Курсант. На Берлин (СИ) - Барчук Павел - Страница 37

Мужик явно бо́льшую часть своей жизни проводит в состоянии «прибухнуть и повеселиться». Ну или я так попадаю. В прошлый раз он был изрядно навеселе, сегодня опять та же песня.

Да, мне пришлось сесть с ним за столик, потому что в своём желании провести вечер в моей компании финн уперся намертво. Он просто бультерьером вцепился в рукав пальто и потащил меня к друзьям, с которыми проводил время. Слава богу, почти сразу явился консьерж и забрал верхнюю одежду. Иначе новое пальтишко, купленное за деньги Эско Риекки, пришло бы в негодность. Слишком уж рьяно Куусари дергал этот несчастный рукав.

Вместе с полковником в отставке за столиком сидели двое мужчин, тоже какие-то военные чины. То ли бывшие, то ли настоящие. Я, если честно, особо не вникал, когда нас представили друг другу. А уж они тем более не вникали. Просто не имели для этого сил. Оба товарища были бессовестным образом пьяны в стельку. Поэтому весь прошедший час я слушал только Осмо. У остальных на финском-то плохо получалось выдавать что-либо членораздельное, не говоря уж про русский. К счастью.

— А я, главное, вышел, тебя нет. Думаю, вот так номер. Только познакомились. Так душевно провели время. — Бубнил Куусари мне в ухо, по десятому кругу вспоминая нашу прошлую встречу.

— Да срочные дела вспомнились. Пришлось бежать. — Ответил я рассеянно, при этом каждые пять минут сканируя пространство взглядом.

Должен… Он обязательно должен прийти…

К тому же, народу в зале прибавилось. Помимо мужчин, само собой, тут были и девушки.

Пианино надрывалось, гости смеялись, никому ни до кого не было дела. Идеальные условия. Так какого черта Клячин не торопится объявиться?

Я промаялся еще два часа, а потом понял, дядя Коля не придет.

— Ни черта не понимаю… — Высказался себе под нос и в сердцах отодвинул бокал в сторону.

— Алексей, ну давай выпьем!

Куусари моментально вскочил на ноги, расценив мой жест, как приглашение продолжить веселье. Удивительная крепость духа и тела. Чисто теоретически он уже должен свалиться под стол.

При этом Осмо слишком резко махнул своим стаканом и его содержимое выплеснулось через край. Прямо на голову одному из товарищей полковника в отставке. Товарищ даже не дёрнулся. Он мирно сопел, упав лицом в тарелку. И это, между прочим, не в переносном смысле.

Я вообще за время, проведённое в заведении, понял, салон мадам Жульет выполняет функции борделя в последнюю очередь. Для начала он является той самой отдушиной для финских мужчин, где они могут быть самими собой.

По большому счёту, господа приходят сюда не только и не столько ради интимных удовольствий. Они в гостях у мадам Жульет просто-напросто отрываются по полной в рамках своих понятий. И судя по тому, что почти все гости в зале были в стельку, прибухнуть любит не один Осмо. Видимо, для финнов это самый лучший релакс.

Дома они не могут позволить себе подобного поведения. Дома они все — добропорядочные граждане и примерные семьянины.

Единственное, конечно, что могу признать, пьяные финны — это совсем не то, что пьяные русские.

Во-первых, они достаточно быстро и конкретно пьянеют. Во-вторых, ведут себя тихо, спокойно, не доставляя никому проблем. Пожалуй, прошлый раз, когда Куусари устроил мордобой, стал исключением из правил. Да и потом, думаю, там вообще дело было не в алкоголе, а конкретно в его ненависти к Эско Риекки.

В итоге, когда времени прошло слишком много и ничего путного я не добился, кроме некоторого количества вина, выпитого с большой неохотой, стало понятно, пора валить.

— Алексей, ты куда? — Моментально среагировал Осмо, как только я поднялся из-за стола и напялил шляпу, лежавшую на специальной подставке.

— Пойду отдыхать. Вечер был прекрасным, но если задержусь, утро будет не очень хорошим.

Я пьяно улыбнулся полковнику в отставке и, покачнувшись, оперся рукой о спинку стула.

