Серый кардинал - Френсис Дик - Страница 37

Однажды в очень холодную декабрьскую субботу в конце моего первого семестра я стоял на трибуне в Тонтоне и смотрел, как одна из лошадей конюшни Сталлуорти стремительно и плавно первой приближалась к прыжку через последнее препятствие на дистанции. И вдруг забор развалился и рухнул, сбив лошадь с ног и ударив ее по шее.

Служащие поставили вокруг места катастрофы щиты и с помощью лебедки убрали тело лошади. Минут через десять я подошел к Сталлуорти, пытавшемуся успокоить владелицу скакуна. Плачущие леди не были специальностью Сталлуорти. Сначала он попросил меня найти Джима, потом отменил свое распоряжение и просто передал рыдающую женщину мне, сказав, чтобы я повел ее выпить. Многие тренеры бледнели и дрожали от потрясения, когда погибали их лошади.

Сталлуорти только 1 пожимал плечами и переворачивал страницу. Миссис Куртни Янг, владелица, потерявшая лошадь, вытирала слезы и старалась извиниться за них, пока большой глоток джина не произвел нужного эффекта.

— Ваше горе понятно, — утешал я ее. — Если бы моя лошадь погибла, я бы тоже был в отчаянии.

— Но вы еще так молоды. Вы бы пережили это.

— Уверен, вы тоже переживете. Со временем.

— Вы не понимаете. — Снова покатились слезы. — У лошади просрочена страховка, потому что я не могла позволить себе сделать очередной взнос. И я очень много должна мистеру Сталлуорти за ее тренировку. Я не сомневалась, что сегодня моя лошадь победит, и надеялась расплатиться с долгами. Даже ставку у букмекера я по договоренности сделала за его счет, и теперь у меня нет денег заплатить ему. Если бы лошадь не выиграла, мне бы пришлось продать ее. А теперь я не могу сделать даже этого...

Бедная миссис Куртни Янг.

— Она чокнутая, — объяснил мне позже Джим, седлая Будущее Сары. Она слишком много играет на тотализаторе.

— Что же она будет делать?

— Делать? — воскликнул Джим. — Продаст очередную порцию фамильных драгоценностей. И купит другую лошадь. В один прекрасный день она потеряет все.

Я недолго печалился о миссис Куртни Янг и в тот же вечер позвонил отцу с предложением застраховать Будущее Сары.

— Как у тебя сегодня дела? — спросил он. — Я слышал результаты, но тебя среди первых трех не было.

— Мы пришли четвертыми. Как насчет страховки?

— Кто занимается страховкой лошадей?

— «Уэдербис».

— Тебе это надо?

— Ради тебя, — сказал я.

— Тогда пришли мне бумаги.

Администратор всех скачек — фирма «Уэдербис» — занимается не только страховкой лошадей. У нее хранятся все отчеты. Там регистрируют имена владельцев лошадей и делают подробное описание особенностей скакунов, включая цвет. В «Уэдербис» тренеры посылают заявки на участие в скачках. «Уэдербис» подтверждает, как лошадь прошла дистанцию, и дает информацию о скачках в прессу. «Уэдербис» ночью печатает в цвете программу скачек и утром распространяет буклеты на ипподромах.

«Уэдербис» составляет календарь скачек, ведет Племенную книгу и действует как банк, перечисляя гонорары жокеям, призовые деньги владельцам, что-то кому-то. «Уэдербис» ведет хорошо защищенную компьютерную базу данных.

Фактически в мире скачек мало такого, чем не занимается «Уэдербис».

И эта чокнутая, слезливая, глупая миссис Куртни Янг натолкнула меня на мысль, что в некий отдаленный день я могу обратиться в «Уэдербис», чтобы получить там работу.

Весной на третий год моего учения отец приехал в Эксетер навестить меня (до этого он был здесь несколько раз). И, к моему удивлению, привез с собой драгоценную Полли.

Каждое Рождество во время каникул я проводил неделю, катаясь на лыжах в Альпах (и практикуясь во французском). И каждую свободную минуту я отдавал тренировкам с Будущим Сары или участию в скачках. Но я вел честную игру и сдавал все экзамены на вполне приличные оценки, если не на высшие баллы.

И поэтому, когда я увидел, что он приехал, галоп вокруг рефлексов виновности не продолжался чрезмерно долго. Я не отшатнулся, а пожал ему руку (наши отношения наконец продвинулись до рукопожатия) с ничем не омраченным удовольствием.

