Южная пустошь – 6 (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 7

Я открыла глаза, лежа лицом в снегу. Кое-как встала на колени и потрясла головой. В ушах тоненько звенело, я плохо понимала, где верх, где низ, пространство перед глазами слегка покачивалось, а к горлу подступала тошнота. Рядом застонал Веним…

Нам с ним повезло, мы упали в сугроб. А вот Илайя ударилась головой об большой камень, почти не заметный под толстым слоем снега, и еще не пришла в себя. Я кое-как, борясь с головокружением и держась за оказавшийся под рукой стволик молодого деревца, поднялась на ноги и обернулась назад, чтобы увидеть что произошло с теми, кто был внутри купола.

Над полянкой висели клочья густого тумана, которые постепенно рассеивались, открывая ужасную картину.

Все мои люди, лежали на полянке вповалку вместе с лошадьми. Амазонки, Идор и Хелейна…

Глава 4

Все было плохо. Хуже некуда. Все те, кто оказался заперт внутри купола были контужены во время взрыва. Они пришли в себя через какое-то время, но чувствовали себя откровенно плохо. Держались за голову, жалуясь на сильнейшую, распирающую изнутри боль. Не могли сфокусировать взгляд, каждый раз съезжая в сторону, как перебравший хлебного вина пьянчужка. Мучились от головокружения, из-за которого очень сильно нарушилась координация движения. А кое-кого и вовсе постоянно рвало… Они плохо понимали, где находятся, и не помнили, что произошло.

Лошадей тоже контузило, и они испытывали те же симптомы, что и люди. Нам еще повезло, что все спешились и согнали животных в центр круга. Поэтому упавшие во время взрыва кони никому не переломали конечности людям. Только своим товаркам. Четверых нам пришлось прирезать. Но и остальные тоже не могли выполнять свои функции и везти людей или грузы. Ноги лошадей подламывались на каждом шагу, они спотыкались на ровном месте и то и дело заваливались на бок, иногда падая прямо в сугроб.

Нечего было и думать, чтобы двигаться дальше.

Мы с Илайей посоветовались, и решили, что лучшим вариантом будет остановиться в том лагере, в котором жил Веним. Пусть там полно трупов, но монах перенес останки в один из шатров. Хотя сжигать не стал, опасаясь, что дым от такого большого костра будет замечен. И к тому же для такого количества мертвых, нужно было слишком много дров. Однако он провел над ними все обряды и можно было не бояться, что покойники поднимутся под действием дикой, или направленной магии.

Ко всему прочем в купеческом обозе был большой запах продуктов. А мы пока даже примерно не представляли на сколько нам придется задержаться в лесу.

Веним во время нашего бегства к куполу потерял обувь. Мы попытались ее отыскать, но снег был слишком глубок, а ударная волна засыпала кое-где следы нашего перемещения между деревьями. Поэтому Венима мы сразу отправили в лагерь, сопровождать тех, кто мог худо -бедно идти сам. Они должны были подготовить места для раненных, о которых должны были позаботиться мы с Илайей.

Ох, нелегкая это работа… крутилось у меня в голове, когда впрягшись в наспех сооруженную из молодых деревьев волокушу, мы с Илайей тащили на себе самых тяжелых. Тех, кто не мог идти сам набралось пять человек. Чуть меньше половины всего нашего отряда.

Среди них была и Хелейна. Амазонка так и не пришла в себя, а я боялась думать о ее нерожденном ребенке и о том, как на нем сказался этот ужасный взрыв.

Пот застилал глаза, дыхание стало хриплым и глубоким. Ноги проваливались в снег, лишая точки опоры. Такое уже было в моей жизни…

Однажды мы с Демьяном, поехали в глухую деревню, в которой осталось всего пара домов. Он хотел уговорить старух, влачивших там жуткое существование, переехать в центральную усадьбу. Он построил в нашей деревне дом престарелых, где старики-колхозники, оставшиеся без поддержки родных и близких, могли спокойно доживать свой век в заботе и комфорте.

