Кровавая весна 91-го (СИ) - Шу Алекс - Страница 56

Маньяк снимает маску и потрясенно:

— Иванова⁈ '

Лена хихикнула. Парни заулыбались.

— А вот ещё, — продолжил Максимов. — Мужик нашел объявление о продаже топора. Задумался «Это что же такое получается? Я должен позвонить незнакомому человеку, договориться о встрече, на которую приду с деньгами, а он — с топором»?

Стучали колеса, в окне электрички пролетали дома, серые, ещё не отошедшие от зимы, поля, черные кроны деревьев с раскинутыми голыми ветками. Периодически поезд останавливался, на одной из станций сошли бабка и угрюмый мужик, зашла парочка пенсионеров, какой-то небритый работяга в запачканной куртке, четыре парня, сразу же усевшиеся недалеко и принявшиеся оживленно разговаривать.

Андрей, увлекшись рассматриванием пейзажей, оторвался от окна, только когда остренький девичий локоток легонько ткнул в бок. Вопросительно глянул на Леру.

— Подъезжаем к Митяевке, -пояснила девушка. — Минуты через три там будем.

Парни засуетились, похватали сумки.

Зашипели тормоза, электричка сбавила ход. Впереди показались очертания станции. Вагон остановился напротив одноэтажного здания с буквами «Митяевка» над входом.

Первым на асфальтовую площадку спустился Максимов. Галантно подал руку благодарно кивнувшей Лере. Свежий ветерок приятно холодил лицо, весеннее солнце стреляло лучиками, начиная спускаться к горизонту.

Когда вся компания собралась на перроне, Андрей повернулся к Вадику, единственному, кому была знакома местность.

Усмехнулся:

— Веди, Сусанин…

За вокзалом слева от лесистого склона, змеилась длинной лентой дорога, огибая несколько зданий: местный продуктовый магазин, какую-то небольшую контору и стоящих за ней три гаража — два каменных и один железный.

Чуть в стороне ближе к деревьям ходили два милиционера в форме. Что-то сосредоточенно рассматривая на земле.

Рудик многозначительно указал на них взглядом.

Милиционеры тоже глянули в сторону парней, но сразу потеряли интерес и продолжали рыскать взглядами по земле.

— Вот где-то тут ночью убили последнюю девчонку, — сообщил Вадик. — Здесь вечером всё, кроме станции закрывается, никого нет. Электрички ночью не ходят, редкие поезда останавливаются, люди не ходят. Место удобное, оглушил жертву, затащил в лес, засунул в рот кляп и делай с ней что хочешь, никто даже не почешется.

— Интересно, что менты там ищут? — задумчиво проговорил Андрей, — Осмотр места преступления давно провели, когда жертву обнаружили. Уверен, эксперты возле тела девчонки каждый квадратный миллиметр с лупой обыскали. А эти спустя время копаются, пытаются что-то найти.

— Хочешь подойти, спросить? — насмешливо глянула идущая рядом Лера.

— Нет, конечно, — усмехнулся Максимов. — Можно в принципе и спросить. Если цель ни черта не узнать, попасть в поле зрение местных стражей порядка и провести несколько часов в участке вместе с людьми в погонах, отвечая на вопросы «кто я, что здесь делаю, и почему сую нос не в своё дело». Меня подобная перспектива не вдохновляет.

— Надо местных пацанов найти, они всё расскажут, — предложил Саня. — Сказать, что видели ментов, слышали о преступлении, дать им немного мелочи и всё разузнать.

— Хорошее предложение, — одобрительно кивнул Андрей. — Более реальное. Единственный большой минус — могут нас сдать. Сейчас все бдительные, а что в головах у малолеток варится, не поймешь. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Только разговаривать с ними буду я.

Внезапно, опять, как в тот раз у райотдела, возникло ощущение сверлящего лицо тяжелого злобного взгляда. По коже пробежали мурашки. Максимов остановился и огляделся. Менты, смотря себе под ноги, что-то искали в подсохшей грязи. Больше никого не было.

«Что за фигня⁈ Совсем что ли паранойя разыгралась?»

— Ты чего стал? — недоуменно спросила Лера.

— Да так, задумался о своем, — отмахнулся Андрей…

Через десять минут, пройдя склон с деревьями, компания вышла к проезжей части, где кое-где стояли сельские домики. Вдали в конце поворота виднелась проходная с большими заборами и возвышающимися над высоким забором круглыми очертаниями зернохранилищ.

— Митяевский элеватор, — пояснил Вадик, проследивший за взглядом Максимова. — Сюда зерно со всего района свозят, сушат и хранят.

