90-е: Шоу должно продолжаться 10 (СИ) - Фишер Саша - Страница 48

— Хорошо, мне все понятно, — улыбнулся я. — С вами очень приятно иметь дело. Сразу видно, отличный специалист!

Я поднялся и протянул Роману Ильичу руку через стол. И он ее пожал, даже не подав виду, что его подобный жест хоть как-то не устраивает.

— Наша культура в надежных руках! — я подмигнул. — Ладно, не буду вас больше задерживать, а то там в коридоре вас люди ждут.

— Маша! — крикнул Роман Ильич. — Скажи очереди, что на сегодня прием закончен. Пусть приходят после первого мая!

— Они же вой поднимут, Роман Ильич… — с укором проговорила Мария.

— А у меня сроки горят, — отрезал Роман Ильич. — И на носу первомайские народные гуляния. Скажи, пусть едут отдыхать. Шашлыки жарить, на дачу, куда угодно. Погода стоит почти летняя. А мне надо работать!

Я шагнул к двери одновременно с секретаршей. Мы переглянулись и обменялись понимающими улыбками. Мария открыла дверь, выпуская меня наружу. И раскинула руки, преграждая дорогу бородатому барду.

— Роман Ильич сегодня больше не принимает! — заявила она.

— Да как же так! — возмутился бард. — Написано же, что прием до пятнадцати!

— Граждане, имейте совесть! — Мария покачала головой. — У нас на носу первомайские празднования!

Очередь заволновалась, забухтела. Я быстро проскочил коридор и сбежал по лестнице, пока там снова не начался ор с гвалтом.

«Шах и мат, „Пинкертоны“, — подумал я. — Вот оно, участие в городском концерте».

Не знаю, почему именно «Пинкертоны» в голову пришли. Наверное, из-за Ширли, которая обозвала «ангелочков» выскочками и школотой. Или как-то в таком духе, не помню уже, что там дословно было в ее экспрессивной речи.

Я вышел на улицу, перебежал проспект Ленина на мигающий зеленый и плюхнулся на скамейку на аллейке. Нужно было это как-то переварить что ли. Потому что на самом деле то, что только что произошло, было неслабой такой победой. Просто с той стороны, откуда я как-то даже не ожидал. Отвлекся на «Цеппелинов», гастроли и всякие другие-прочие дела, а тут меня внезапно нахлобучило вот этим вот.

Другие там в очереди неделями просиживают, чтобы получить… Не знаю, что. Господдержку какую-то. Не знаю, что там на самом деле раздает этот полосатый велеречивый денди, попавший на это кресло явно не так давно.

Но сработало… Что-то сработало из моих и наших активных действий.

Ну и повезло немного тоже. Но повезти может только тем, кто что-то делает, а не сидит и ждет, когда на него удачи с успехами свалятся. Так что…

«Надо „ангелочкам“ сообщить, — подумал я и посмотрел на часы. — Как раз успею к началу их репетиции, они как раз сегодня пораньше собирались начать…»

Я вскочил со скамейки и быстрым шагом двинул по аллейке Ленинского проспекта. Можно было на троллейбус сесть, но в такую погоду ехать в транспорте — это преступление. Солнце сияло совсем уже по-летнему, почки на деревьях полопались, окутывая деревья нежной зеленой дымкой. Даже в рубашке уже жарковато…

Я домчал до завода минут за пятнадцать, спустился в подвал и распахнул дверь нашей «берлоги».

— Здорово, орлы! — сказал я, оглядев своих «ангелочков». — А Саня где? Опаздывает?

— Он сказал, что не придет сегодня, — буркнул Бегемот.

Глава 25

— Ой, знаешь, мне твоему Астароту иногда хочется просто по голове стукнуть, — Наташа закатила глаза. — Бесит, трындец просто! Подумаешь, звезда какая. Или звездюк? Он же мужик, значит звездюк будет правильнее, да?

— Вот поэтому я именно тебя и позвал, — усмехнулся я, глядя на Наташу почти влюбленными глазами. Я послушал немного паникерские выкрики «ангелочков», когда сообщил про наше участие в городской культ-массовой программе. Как они собираются чуть ли не челом Астароту бить и в ножки падать. Представил, как надолго это все затянется. Ну и саму ситуацию смоделировал… И пресек эту делегацию в зародыше. Всучил Наде микрофон, рыкнул на остальных, чтобы взяли инструменты и занялись делом. А сам поднялся в заводской медпункт и позвонил в «Буревестник». Наташе, собственно.

