Великий князь - Сахаров Василий - Страница 10

– Я вас приму. Однако земли для поселения получите в Крыму.

Кокай почесал затылок:

– Там ромеи.

– Да, – согласился я с ним. – Но они вдоль побережья, в приморских городах и замках. А вы должны держать перешеек и обживаться. Придет час, и города ромеев станут вашими.

– А мы помощь получим? – уточнил он.

– Получите. И хлеб будет, и лошади, и оружие, и деньги. Не пропадете.

– Надо с вождями посоветоваться.

– Не имею ничего против. На принятие окончательного решения время вам до середины лета. Потом окончательный ответ. Если согласны, зимовать будете между Днепром и рекой Ингулец. В Крым двинетесь следующей весной.

– Я понял, вождь, – Кокай мотнул головой. – Ответ будет.

– Добро.

Основное было сказано и принято к сведению. Еще некоторое время мы потратили на обсуждение связанных с возможным переселением черных клобуков моментов и расстались. Кокай помчался на реку Рось, а я, приняв доклад варогов, которые сообщили, что Тюпрак уже схвачен и доставлен в пыточный подвал, снова спустился вниз.

Степняк, который так и не стал любовником моей жены, был красив. Статный смуглый мужчина слегка за двадцать, ни грамма жира, сплошные мышцы, резкий и гибкий. Плюс к этому довольно приятное лицо без оспин с шикарными черными усами. Настоящий степной батыр. Однако сломался он быстро. Его всего-то пару раз на дыбе вздернули, и он рассказал правду. Как я и предполагал, никакой внезапной любви со стороны Тюпрака к Айсылу не было, а имел место примитивный заговор.

После смерти Бачмана род Кара-Холзан возглавил его брат Инэль. Он попытался вместе с несколькими знатными вождями уйти из Приднепровской орды, но не успел. «Дикие половцы» Кучебича разгромили бунтовщиков, прикончили Инэля и сильно прижали вчерашнюю элиту. Однако кое-какое влияние кара-холзаны до сих пор сохранили и старейшины отправили к моей юрте Тюпрака, который считался любимцем женщин. Задача простая – соблазнить жену хана и тем самым опозорить правителя, а заодно род Капаган и старого Торэмена. Вот батыр и старался. Он, в самом деле, смог привлечь внимание Айсылу и даже обменивался с ней устными посланиями через служанок, но не более того.

В общем, ситуация была ясная. Я приказал вызвать Торэмена, который должен выслушать показания Тюпрака. И когда это произойдет, батыру сломают хребет, а старейшин рода Кара-Холзан возьмут под стражу и тоже допросят с пристрастием. Наверняка, они смогут рассказать еще немало интересного. Кто в оппозиции? Что они задумали? С кем обмениваются тайными посланиями? Ну и так далее. А вароги все запишут и представят мне краткий отчет, выжимку из всех допросов. На основании чего будут приняты новые решения и, скорее всего, последуют дополнительные аресты изменников, как реальных, так и потенциальных. А как иначе? Мы тут не в бирюльки играем и слово «демократия» вообще никому не известно. Тем более если так дальше пойдет, и меня не притормозят обстоятельства, через несколько лет в Диком поле появится настоящий каганат, который должен быть крепким и прочным. Так что сорняки лучше выпалывать сразу, пока они не проросли.

Айсылу и сына Истеми я увидел только через три дня, когда Торэмен-бек уже успел выслушать признание Тюпрака и навестил внучку. Что он ей говорил, не знаю. Однако мозги жене вправил и даже перестарался. Я только вошел в белую юрту, как степная красавица бросилась ко мне, заплакала, упала на колени и обняла ноги. Она клялась, что даже не думала об измене и любит только меня, но, прислушиваясь к ее чувствам, я знал правду. Тюпрак, чей образ периодически возникал в ее памяти, нравился Айсылу, и она представляла его своим любовником. Но при этом, несмотря на свою молодость, она умна и прекрасно понимала, какими могут быть последствия. Поэтому боялась. Страх – вот главное чувство, какое я в ней уловил. Айсылу опасалась своих родичей, которые, наконец-то, стали по настоящему уважаемыми авторитетными людьми в большой орде и не хотели из-за нее терять свое положение, а еще страшилась того, что у нее отберут сына. Вот такие дела. И как я должен был поступить? Я поднял женщину с колен, обнял и заверил, что все хорошо и ее ни в чем не обвиняют, успокоил жену как мог и поиграл с годовалым сыном, но на ночь не остался. И все время, какое провел в ставке, белую юрту на берегу Саксагани больше не навещал…

