Кровавая весна 91-го (СИ) - Шу Алекс - Страница 14

Женщина уселась за стол, раскрыла журнал, пробежалась взглядом по фамилиям учеников.

— Так, вчера мы проходили Интеграл, формулу Ньютона-Лейбница. Кто хочет отвечать по материалу?

Поднялись три руки. Татьянина, ещё одной невысокой девочки и полного парня. Учительница их проигнорировала. Медленно прошлась взглядом по ученикам, остановилась на невозмутимом Андрее.

— Воронов, к доске.

Глава 7

— Как училку зовут? — шепотом спросил Максимов.

— Ольга Викторовна, — в глазах Саши мелькнуло изумление, но ответил он сразу.

— Русин, Воронов, что за разговоры на уроке? — недовольно глянула математичка. Услышать, о чем говорят, она не могла, но движения губ разглядела.

— Извините, Ольга Викторовна, — покаялся Андрей. — Это я виноват. Не сдержался. По теме мне сказать нечего, к доске не пойду.

— Как же ты домашнее задание сделал? — удивилась учительница

— А я его не делал, — честно признался Максимов.

— За честность хвалю, — усмехнулась математичка. — Давай дневник, поставлю тебе заслуженную двойку.

«Не хотелось бы двояку в первый день получать. Попробуем решить вопрос. Училка строгая, но, похоже, свой предмет любит. И серьезно относится к своей работе. На этом и сыграем».

— Ольга Викторовна, что вам важнее добиться отличных знаний по предмету или поставить плохую оценку? — проникновенно поинтересовался Андрей.

— Не понимаю, к чему этот вопрос? — учительница чуть наклонила голову, внимательно рассматривая наглеца. — Конечно, знания — самое важное. Оценка лишь способ указать ученику на крайне низкий, или наоборот, высокий уровень владения предметом, и побудить желание хорошо учиться.

— Отлично, а что если мы с вами заключим договор? — улыбнулся Максимов. — Вы не ставите мне двойку и даете неделю. Я, разумеется, делаю уроки и выполняю домашние задания. Через семь дней можете погонять меня по всей теме, которую мы начали изучать в этой четверти. Если я отвечаю отлично или хорошо, ставите мне «пятерку» либо «четверку». Сдаю на «двойку» или на «тройку», ставите мне дополнительную «пару» за сегодня. Все домашние задания, и это тоже пропущенное, обещаю качественно сделать в самое ближайшее время.

. — Даже не знаю, — задумчиво протянула Ольга Викторовна. — Стоит ли идти на такой эксперимент?

— Стоит, — убежденно ответил Андрей. — Тем более, у меня есть уважительная причина, почему не сделал домашнее задание.

— Даже так? — математичка изумленно изогнула бровь. — Говори свою уважительную причину, если она меня устроит, возможно, приму твоё предложение.

— Я не сделал домашнее задание, потому что вчера упал в сквере и потерял сознание, — Максимов скорбно вздохнул. — Цыганков может подтвердить. Он меня до дома довел.

— Сережа? — учительница вопросительно глянула на Цыганкова.

— Так и было, — с готовностью подтвердил товарищ. — Я его потом обратно в школу отвел, он весь в грязи был. Хотел на первом этаже привести себя в порядок. Встретили в коридоре Марию, ой извините Марию Алексеевну. Она нас на второй этаж отправила.

— Да? — математичка перевала взгляд с Цыганкова на Воронова. — Учтите, я ведь все могу проверить.

— Проверяйте, — кивнул Сережа. — Она подтвердит.

— Так вот, — продолжил Максимов. — Целый день голова болела, в глазах двоилось. Не до учебы и домашнего задания было.

— Ты хоть к врачу сходил? — встревожилась учительница.

— На днях собирался.

— Никаких на днях, — возразила математичка. — Я отпускаю тебя с урока. Пойдешь в наш школьный медпункт, пусть тебя Ирина Аркадьевна осмотрит, и направление к врачу выпишет. И сразу в больницу иди, не затягивай. Понял?

— Понял, — вздохнул Максимов.

— Ольга Викторовна, разрешите сказать, — пискнула и вытянула вперед ладошку худенькая девчонка, сидевшая сзади. — Я все видела.

— Говори, Кузовкина.

