оставили свои страны и ушли неизвестно куда. Что их сподвигло на это, никто не знает. Но после этого Мольфран и Зелёное королевство стали врагами, а все тхаа ушли в леса и перестали общаться с людьми…

В словах королевы было много чего недосказанного. Сознательно ли она мне недоговаривала или же просто не думала, что это может быть важным, я уточнять не рискнул. Нам ещё предстояло вместе войти в Ганшанхайн, добраться до Пирапалуса и решить проблему Алины. А всякие споры и разногласия, тем более по таким пустякам да ещё на конечном этапе, если б на это и повлияли, то точно не в лучшую сторону. Поэтому размышлять о том, что случилось, я начал лишь ночью, когда королева и тхаа уснули.

Главным в признаниях спутницы для меня стало то, что основательницей Зелёного королевства оказалась не какая-то местная искательница приключений, а настоящая «драконова дщерь». Ведь только они, если верить Лике и Рейне, имели глаза подобной расцветки. Такие же, к слову, были и у приснопамятной Астии, что жила уже, минимум, три столетия, а значит, в определённом смысле, являлась свидетельницей того, что происходило в то время на Западном континенте.

Как становились «драконьими дщерями», Рей не рассказывала, а я не спрашивал. Казалось, что это и так очевидно — кто-то в роду был накрепко связан с драконами, и это каким-то образом передавалось потомкам по женской линии.

То, что не только потомкам, стало понятно сегодня. Носитель осколка драконьего средоточия мог инициировать их напрямую. Вот я Ирсайю и «инициировал», не подозревая, что натворил. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но надеюсь, что хорошо. Ведь если спутница стала и вправду сильнее, шанс справиться с Пирапалусом становился существенно выше.

Вопрос номер два: а возможно ли отыграть всё обратно?

С Рейной, как помню, такое случилось. Правда, опять же… сложно. Что мы такое с ней учудили на подворье около Сежеша, до сих пор до конца не пойму, но что глаза у неё стали такими же изумрудными, как у Ирсайи до давешней ночи в гостинице — факт, с каким не поспоришь. Фиалковый цвет ушёл из них навсегда. Те объяснения, какие дала она и какие я дал себе сам, тоже имели какую-то… недосказанность. Тогда я на это внимания не обратил и расспрашивать дальше свою подругу не стал…

Наверное, зря.

А возможно, и нет.

Возможно, что если бы я узнал тогда абсолютно всё, включая те «маленькие женские тайны», о которых мужчинам обычно не говорят, то после, когда Рей исчезла, я попросту не поверил бы, что она не погибла и что отыскать её — дело времени, какое, бывает, растягивается до тысячелетий, а, бывает, и наоборот, сжимается до неуловимо короткого мига, за которым целая жизнь…

К столице Мольфрана мы подъехали к вечеру. О том, что она уже близко, я понял по ни с чем не сравнимому запаху моря, о чём тут же и сообщил своей спутнице. После этого мы свернули с дороги и стали ждать Малыша.

Тигрокот отыскал нас достаточно быстро, и пары минут не прошло. Королева ещё раз объяснила мне и ему, что надо делать. Я ещё раз с ней не согласился (слишком непредсказуемо, а значит, опасно), но в итоге махнул рукой. В конце концов, в Витаграде её план сработал. Так почему бы ему сработать ещё раз, теперь в Ганшанхайне. «Иду на вы» — забава старинная. Ей ещё князь Святослав забавлялся во времена оные и, что любопытно, у него получалось.

К городским стенам мы выдвинулись через три часа после заката. К этому времени ворота на южном тракте уже закрыли, все желающие попасть в Ганшанхайн уже разбрелись по окрестностям, поэтому ни помешать нам, ни стать нежелательными свидетелями они не могли.

Сгустившаяся под стенами тьма выглядела подозрительной, но королева на это внимания не обратила. Если кто-то внутри и на башнях почуял неладное, времени, чтобы что-нибудь предпринять, у него не осталось.

«Магию времени, соединённую с силой дракона, — сказала по этому поводу Ир, — простые мольфары не остановят».