Тайфун (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 39

— А…

— Так в Индии опия, и специй наберем на большую сумму, а я слышал, что и золото, и серебро, и драгоценные камни британцы вывозят, — не сдавался с виду совсем не воинственный Иван Семёнович.

Сашка в принципе тоже был за Индию. Только дело не в деньгах. Дело в расстояниях. До Сиднея больше шести тысяч километров, это пару месяцев идти. А потом ещё ведь назад. Полгода как не бывало. Это раз. А два — это восстание сипаев. Оно же начнётся скоро, что, если его можно чуть ускорить и помочь оружием этим товарищам. Ох, не просто будет Британии выбирать куда кидаться. Везде сразу загорелось. Загорится.

— Ну, раз других предложений нет, то идём в Индию.

Событие пятьдесят шестое

Если у вас есть желание и стремление сделать что-либо и это «что-либо» в Божьей воле, вы обязательно достигните своей цели.

«Жизнь без границ» Ник Вуйчич

Даймё хана Сацума Симадзу Нариакира закрыл трактат по медицине, который он переводил с голландского и взглянул на большие каминные часы, что стояли на подставке в углу его кабинета. На полдень назначена встреча на берегу с гайдзинами, чтобы Дзигокудаю — Богиня смерти их к себе призвала.

Это было до слёз обидно. Он всегда говорил, что Сако́ку (яп. 鎖国, буквально «страна на цепи»), или же самоизоляция страны, которая была введена после восстания крестьян в Симабаре и проводилась сёгунами из рода Токугава в течение двух веков, с 1641 по 1853 годы, если считать по странному календарю гайдзинов, которые ведут отсчёт от рождения сына бога, это большая глупость. Нужно было не закрываться от знаний, а закрыться от чуждой религии, что несли с собой европейцы. Разве плохо иметь часы, плохо иметь подзорные трубы? Сегуны из рода Токугава, испугавшись восстания, остановили развитие страны и вот к чему это привело. Огромные орудия, паровые двигатели гайдзинов, которым нечего противопоставить. Они сильнее. Вчерашний расстрел его армии на берегу наглядно показал, что сила солому ломит. Даже вооружи он всех крестьян и отправь штурмовать на лодках чёрные корабли — Курофунэ, и ничего не получится. Они перетопят лодки своей артиллерией. Ею же они снесут и замок, казавшимся таким надёжным всего день назад.

Можно увести народ на север и устроить западным варварам партизанскую войну, но что это принесёт кроме разорения крестьян, ремесленников и его самого. Сёгун подписал договор о дружбе и торговле с русскими, почему бы ему не подписать такой же с этими непонятными гайдзинами из Джунгарского ханства.

Нариакира снова глянул на часы. Пора, точность и вежливость — единственное оружие слабых. Он оделся в белые одежды — цвет траура. Сегодня он хоронит свою независимость. Даймё долго думал, практически всю бессонную ночь и так и эдак прикидывая, а что он может потребовать от гайдзинов в обмен на два их требования. Книги? Да это не только можно, но и нужно потребовать… Да, хорошо, попросить… Нет, не то слово, предложить в обмен… Да, не важно, как это будет звучать. Ему нужны книги по медицине, по электричеству, по химии. По фортификации… Не дадут? Зачем гайдзинам самим растить себе конкурентов, а то и сильных врагов? Но попробовать стоит. А ещё книги по кораблестроению.

Тут мысли князя перескочили на первое требование этих моряков Джунгарского ханства — зачем им семейство Того. Симадзу Нариакира вызвал вчера к себе всю семью и переговорил с этим Кичидзаэмоном Того. Обычные мелкий чиновник, может и не глупый, но обычный. А мальчик Накагоро — обычный ребёнок из бедного квартала Кадзия-тё Кагосимы. Зачем! Нунооситомиторинаруми-но ками — Бог моря и кричащих птиц, которого даймё считал своим покровителем, не ответил на его просьбу вникнуть в суть требования гайдзинов. Но что-то божественное во всём этом было. Ни разу не посещавшие остров Кюсю люди знают о семилетнем мальчике Накагоро Того, о существовании которого не подозревал даже Нариакира. Как можно это объяснить кроме как промыслом богов?