Наташа даже не удивилась просьбе. И через полчаса мы с ней уже сидели в «Снежинке».

— Ну… Я же могу ляпнуть что-то не то, — задумчиво проговорила Наташа и помешала ложечкой жижу из подтаявшего мороженого и шоколадной крошки. — У меня же… как ты там это называл? Бредогенератор?

— Вот скажи, если ты облажалась, а тебя начинают жалеть и всячески квохтать, ты как себя чувствуешь? — спросил я.

— Понятия не имею, — Наташа пожала плечами. — Сроду меня никто не жалел, если я лажаю. А вот если… Блин, Велиал, вот ты меня сейчас грузом ответственности придавил! Так я, получается, наказание? Ну, типа, Астарот облажался, и вот тебе дубиной, в смысле, Наташей…

— Обожаю тебя, — безо всякого сарказма сказал я. — Но нет. Не совсем так. Мир не развалится, если мы с тобой сейчас облажаемся. И что?

— И что? — переспросила Наташа.

— И ничего, — пожал плечами я. — Я тебя позвал, потому что…

Я замолчал и изучающе посмотрел на нее. Наташины инопланетные глаза смотрели на меня, не мигая. Почему именно ее я вызвал помочь мне с Астаротом и его проблемой? Наташа — существо начисто лишенное такта и сострадания, казалось бы. Наш сумасшедший гений, сгусток энергии и хаоса в форме человекоподобной самки богомола. Какая-такая логика подсказала мне, что именно она может оперативно помочь?

— Короче, фиг знает, — махнул рукой я. — Давай просто сделаем это, и все. Как в тот раз, когда мы в первый раз вечеринку в «Фазенде» вели, помнишь? Мы же не знали точно, получится у нас или нет. Так и здесь.

— Давай, — кивнула она и сморщила нос. — Жара сегодня, трындец. Мороженое растаяло. И вообще, пойдем уже, пока я не передумала!

Наташа вскочила, как распрямленная пружина. Стул жалобно грохнул ножками. И точно упал бы, если бы не стена.

— Как скажешь, моя королева, — сказал я и тоже поднялся.

Мы вышли из кафе под неодобрительный бухтеж продавщицы, возмущенной тем, что мы не доели. Зажрались совсем. Забыли, понимаешь, про общество чистых тарелок…

До квартиры Астарота мы шли молча. Наташа смотрела себе под ноги и шевелила губами. Будто или повторяла про себя что-то, или репетировала свою речь. Или сама с собой спорила. Отвлекать ее от этого занятия я не стал.

Дверь открылась далеко не сразу. Нам пришлось проявить настойчивость и нажимать на звонок минут, наверное, десять. Технически, я мог открыть дверь своим ключом, конечно. Но такими вещами я предпочитал не злоупотреблять. Кроме того, почему-то я был уверен, что незачем. Астарот знает, что у меня есть ключ. И знает, что это я пришел. Так что откроет сам. А если не откроет…

— Привет, — я отодвинул нашего фронтмена в сторону и прошел в прихожую. — Хреново выглядишь.

— Чего надо? — буркнул Астарот. Он был в труселях и майке. Длинные патлы торчали как попало, явно дня два уже не расчесывался. Без штанов ноги смотрелись тощеватыми, прямо скажем. Лицо… Ну, с лицом все было не очень плохо, все-таки ему и двадцати еще нет. Глаза красные, а в остальном все норм.

— Очень гостеприимно, — хмыкнул я. — Нам бы чаю, Саш. Мы даже тортик к нему принесли.

Я продемонстрировал картонную коробку, перевязанную шпагатом. Купили в ближайшей кондитерской тортик с неромантичным названием «белково-ореховый».

— У меня нет настроения с вами чай пить, — нахмурился Астарот еще больше.

— А ты можешь и не пить, — сказала Наташа. — С такой рожей ты вообще так себе компания.

— Кто бы говорил… — почти совсем себе под нос пробурчал Астарот и поплелся на кухню. — Велиал, я же сказал Бельфегору, что заболел. Что я, заболеть не могу?

— Можешь, — сказал я, выдвигая из-под стола табуретку. — Тарелочки не подашь? Тортик разложить.

— Велиал, ну блин… — Астарот повернулся от плиты и зло сверкнул на меня глазами. — Ты не понимаешь, что ли?

— Понимаю, — кивнул я. — У тебя личная драма, и все такое. А у меня есть новости, которые не терпят отлагательств. Поэтому, или у нас сейчас получится реанимировать тебя до вменяемого состояния, либо…