Вообще, конечно, на самом деле я был совершенно трезв. Все это время, пока Куусари упорно требовал каждые пять минут выпить, я тактично и незаметно выливал алкоголь в кадку со стоящим рядом фикусом. Цветочек меня сильно выручил. Накидываться желания не было никакого, да и ни к чему это, но из-за упертого Осмо мне приходилось делать вид, будто я пью с ним наравне.

Соответственно, в данный момент просто изображал из себя человека, изрядно употребившего лишку́.

— Алексей, ну как же так? Скоро Генриетта будет петь. Ты слышал, как поет Генриетта? О-о-о-о-о… Это божественно. Она обычно появляется в полночь.

Полковник вытащил из кармана жилета часы, щелкнул крышечкой и пару минут бестолково на них пялился, пытаясь сообразить, сколько сейчас времени. Однако, судя по тому, что крышечка благополучно закрылась, а лицо Куусари осталось все таким же бестолковым, у него это не очень получилось.

— Осмо, искренне верю, что Генриетта великолепна, но мне и правда пора.

Я положил руку полковнику на плечо, важно кивнул, а затем развернулся и нетвердой походкой направился в холл.

— Алексей, уже уходите?

Как обычно, словно из воздуха, рядом материализовалась мадам Жульет. Удивительная клиентоориентированность.

— Да, пойду, пожалуй. Благодарю, все просто замечательно. — Ответил я дамочке, напяливая пальто, которое услужливо протянул мне консьерж.

— Ах, какая жалость. Вы не услышите Генриетту. — Хозяйка салона надула губы и состроила обиженное лицо.–Каждый, кто бывает в Хельсинки, непременно должен ее послушать. Она божественна.

— Вы знаете, с большим трудом переживу эту трагедию. Придется собрать всю волю в кулак. Как-нибудь в другой раз. — Я кивнул мадам Жульет, прощаясь, и вышел на улицу.

Честно говоря, после пропитанного парами алкоголя и табаком зала, свежий воздух показался мне просто фантастически приятным.

— Осечка… — Высказался с досадой вслух, застёгивая пуговицы пальто.

Настроение, честно говоря, было не очень. Я сильно рассчитывал на встречу с Клячиным. Еще больше рассчитывал на разговор.

Естественно, безоговорочно верить дяде Коле не собираюсь, но тем не менее, пролить свет на происходящее он мог бы.

Однако, Клячин не появился. Хотя, я уверен, наша беседа в его планы должна входить. Иначе покушение на Мюллера выглядит ещё более идиотским. Неважно, что послужило причиной этого покушения. Клячин — чекист, а не Бэтмен, который прилетел, сделал доброе дело и улетел. Чекисты бывшим не бывают. В его поступке должен быть смысл.

Я думал обо всем этом, двигаясь по улице в сторону гостиницы. Сыскарей нигде не было видно. Ну это понятно. Мы с Риекки договорились, что он будет всю ночь гонять их по Хельсинки, требуя разыскать пропавшего меня. Но гонять на максимальном расстоянии от салона мадам Жульет.

Улицы выглядели пустынными. Погода снова испортилась. Небо затянуло тучи. Ни луны, ни звезд не было видно. Фонари светили тускло. В общем, антураж и окружающая обстановка полностью соответствовали моему настроению.

Когда сзади послышались шаги, я сначала не особо обратил на них внимания. Был погружен в свои мысли. Мало ли, кого еще понесло ночью шляться по городу. Тем более, за моей спиной остался бордель. Однако, спустя пять минут эти шаги ускорились и, судя по звуку, приближались конкретно ко мне.

Но даже в этот момент я не оглянулся. Только немного напрягся на всякий случай. Если кто-то хочет догнать, пусть догоняет. Тогда и разберёмся.

— Алексей! — Мужская рука легла мне на плечо.

Я остановился. Развернулся лицом к говорившему.

— Господин полковник?

Мое удивление было искренним. Потому что Осмо Куусари — это последний человек, кого я рассчитывал увидеть. Вообще, честно говоря, надеялся, что следом идет Клячин, который караулил мое появление где-нибудь в ближайшей подворотне.

— Ну ты и шустер. Еле догнал.

Осмо смотрел с улыбкой, но отчего-то мне эта улыбка показалась слишком радостной. А еще, я вдруг подумал, что полковник уже не так сильно пьян, как было всего лишь десять минут назад. Неужели воздух Хельсинки обладает чудодейственной силой отрезвения.