— Не знаю, понимаешь ли ты, — начал отец, — что мы быстро приближаемся к общим выборам.

Моя немедленная реакция выразилась бы в словах: «О боже! Нет!» Но я удержался и не сказал этого вслух. Хотя, должно быть, ужас отразился на лице. Драгоценная Полли засмеялась.

— На этот раз я не прошу тебя ходить от двери к двери, — улыбнулся отец.

— Но тебе нужен телохранитель...

— Я найму профессионала.

Я моментально почувствовал ревность. Смешно.

— Надеюсь, он будет сторожить твою спину. — Мне понадобилось добрых десять секунд, чтобы искренне выразить свое отношение.

— Это не он, а она. Всех цветов пояса в боевых искусствах.

— Ох. — Я взглянул на Полли, которая выглядела такой кроткой.

— Полли и я, — продолжал отец, — предполагаем пожениться. Мы приехали, чтобы услышать, какие у тебя возражения.

— Полли!

— Дорогой Бенедикт, ваш отец такой резкий. Я бы спросила у вас более мягко.

— У меня нет возражений, — запротестовал я. — Даже совсем напротив.

И поцеловал ее в щеку.

— Боже милостивый! — воскликнула она. — Вы еще выросли.

— Вырос? — отец с интересом посмотрел на меня. — Я не заметил.

— Я наконец перестал расти, — вздохнул я. — Теперь я на дюйм выше и на пятнадцать фунтов тяжелее, чем был в Хупуэстерне.

Я слишком большой, хотелось мне добавить, поэтому выхожу за пределы, поставленные профессиональному жокею, но вполне гожусь для любителя.

Полли совсем не изменилась. Если не считать, что ужасную малиновую губную помаду, как я заметил, она отвергла ради такой же неподходящей пунцовой. Ее одежда по-прежнему оставалась немодной даже по критериям благотворительной лавки, и в недавнем прошлом ничьи ножницы не касались ее волос.

Со своим длинным лицом и худым жилистым телом она вроде бы абсолютно физически не соответствовала отцу, который стал еще мощнее. Но она, как всегда, сияла несомненной добротой. И мне казалось, что теперь ее искренность окрашена юмором. В ее манерах никто бы не заметил грубости или самоуверенности.

Зато еще сильнее чувствовалась сила ее разума и бескомпромиссность натуры.

Это больше, чем брак двух истинных разумов, подумал я. Это брак истинной морали.

— Поздравляю, — искренне сказал я отцу, и он, по-моему, выглядел довольным.

— Что ты делаешь в следующую субботу? — спросил он.

— Скачки в Чепстоу.

— Я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной, — покачал он головой.

— Ты имеешь в виду... — я неуверенно замолчал, — что вы женитесь... в следующую субботу?

— Верно, — подтвердил он. — Теперь, когда мы решили, и ты, кажется, не против, нет смысла откладывать. Я собираюсь жить с Полли в ее доме в лесу и найду побольше квартиру в Лондоне.

Полли, как я постепенно узнал в этот полдень, унаследовала от родителей дом в лесу и состояние, которое дало ей финансовую свободу. Она могла бесплатно работать там, где считала необходимым.

Она была на два года старше отца и никогда не выходила замуж. Озорной блеск в глазах запрещал любопытство и отвечал на более интимный вопрос.

Полли сказала, что не собирается опустошать жизнь Оринды Нэгл. Оринда и Мервин Тэк изо дня в день объезжают избирательный округ и делают это с успехом. Полли не жаждет открывать праздники или кривляться перед камерами телевидения. Она будет, как всегда, организовывать работу, оставаясь за кулисами. И к ней будут прислушиваться в тех случаях, подумал я, когда влияние имеет значение.

Шесть дней спустя она и отец поженились. Свадьба прошла совершенно тихо. Я стоял рядом с отцом. Полли сопровождал герцог, который заманил Оринду на скачки. Все мы подписались под свидетельством о браке.

Невеста была в коричневом с золотом и носила янтарное ожерелье, которое подарил ей жених, и выглядела вполне достойно. По моему настоянию фотограф запечатлел это событие. Скромная фотография появилась в «Таймс».

«Газета Хупуэстерна» ухватилась за сенсационную историю позже. Мистер и миссис Джордж Джулиард, пробыв неделю в Париже, вернулись в Хупуэстерн, храня верность рабочим электролампового завода.