Пока мы уговаривали старушек переехать, соблазняя их прелестями цивилизации в виде центрального отопления, канализации и водопровода, пошел сильный дождь. И грунтовая дорога мгновенно раскисла, превратившись в грязевое болото. Председательский УАЗик, которому казалось бы все ни по чем, утонул, провалившись до самого днища, едва мы выехали из деревни. Оказалось, когда-то в этом месте была трясина, гиблое место погубившее множество душ. Но болото осушили и проложили дорогу напрямик, совсем не подумав, что при каждом дожде вода будет накапливаться, превращая дорогу в непролазную топь. Чтобы вытащить машину из болота, нам пришлось толкать ее. Никогда не забуду, как мы со старухами надрывались на болоте, выламываясь из последних сил. Как сейчас.

И я тогда тоже бормотала себе под нос эту фразу про болото и бегемота, помогая собраться силами и сделать еще один рывок.

Пробудившаяся память призванной души из другого мира, пугала. Я уже давно не вспоминала ничего так четко и ясно, как сейчас. С тех пор, как я призвала душу пожилой учительницы из другого мира, прошло больше двадцати лет. И, пережив слияние, я всегда считала себя больше принцессой Елиной, а не Еленой Анатольевной. Хотя в первые годы именно ее знания и умения помогли мне выжить в мире Нижнего города.

И сейчас у меня было такое же ощущение. Я по-прежнему оставалась собой, но жизненный опыт Елены Анатольевны снова был так близко, как будто бы призыв случился только что.

— Елина!

Я так сильно ушла в себя, пытаясь абстрагироваться от тяжелейшей работы, что не слышала, как Илайя звала меня. И только когда она с силой дернула меня за рукав, вернулась в реальность.

С трудом сфокусировала взгляд на бледной до синевы амазонке, которая дышала, как паровоз на станции перед отправлением. Думаю, я выглядела не лучше. Я тоже хватала воздух, грудь распирало от жуткой боли, а в голове плавал туман. Картинка плыла, от едкого пота, застилающего глаза.

— Елина, — Илайя говорила с трудом. И я ее понимала. Каждое слово было таким же тяжелым, как кирпич, который ты поднимаешь, чтобы положить на итак уже переполненную тележку. — Сними шубу. Тебе станет легче…

Я кивнула. Она была права. Если снять шубу, то тело будет охлаждаться гораздо быстрее. И жар перестанет душить меня. С трудом нащупала застежки Руки тряслись так сильно, что большие круглые пуговицы выпадали из рук. Никогда не думала, что расстегнуться так трудно.

Пуговицы выскальзывали из мокрых, дрожащих пальцев. Но у меня не было сил даже для того, чтобы выругаться. Но наконец-то у меня получилось. Я скинула шубу, свежий морозный воздух тут же забрал лишний жар. И мне, вправду, стало легче. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что вся моя одежда промокла от пота, и я смертельно рискую оставаясь в таком виде на морозе. Но я была так измучена, что не успела ее осознать.

Кинула шубу на нары, накрывая раненных, и снова впряглась в веревочные петли. К счастью веревок у нас было с избытком. Хватило и на то, чтобы связать волокушу, и привязать к ней цепочкой полудохлых лошадей, которых мы тоже не хотели терять, и для того, чтобы сделать подобие упряжи для двух женщин королевских кровей, игравших здесь и сейчас роль тягловых животных… Если бы я могла почувствовать иронию всей этой ситуации, то посмеялась бы. Но сейчас мне было не до смеха.

Мне казалось, что мы тащимся к лагерю целую вечность. Но когда впереди наконец появились первые шатры, оказалось, что мы с Илайей смогли уложиться в один световой день.

Когда Веним присоединился к нам, я даже не заметила. Просто в один момент осознала, что тянуть стало чуточку легче, а рядом запыхтел толстый монах в темно-мерой рясе. Он до сих пор так и ходил по снегу в одних тонких обмотах, совсем забыв о потерянной обуви.

Пока мы волокли раненных, одна из контуженных амазонок уже пришла в себя и смогла позаботиться об устройстве лагеря: принести и нарубить дрова, развести большой костер… Нам нужны были угли, чтобы обогреть шатры, которые станут нашим пристанищем в ближайшие дни…

— Сюда, — прохипел Веним, уводя нас чуть в сторону, туда, где между телегами, расставленным вкруг для защиты каравана, была небольшая брешь, достаточная для того, чтобы протащить нашу волокушу…