— Вижу, что элеватор, — усмехнулся Андрей. — По зернохранилищам.

— Парень, тормозни на секунду, — крик Рудика заставил Максимова повернуться. Через дорогу, прижимаясь к заборам домиков, навстречу неторопливо катил на велосипеде пацан лет двенадцати.

— Чего вам? — паренек притормозил, остановился, снял ногу с педали.

— Я сам с ним поговорю, — тихо сказал друзьям Максимов и крикнул — Подожди, вопрос один есть.

Андрей перебежал дорогу, подошел к пацану. Тот чуть отстранился, прижимая велосипед к себе, с недоверием смотря на Максимова и готовый в любую минуту дать стрекача.

— Тут рядом Строгово. Не знаешь, где там заброшенный дом?

Пацан нахмурился, буркнул:

— Там только один такой есть. Плохое место, ведьмин дом. И вообще мне ехать пора.

Вскочил на велосипед и закрутил педали, набирая ход.

— А у кого спросить? — крикнул вслед Андрей.

— Там дальше Семеновна на скамейке сидит. С ней поговори, — выкрикнул малец, поворачивая в переулок между домами.

— Странный ребенок, — подошедшая с парнями Лера проводила пацана озадаченным взглядом. — Реакция у него, какая-то ненормальная.

— Пойдем, поговорим с этой Семеновной, — предложил Рудик.

— Мы как слон в посудной лавке, вся деревня будет знать о цели нашего приезда, — усмехнулся Саня.

— Во-первых, не вся, и не сразу. Даже на то, чтобы слухи поползли, время требуется, — рассудительно заметил Максимов. — Во-вторых, я изначально предлагал передать информацию в милицию. Но все были против. В-третьих, думаю, маньяка там уже давно нет, он не такой дурак, чтобы дневать и ночевать в заброшенном доме, ожидая визитеров. Скорее всего, использовал место пару раз, если вообще там когда-то был, а не брякнул, что первое в голову пришло. В-четвертых, у местных придется все равно спрашивать, иначе проторчим тут хрен знает сколько, и ничего не найдем. Поэтому пошли дальше, посмотрим, где сидит эта Семеновна.

В конце ряда домов, обнаружилась нахохлившаяся старушка лет семидесяти, в сером пуховом платке и пальто, явно на пару размеров больше, чем надо.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Максимов. — Разрешите присесть.

— Присаживайся, коли не шутишь, — прошамкала бабка, с любопытством осматривая компанию. — Городские, небось?

— Ага, из Пореченска, — не стал скрывать Андрей. — Интересуемся необычными местами и людьми.

— А что здесь можно найти необычного? — усмехнулась бабка. Выцветшие голубые глаза на морщинистом лице светились умом и лукавством. — Деревня, она деревня и есть. Люди здесь простые, городскими причудами не избалованные.

— Говорят, в соседней деревне, Строгово домик один интересный есть, заброшенный. Не подскажете, почему его ведьминым называют? — поинтересовался Максимов.

Бабка нахмурилась и поджала губы. Морщины стали глубже, проступили отчетливее, в глазах мелькнула настороженность.

— Зачем вам оно? Место плохое, темное. Местные его десятой дорогой обходят. А вам бы городским все лезть, куда не надо. Приключения искать на свои дурные головы.

— Так расскажите, что там такое, — вмешалась Лера, — Мы вас послушаем, и может быть, никуда не пойдем.

— Ой, девчуля, — вздохнула бабка, смерив внимательным взглядом Валерию. — Врешь, ведь. Пойдете, знаю я таких. Но рассказать, так и быть, расскажу. Кратко, без подробностей. Лет десять назад жила там женщина одна, непростая — Катерина. Говорили, умела привораживать и ещё кое-что. Про неё до сих пор много разных слухов ходит. Сельчане Катьку недолюбливали, ну и она особо не навязывалась. Пропала лет десять назад, как сквозь землю провалилась. Через два года в дом переехала одна семья, пришлая. Муж с женой, да и ребенок ихний, двухлетний, Семочка. Василий нормальным парнем, был, устроился механизатором в колхозе нашем «Светлый путь». Выпивал, конечно, как и многие наши мужики, было у него пару запоев, но в основном меру знал. Жена Вера дояркой на ферме работала. Что там произошло, никто не ведает. Встал в один день Василий, взял топор, да и порубил супругу и малыша своего. Потом очнулся, понял что наделал, записку покаянную написал, и сам повесился. С тех пор у людей слухи пошли, что место это нехорошее. Все наши его десятой дорогой обходят, детям строго-настрого приближаться запретили. И вам не советую.