Очерки по истории русской церковной смуты - Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович - Страница 104

С этого времени обновленчеству становится присуща внешняя монументальность форм. Грамоты Священного Синода, написанные нарочито архаическим стилем, пышность архиерейских богослужений, византийская терминология: «Изводилось Нашей мерности», «Писана сия грамота в лето от сотворения мира» и т. д. Все это делало обновленчество слепком с официальной церкви и давало определенный положительный результат:

таким образом удавалось кое-где примирить с обновленцами старорежимных людей.

Синодальный период был, однако, полным вырождением обновленческой идеи. Первый вопрос, который появлялся у всякого беспристрастного наблюдателя, был следующий: «Да из-за чего сыр-бор разгорелся?» Из-за чего происходит раскол, если ни в чем нет никакой разницы? И ответить на этот вопрос было довольно трудно. Впрочем, митрополит Рв доким явно вел курс на примирение с патриархом.

Эта тенденция сказалась, между прочим, и на самом составе Синода

В Синод входили следующие лица:

Председатель Священного Синода — Евдоким, митрополит Одесский и Херсонский.

Тихон, митрополит Симбирский.

Константин, архиепископ Гомельский.

Виталий, архиепископ Тульский и Епифанский.

Артемий, архиепископ Петроградский и Лужский.

Сергий, архиепископ Томский.

Петр, архиепископ Воронежский.

Алексий, архиепископ Смоленский и Дорогобужский.

Георгий, архиепископ Красноярский и Енисейский.

Протоиерей Павел Красотин.

Протоиерей Александр Боярский.

Протоиерей Дмитрий Адамов.

Протоиерей Сергий Канарский.

Протодиакон С.Добров.

В.Н.Львов.

Управделами Священного Синода А.И.Новиков.

(Вестник Священного Синода, 1923, № 1, с. 1.)

Присмотримся пристальнее к лицам, взявшим на себя в эти кризисные дни для обновленчества всю полноту ответственности. Прежде всего бросается в глаза отсутствие в Синоде главных вождей обновленчества: В.Д.Красницкого и А.И.Введенского. Их устранение преследовало двоякую цель: освободиться от наиболее скомпрометированных в глазах народа людей и обеспечить переговоры с патриархом, так как неудобно было иметь в этот момент в составе Синода двух человек, которые еще два месяца назад с пеной у рта требовали низложения патриарха Тихона.

Сразу бросается в глаза наличие в составе Синода нескольких архиереев старого доставления. Наиболее типичным из них является преосвященный Вениамин. Его биография, обстоятельства его перехода к обновленцам, его последующая роль в обновленчестве — все это в высокой степени типично.

Архиепископ Вениамин (в расколе митрополит Вениамин, в миру Василий Антонович Муратовский) родился в 1856 г. в семье сельского священника, около Казани. Окончив духовную семинарию, Василий Антонович сразу же женился на поповой дочке и принял сан священника. Человек спокойный, хладнокровный, добродушный, он, вероятно, так бы и остался священником Казанской Духосошественской церкви, если бы не семейное несчастие — смерть жены. Овдовев, духосошественский батюшка поступает в Казанскую духовную академию и вступает на стезю духовной карьеры. Принятие монашества, получение кандидатской степени, возведение в сан архимандрита… В 1896 г. архимандрит Вениамин переводится в Петербург где в это время митрополитом является его казанский земляк — Антоний Вадковский.

26 октября 1897 г. архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Ямбургского — викария Петербургской епархии. Хиротонию совершал митрополит Антоний в сослужении сонма архиереев, самым младшим из которых был рукоположенный за два дня до этого епископ (будущий Святейший патриарх Тихон).

10 июля 1901 года епископ Вениамин получает в управление Калужскую епархию. 31 декабря 1914 года он становится епископом Симбирским. 1 мая 1915 года он возводится в сан архиепископа.