— Господин, гайдзины прибыли, — вошел, поклонившись, командир отряда — самурай Такэхиро Томиясу, отвлекая даймё от важных мыслей.

Что ж, идти надо. Даже тут западные варвары его опередили, приплыли на лодке раньше. Князь зафиксировал меч за поясом и стал спускаться по ступеням. Чуть позади его шёл Томиясу, а следом мальчик Накагоро Того.

Гайдзинов было трое, и старший, что стоял чуть впереди, был воином, это сразу было видно хотя бы потому, что у него не было кисти левой руки. Справа от него стоял тоже гайдзин, но в штатской одежде, а вот слева был кореец. А, это они переводчиков нашли. Ничего, хоть в этом он их удивит. Нариакира знает три языка гайдзинов. Так что, переводчиков воин привёл с собой зря.

— Приветствую вас господа на земле, что боги вручили мне, — сделал лёгкий поклон даймё хана Сацума Симадзу Нариакира.

Событие пятьдесят седьмое

«Оборонительная форма войны сама по себе сильнее, чем наступательная. Но оборона — это негативное занятие, поскольку она заставляет сопротивляться намерениям врага вместо того, чтобы развивать свои собственные.»

Карл фон Клаузевиц

Леонтий Васильевич Фролов третий день из Форта-Росс не выходил, сидел сиднем в избе Рочева и цифирь складывал, пытался вычислить сколько зерна можно будет выделить для меновой торговли с индейцами, сколько пустить на спирт, сколько отправить в закрома, как неприкосновенный запас, мало ли, вдруг ещё какие переселенцы подъедут, подойдут, подплывут. Планы князя Болоховского он знал, конечно… Нет, не так. В планах князя Болоховского было прислать в Форт-Росс как можно больше людей. Оно, так-то правильно, чем больше будет колония, тем проще будет совладать с неугомонными соседями. Американцы, которые из США, всё никак не успокоятся. Лезут и лезут. Как рассказывал Бурул во всём этом США от силы полтора десятка полков, это если все пешие, конные и разные смешанные части сложить. И они сюда уже четыре полка послали. Получается треть своей армии погубили и выводы, которые сами напрашиваются, что нужно этих зубастых соседей в покое оставить, так выходит себе дороже, сделать не могут. Тупые, что ли?

Следом что — все оставшиеся полки пошлют? Вот. Надо увеличивать число поселенцев в Русской Америке, и это позволит содержать большую армию. Известно ведь, что армию нужно кормить, одевать, вооружать. Нужны продукты, нужны деньги. Главное — нужны люди. Так что, уплывая, князь Болоховский сказал, что должны из Англии ещё ирландцы прибыть, и он с Камчатки попробует немного русских заманить. Русских надо, конечно, а то в Русской Америке русских меньше чем тех же ирландцев, а если ещё прибудут ирландцы, то и совсем мало станет.

От мыслей про ирландцев Леонтия Васильевича оторвал как раз Бурул.

— Разведка прибыла, движется к нам переселенческий обоз большой, через два дня будут. Сейчас к Лесопилке подходят. Я индейцев и Аюка послал встретить.

— Ну, вот, можно всю работу, что два дня делал, выкинуть в нужник, всё по новой считать придётся. Сколько хоть народу известно? — Фролов крякнул и отодвинул гору исписанных листов.

— Приблизительно. Около трёхсот человек. Почти все семейные. Почти все ирландцы. Старшим у них Трой Даньел Парротт. Он старостой что ли в ирландской деревне был, которая почти в полном составе сюда перебирается. Наших там девять человек. В смысле калмыки. Старшим у них Беляш. Разведчики насчитали семь десятков фургонов и телег, и пять десятков всадников.

— Триста⁈ Ого! Хорошо, конечно, но разом. Это сколько же домов строить сразу надо…

— Леонтий Васильевич, выходите наружу! — распахнулась дверь штаба Русской Америки, и в сени влетел парнишка, что посыльным был на маяке.

— Что такой, Павлик? — Фролов глянул на своего военного министра. Тот пожал плечами, прихватил со стола подзорную трубу и поспешил на выход.

— Корабли.

Леонтий Васильевич косо глянул на расчёты свои и под нос пробурчал: