Грешный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 15

— Я не бежал. Я шёл, — поправил я дознавателя. — Я просто хотел прогуляться. И я понятия не имел, что Шибур пошёл в ту же сторону. В том, что он двигался медленнее, моей вины нет. Он был, как мне показалось, навеселе… очень навеселе, и, наверное, из-за этого всё и случилось.

— Согласен, — кивнул Тиур. — То, что он был нетрезв — одна из причин того, что его ограбили. Пьяных, как правило, ограбить гораздо проще, чем трезвых.

— Но я не грабил его! Я просто поднял с земли то, что он уронил.

— Даже если это и так, то ты всё равно виновен, потому что тогда это воровство, —парировал дознаватель.

— Я ничего у него не украл. Я просто поднял мешочек и даже не знал, что внутри. И у меня просто не было времени, чтобы вернуть находку хозяину, меня задержали стражники.

Дознаватель пожал плечами:

— Если ты невиновен, ты мог бы просто открыть нам дверь. Но ты попытался бежать, и это тоже играет не в твою пользу.

— Я испугался. Я не был уверен, что это стража. Я думал, это грабители.

Тиур засмеялся:

— Так говорят почти все, кто сюда попадает. Но только опять же, сейчас это не имеет значения. Потому что Шибур уже подтвердил: это ты ограбил его. Отнял мешочек с кристаллами, предназначенными для раздачи на праздник от Совета Ларанты отличившимся слугам.

— Он лжёт! — вздёрнул я голову.

Дознаватель внезапно вздохнул:

— Я думал, что ты умнее, Краум из Ривии. Но я всё же дам тебе ещё один шанс. Признайся, что ты ограбил Шибура и что забрал у него эти кристаллы. Просто признайся, и всё. Поверь, это будет, действительно, лучше.

— Для кого?

— Что для кого?

— Для кого лучше?

— Для всех. Но, в первую очередь, для тебя.

Мы мерялись взглядами секунд десять. А затем я мотнул головой и упрямо проговорил:

— Я никого не грабил. И убивал, защищаясь, а не нападая, — и тут же добавил. — Я требую суда жриц. Жриц Совета Ларанты. Я знаю, что при таких обвинениях имею на это право.

Тиур дёрнул щекой и одним резким движением сгрёб со стола «вещдоки»:

— Ты хочешь суда Совета — ты получишь его. Но только, прости, вердикт тебе не понравится…

Больше допросов не было, на суд меня повели через сутки.

Ничего не скажешь, оперативно. Хотя поначалу не верилось. Думал, продолжат ломать, но только другими способами. А тут — бац! — и готово. Не ожидал. Плюс им за это в карму и лайк на аккаунт.

Пока ожидал, что решат по суду, размышлял над словами Тиура. Пытался понять, зачем он так добивался признания именно в грабеже, а не, к примеру, в том, что убийства гвардейцев я совершил умышленно и по корыстным мотивам? Ведь по любому закону умышленное убийство — преступление намного более тяжкое, чем просто грабёж.

Неужели всё дело только в кристаллах?

Или, быть может, проблема в том, что я просто не в курсе, кто их настоящий владелец?

В ту версию, что скормил мне Тиур, что, мол, их собирались раздать отличившимся слугам, я ни на йоту не верил. На кой хрен им, скажите, магические кристаллы? Слуг, пусть даже дворцовых, наградили бы просто деньгами. Ну, или медальку какую-нибудь на шею повесили. Типа, за труд, за верность и за служение сюзерену. Ситуация абсолютно стандартная для всякого мира и времени. А настоящий владелец кристаллов шифруется из-за того, что… кому-то из здешних чиновников захотелось улучшить своё положение через придуманный заговор и его последующее раскрытие?

Предположение, в общем и целом, рабочее.

Возле власти, особенно высшей, всегда плетутся интриги и составляются заговоры.

Но это, ребята, давайте уже без меня. От той авантюры, что предложил мне Шибур, я, хвала небесам, отказался. А то, что не сообщил об этом Тиуру, тут вообще винить меня не в чем. Поскольку не было этого разговора. Не было, да и быть не могло. Тем более что и сам толстячок никогда в этом не признается. Недаром ведь он, гадёныш, обвинил меня в грабеже, не особенно заморачиваясь по поводу происхождения ценностей. Уверен подлец, что его покровитель его прикроет. А всех собак можно тупо повесить на никому не известного чужестранца.