Ученик митрополита Антония, владыка Вениамин был умеренным либералом, что вполне соответствовало его мягкой добродушной натуре. Как нельзя лучше его характеризует следующий эпизод. Однажды, в предвоенные годы, к владыке пришел один из симбирских священников с отчетом о борьбе с пьянством (тогда начинали входить в моду общества трезвости). Батюшка на этот раз набрался храбрости и написал в отчете, что «начальство лучше, чем требовать отчетов у духовенства, закрыло бы кабаки». Написал, подал архиерею и схватился за голову: «Что я наделал!» За такой отчет вполне можно было ожидать увольнения за штат и запрещения в священнос-лужении. Через три дня вызывают батюшку к Преосвященному. Идет, как на казнь. Выходит владыка Вениамин с отчетом в руках, отдает его священнику с улыбочкой и говорит: «Нате-ка, отец протоиерей, ваш отчет, перепишите-ка».

Так мягко и либерально управлял своей епархией, в здравии и спасении, в тишине и в ладу со всеми, и дожил бы владыка до глубокой старости, чаруя паству своим почтенным видом (он был удивительно похож на святочного деда), как вдруг налетел революционный шквал.

В 1919 году при отступлении белых из Симбирска владыка не устоял перед искушением — отступил с ними и застрял где-то в Сибири. Эта «эвакуация» и стала для него камнем преткновения — вечно ему все из-за нее угрожали и вечно его этой «эвакуацией» попрекали.

13 июля 1920 года владыка был назначен в Рязань. Здесь и пережил самые тяжелые времена церковной смуты: тут его и в тюрьму сажали, и выпускали, и под суд отдавали, пока владыка не признал «Живой Церкви». Тут только его оставили в покое. Тотчас после освобождения патриарха Тихона архиепископ приехал в Москву, приветствовал его со слезами на глазах и, вернувшись в Рязань, издал указ по епархии о присоединении к патриарху и стал поминать его за богослужением.

(См.: Церковное обновление, Рязань, № 14.)

5 августа у владыки был произведен обыск, и он был арестован и экстренно увезен в Москву. В августе 1923 г. он уже принимает участие в

седаниях Синода, а 9 августа обращается к рязанской пастве со следующим воззванием:

«Духовенству Рязанской епархии. йнезапно уехав в Москву и будучи приглашен в заседание Высшего Совета, а ныне Священного Синода Российской Православной Церкви для активного участия такового как член, я бесповоротно решил идти навстречу церковно-обновленческому движению в духе православной церкви, без всякого тяготения к так называемому тихоновскому движению. На этот путь приглашаю вступить и всех вас, досточтимые отцы и братия.

При сем долгом имею сообщить вам, что отныне в Священном Синоде не существует никаких отдельных обновленческих групп, все они соединились воедино, под именем «Единой Святой Соборной Апостольской Церкви». Молитвенно призываю Божие споспешествующее благословение на всех вас и ваших пасомых.

Божией милостью смиренный Вениамин, архиепископ Рязанский, член Священного Синода РПЦ. г. Москва, 1923 г., августа 9-го дня». (Церковное обновление, 1923, № 15, с. 4.)

В Рязань владыка не вернулся: в сентябре он украшает свои седины белым клобуком, который необычайно ему идет, будучи назначен митрополитом Ярославским, впоследствии Ленинградским, 8 января 1924 г. он избирается Председателем Священного Синода, в 1929 г. — митрополитом Московским и Коломенским, в каковом сане он мирно почил в 1930 ГОДУ.

Совершая торжественные богослужения и благословляя толпы молящихся, владыка не очень утруждал себя управлением церковью, передоверив все дела А.И.Введенскому, а управление Ленинградской епархией — Н.Ф.Платонову.

Владыка был строгим монахом, кристально честным человеком, никогда в жизни не совершил лично ни одного бесчестного или зазорного поступка. За свою нравственную чистоту он пользовался большим уважением не только со стороны обновленцев, но и со стороны староцерковников, о чем свидетельствует следующий документ, найденный нами в архивах:

«Московская Патриархия Заместитель патриаршего Местоблюстителя № 1180 29 апреля 1929 г. Москва

Высокопреосвященный Владыко!

На отношение от 18 апреля с. г. за № 1721 имею братский долг ответить, что так как обновленческое общество, возглавляемое Вашим Высокопреосвященством и Священным Синодом, признается нами состоящим вне общения со Святою Православною Церковью Христовою (вследствие разрыва с канонически законным Священноначалием Православной Церкви в СССР, т. е. Московской Патриархией) — всякое рассуждение между нами и переговоры о старом или новом стиле и подобных, сравнительно второстепенных вопросах нам представляются нецелесообразными и излишними.