— Воронов действительно упал и потерял сознание. Только не сам. К нему в сквере за школой хулиганы пристали, — затараторила девчонка, — Андрей с самым высоким и здоровым подрался. Тот его ударил, Воронов сразу упал. Женщина увидела, закричала и они ушли. Я хотела подойти, но там уже Цыганков подскочил, люди собрались.

— Вот значит как, — задумалась учительница. — Понятно. Воронов, не стой столбом. Иди к врачу. С остальным позже разберемся.

— А наш договор? — настойчиво напомнил Максимов. — По поводу оценок.

— Не поставлю я тебе двойку сегодня, — пообещала математичка. — Если через неделю голова не пройдет, перенесем до полного выздоровления. Но потом обязательно по теме погоняю.

— Договорились, — улыбнулся повеселевший Андрей. — Через неделю обязательно пройдет. Мне уже лучше.

— Иди к врачу, мешаешь урок проводить, — сухо приказала Ольга Викторовна.

— Уже ухожу. И ещё, — Максимов секунду помялся. — Спасибо вам большое. За понимание…

В кабинете школьной медсестры, дородная Ирина Аркадьевна в белоснежном халате обтягивающей могучие стати пятого размера, встретила Андрея как родного. Расспросила, что беспокоит, выслушала краткий рассказ в духе «шел, упал, споткнулся, очнулся, „гипс“, боль в голове». Заохала, захлопотала растревоженной наседкой. Показала три пальца, затем два, удостоверилась, что Максимов правильно называет количество. Уточнила симптомы. Пощупала лоб, заставила выпить таблетку анальгина, зачем-то уложила на лежанку, померила температуру, потом давление. Затем отпустила домой с направлением к врачу и со справкой-освобождением от уроков сегодня. Сказала, эту справку можно завтра передать классному руководителю. На том и расстались.

Максимов вернулся в класс, взял свой портфель и отправился домой. День был солнечный, легкий ветерок приятно освежал и Андрей решил немного прогуляться по городу. Не торопясь прошелся по скверу, рассматривая прохожих.

Молодая мамочка, одетая в светло-серое пальто в клетку, вела под ручку малышку в розовой вязаной шапке. Большие мохнатые помпоны под подбородком ребенка, забавно тряслись при ходьбе.Навстречу двигался угрюмый небритый мужик бомжеватого вида. В уголке бледной губы тлел рубиновый огонек «Беломорканала», из наполовину разорванного кармана серой робы, свисала бутылка «Столичной». Проковылял мимо дряхлый дед, судя по виду, заставший ещё царя и мировую революцию. Весело щебеча и улыбаясь накрашенными ярко-алыми губами, шли навстречу две девушки — брюнетка и шатенка.

«Одеты, кстати, нормально для этого времени», — отметил Максимов. — «Черная в кожанке с заклепками, с каштановыми волосами в длинном бордовом пальто».

Андрей подмигнул брюнетке, девушка скорчила забавную рожицу, и явно дразнясь, задорно высунула кончик розового язычка: «вот тебе».

Затем подхватила подругу под руку и потащила прочь.

«Я просто для неё маленький. Видно, что школьник лет семнадцать, максимум. А этим девчонкам по девятнадцать-двадцать, студентки, наверно. Чувствуют себя взрослыми», — грустно вздохнул Андрей, провожая парочку взглядом. — «Было бы настроение и желание, можно было догнать и познакомиться. Но сейчас не хочется. Возможно, потом, когда чуть освоюсь, приму реальность, тогда оторвусь».

Со сквера Андрей повернул к широкой улице, в конце которой виднелся выход на площадь. На большом производственном здании напротив, над стеклянным входом проходной виднелась надпись «Швейная фабрика им. Фридриха Энгельса» с огромным орденом Ленина. Между окон второго и третьего этажа административного здания сверкал белыми буквами на багровом кумаче лозунг: «Перестройка, демократия, гласность!».

На другой стороне находилась кафе «Холодок», несколько небольших кооперативных магазинчиков и большой универмаг «Московский». Туда Максимов и отправился. Первым посетил продуктовый отдел. Полки сияли пустотой, мясной отдел «порадовал» кольцом «ливерной» с отчетливым зеленоватым отливом, остатками засохшей «кровянки», притулившимся в уголке небольшим кругом вареной колбасы, давно сменившей розовый цвет на чахоточно-серый, костями с красными ошметками мяса.