Логично? Логично. И даже более чем. Особенно, если предположить, что дознаватель Тиур работает на того же патрона, что и кастелянский помощник. Вот потому-то, наверное, он так и настаивал, чтобы я взял на себя не имевший места грабёж. Грозил, намекал, уговаривал… Решил, вероятно, что после убитых гвардейцев признаться в такой ерунде никому уже не повредит.

Да только не на того напал. Не буду я ни на дознании, ни на суде признаваться в том, что не совершал. А те намёки, что, мол, решение по моему делу уже имеется, пускай оставит себе. Поскольку «нету у вас методов против Кости Сапрыкина»[1]. Одни только косвенные улики и подозрения. А подозрения, как известно, к делу не пришьёшь. Хоть как с ними изгаляйся, а не пришьёшь, и точка… Ну, если, конечно, сам на суде не подставишься и какую-нибудь ерунду по дурости не сморозишь…

[1] Фраза из к/ф «Место встречи изменить нельзя»

Глава 8

Тюрьма Витаграда, как выяснилось, находилась поблизости от дворца королевы. Всего два квартала к югу и главную площадь столицы ещё пересечь.

Соседство, возможно, не самое лучшее, но, с другой стороны, довольно удобное. Всякого бунтовщика-заговорщика можно по-быстрому упаковать и столь же быстро помиловать, если потребуется. И, типа, спрятаться от «народного гнева», если очередной бунтовщик окажется столь удачливым, что ворвётся в святая святых, и прежним властителям придётся срочно бежать из дворца в более безопасное и надёжно укреплённое место.

А в любом крупном городе какое другое здание кроме тюрьмы обладает такими же крепкими стенами, устойчивой системой охраны и ограниченным доступом на территорию?

Да почти никакое.

Даже дворцы королей этим похвастаться не способны. Хотя бы по той причине, что постоянно жить в укреплённой крепости со временем надоедает. И тогда рвы засыпаются, ворота с решётками демонтируются, сторожевые башенки или сносятся, или превращаются в цветники и обсерватории, а в толстых каменных стенах прорубаются широкие проёмы для окон, чтобы владельцы феодальной недвижимости никогда больше не испытывали недостатка в солнечном свете и воздухе.

То, что здешний дворец тоже из переделанных за́мков, я понял, когда меня вели через площадь. Клумбы, фонтаны, ровно подстриженные кусты, кипарисы и туи, лепнина, стрельчатые высокие окна, виньетки, русты, колонны и портики… И за всем этим проступающая сквозь архитектурную мишуру мощь древних стен, массивная угловатость, нарочитая грубость камней, скрывающихся под гипсовыми финтифлюшками…

Совет жриц Ларанты, он же Верховный суд королевства, заседал в тронном зале. Зал располагался на втором этаже, окна выходили во внутренний дворик.

От парадного входа мы добирались до него по анфиладам и лестницам минут десять, не меньше. Внутреннее убранство дворцовых комнат, как и одежда жителей королевства, изобиловало зелёным. Бархат обоев, атлас драпировок, мрамор полов, обивка диванов и кресел помимо привычной зелени разбавлялись оттенками синего, красного и золотого, что придавало дворцу колорит океанского побережья с пылающей на горизонте зарёй и буйных тропических джунглей, сползающих по песку прямо в волны…

Красоту и изящество обстановки я отмечал машинально, не вдаваясь в детали. Видимо, атмосфера дворца заставляла проделывать это сама по себе, навевая нужные мысли у всякого, кто здесь появлялся. Случайно, по необходимости или по принуждению — не играло никакой роли. Любой оказавшийся во дворце, как я понимаю, по задумке местных «дизайнеров», должен был ощущать душевный подъём, эмоционально наведённую веру, что живущие здесь просто не могут быть злыми и бессердечными. Что Совет жриц Ларанты не ошибается, их суд беспристрастен, а вердикты законны и справедливы…

Заседания по моему делу меня оставили дожидаться в небольшой комнатке для обвиняемых, примыкающей к тронному залу, под охраной четверых стражников. Таких комнат, как стало понятно из их разговоров, здесь было штук пять или шесть. Вероятно, из-за того, что суд высших жриц мог рассматривать сразу несколько дел, и собирать Совет только из-за одного чужестранца никто, конечно, не стал бы.