С тех пор минуло без малого два месяца. Сельджуки вторглись в земли половцев и, растекаясь широким фронтом, двинулись вдоль побережья Черного моря в сторону Дона и без помех прошли мимо ромейской Таматархи. Они перемещались быстро, и в авангарде шла легкая кавалерия, с которой сегодня схватились половцы хана Ковтундея. Силы примерно равны. Ни одна из сторон не имела преимущества. Битва просто перемалывала людей и мне это категорически не нравилось. Я советовал Ковтундею и его военачальникам не торопиться, ослабить противника налетами и засадами. Но они решили иначе. И я не собирался никого убеждать. Хотят половецкие ханы большого сражения? Получите. А мой тумен стоит за курганом и ждет, когда Ковтундей, наконец-то, включит мозг и позовет нас на помощь.

– Дым! – привлекая мое внимание, закричал Кучебич.

В самом деле, примерно в полукилометре от поля боя, там, где находился командный пункт ханов Донской орды, ввысь стал подниматься дымный столб. Это знак. Значит, нам пора. Я взмахнул рукой и Кучебич, запрыгнув в седло, двинул во фланг сельджукам полнокровный десятитысячный тумен. Вздрогнула земля, поток конных воинов, огибая курган, вырвался на открытое место и, набирая скорость, покатился на врага и в небеса взвился древний боевой клич:

– Урр-ра-гша!

5

Убийцы готовились к выходу без нервозности и спешки. Да и как иначе? Ведь они лучшие ученики Валентина Кедрина и, несмотря на молодость, уже успели взять чужие жизни, имели боевой опыт и обагрили свои клинки кровью. Иногда в прямом бою, но чаще исподволь, из темноты, нанося стремительные смертельные удары со спины. И пусть их всего трое, в успехе никто не сомневался.

Старшим в группе считался Веселин, бывший датчанин по имени Вальгард. Вторым по старшинству шел Невзор, сакс из Бремена, которого при крещении назвали Генрихом. А вот третий, Лютый, самый молодой и наименее опытный, носил имя, которое при рождении дали ему родители, бежавшие с захваченных крестоносцами земель и погибшие от голода в пути славяне из племени моричан. Но для воспитанников Кедрина это не имело никакого значения и все, что было в прошлом, в данный момент считалось неважным и несущественным. Поэтому осталось только самое главное – принадлежность к братству варогов, где один за всех и все за одного, верное служение богу Яровиту и беспрекословное выполнение приказов Вождя. А воля Вадима Сокола, который собрал, пригрел, накормил, объединил и воспитал европейских сирот, сделал их настоящими воинами, указал им истинный путь и дал варогам надежду на будущее, в том, чтобы злой колдун Касим и султан Арап погибли. Чем скорее, тем лучше. Значит, так тому и быть. Веселин, Невзор и Лютый – проводники воли Вадима Сокола, настоящие вестники смерти из Рарога, и врагам Вождя не жить. Сомнений нет. Все чувства на пределе. Бодрящий травяной настой выпит и придаст воинам дополнительные силы. Где находятся окруженные многочисленной охраной жертвы известно. План по проникновению во дворец султана имелся, а тропки отхода заучены и пройдены.

По мнению убийц, самым сложным моментом операции было путешествие из Константинополя в Икониум. Однако с этим помог Дичко, который снабдил их деньгами и подорожными документами, использовал все свои связи и выделил им в помощь опытного проводника, разорившегося фракийского купчишку по имени Кирилл Эдон, которого славянские шпионы через подставных лиц купили со всеми потрохами. И он не подвел. Сначала смог вывести Орхана, его слугу и варогов из столицы ромеев. Затем организовал путешествие по Средиземному морю до ромейского города Атталия. А потом под видом купцов, которые ведут поиск новых рынков, они присоединились к огромному торговому каравану и добрались до центра султаната. И все делалось так, что ни у кого не возникало лишних вопросов. Кириллу пообещали за помощь тридцать серебряных гривен, а это очень большие деньги. Вот купчишка и старался. Где нужно подмазать стражников, сыпал монеты. Где требовалось льстить, разливался соловьем. А где следовало молчать, там держал рот на замке.