Риск - Френсис Дик - Страница 21

За спинками передних сидений никто не прятался. Никто не подстерегал у автостоянки. В багажнике — ничего, кроме чемодана, который я положил туда утром. Я завел машину и выехал на дорогу, не потревоженный никем и ничем, помимо собственных нервов.

Конюшни Уильяма Финча находились на юго-западе Ньюбери: гигантский комплекс построек раскинулся в долине, а на склоне холма высился викторианский особняк, УВИТЫЙ плющом. Я подъехал к дому как раз в тот момент, когда Финч выходил из него, и мы вместе пешком спустились вниз к первому блоку боксов.

— Рад, что вы смогли приехать, — сказал он.

— Я сделал это с удовольствием.

Он непринужденно и обаятельно улыбнулся. Высокий человек лет пятидесяти, уже начавший седеть, он превосходно владел собой и прекрасно управлял конюшней. У него было широкое лицо, крупный, красивой формы рот и внимательный взгляд. Благодаря его заботам и лошади, и их владельцы процветали.

Годы успеха позволили ему занять положение, которым он откровенно наслаждался.

Мы переходили из стойла в стойло, в каждом задерживаясь на пару минут. Финч объяснял, на какую из лошадей мы смотрим, и добавлял несколько слов о ее родословной и спортивной форме. Каждый раз он обменивался впечатлениями с конюхом, отвечавшим за данную лошадь, и главным конюхом, совершавшим обход вместе с нами. Если все было в порядке, Финч похлопывал скакуна по шее и угощал морковкой из сумки, которую нес главный конюх. Ежевечерний осмотр конюшен являлся весьма важным и широко распространенным обычаем, которого придерживался каждый тренер в королевстве.

Мы подошли к пустому деннику в конце ряда. Финч с улыбкой указал на него.

— Ивански. Мой участник в розыгрыше Национального. Его повезли в Ливерпуль.

Я едва не разинул рот, точно идиот. Я так долго был оторван от нормального мира, что совершенно забыл о скачках на Большой Национальный приз, которые состоятся в ближайшую субботу. Я откашлялся.

— У него, должно быть... э... достаточно хорошие шансы в своем классе, — замечание вполне нейтральное, но Финч не согласился.

— Он набрал слишком большой вес по сравнению с тем, какой имел в Хейдоке. У него неважно получается с Вассерманом, вы не находите?

Я напряженно стал вспоминать, какое мнение имел по этому поводу в благополучной и далекой жизни три недели назад. Ничего стоящего мне в голову не пришло.

— Уверен, он справится как надо, — сказал я. Финч кивнул, как будто не заметив слабости аргумента, и мы пошли дальше. Лошади, все до одной, производили великолепное впечатление, лоснящиеся, тщательно ухоженные, в отличной форме. Мой запас комплиментов иссяк задолго до того, как закончился обход конюшен.

— Хотите выпить? — спросил Финч, когда старший конюх закрыл последнюю дверь.

— Это было бы великолепно.

Мы поднялись к дому, и он провел меня в гостиную, одновременно служившую и кабинетом. Диван и стулья, обитые ситцем, большой письменный стол, сервировочный столик с напитками и бокалами, на стенах множество фотографий со скачек, вставленных в рамки. Обстановка, обычная для процветающего тренера.

— Джин? — предложил он.

— Виски, если можно.

Он угостил меня щедрой порцией виски, а себе налил джина, словно простую воду.

— Ваше здоровье, — сказал он.

— И ваше.

Мы сделали традиционный первый глоток, и он жестом пригласил меня сесть.

— Я нашел вам эту проклятую кассовую книгу, — сообщил он, выдвигая ящик стола. — Тут все: книга и папка с расписками по мелким статьям расходов.

— Прекрасно.

— А что с налоговыми инспекторами?

— Не беспокойтесь. Я уже подал прошение об отсрочке.

— Но дадут ли они ее?

— До сих пор нам ни разу не отказывали, — заверил я его. — Они дадут еще около месяца, а к тому времени мы сделаем ваш отчет и аудиторскую проверку.

Отдав должное джину, он удовлетворенно расслабился.

— Мы можем надеяться, что на следующей неделе Тревор будет уже здесь и сосчитает тюки сена и седла? — с долей иронии над предстоящей тщательной проверкой сказал он.

— Ну, — замялся я, — возможно, в конце недели или сразу после выходных. Он не вернется раньше среды-четверга. — Интересно, что означало «возвращаюсь среду»: приезжаю в среду или приду на работу?

— Я сделаю большую часть предварительной бумажной работы, чтобы сэкономить ему время.

Финч повернулся к сервировочному столику и отвинтил крышку с бутылки джина.

— Я думал, он должен приехать в понедельник.

— У него сломалась машина где-то во Франции.

— Ему повезло. — Он выпил залпом. — Однако если вы начнете работать, то успеете с аудиторской проверкой вовремя.

— Не волнуйтесь из-за налоговой инспекции, — сказал я. Но каждый начинал волноваться, когда получал по почте официальную повестку. Если этот человек не просил об отсрочке и не являлся в назначенный час, инспектора устанавливали годовой налог в таком размере, каком хотели, и эту цифру уже невозможно было оспорить. Как правило, она намного превышала ту сумму, которую полагалось заплатить на самом деле, поэтому повесток боялись как черт ладана.

Меня обрадовало стремительное появление обладательницы расклешенной коричневой юбки и светлых пышных волос. Она держала рыжего кота, который пытался выпрыгнуть у нее из рук.

— Несносное животное, — сказала она, — почему он не хочет, чтобы его погладили?

— Он предпочитает ловить мышей, — бесстрастно ответил ее отец.

— А кажется, он только и ждет, когда его приласкают.

Кот вырвался на свободу и пустился наутек. Джосси пожала плечами.

— Привет, — обратилась она ко мне. — Вы все-таки пришли.

— М-м.

— Ну, и что он сказал? — поинтересовалась она у отца.

— Что? А... я его еще не спрашивал.

Она одарила его слегка укоризненной улыбкой и сообщила мне:

— Он хочет попросить вас скакать на его лошади.

Финч покачал головой, глядя на нее.

— Когда? — уточнил я.

— Завтра, — ответила Джосси. — В Таустере.

— Э... — сказал я, — я не в блестящей форме.

— Чепуха. Вы выиграли Золотой кубок две недели назад. Вы обязаны быть в хорошей форме.

— Джозефина, — вмешался ее отец, — замолчи. — Он повернулся ко мне:

— Утром я улетаю в Ливерпуль, но эта лошадь заявлена в Таустере. Откровенно говоря, она до сих пор в списках участников потому, что коекто забыл снять ее с состязаний до одиннадцати утра сегодня.

— Хронически больная секретарша, — пробормотала Джосси.

— Так что мы вынуждены все-таки или участвовать в забеге, или платить штраф. И я уже подумывал послать лошадь на скачки, если смогу заполучить подходящего жокея.

— Большинство из них уехало на Большой Национальный, — вставила Джосси.

— Что за лошадь?

— Блокнот. Начинающий прыгун. Четырехлетний гнедой мерин, вы видели его в верхнем загоне.

— С гривой и хвостом соломенного цвета?

— Тот самый. Он скакал уже пару раз, подает надежды, но пока неопытен.

— Последний из двадцати шести в Ньюбери, — весело пояснила Джосси.

— Не имеет никакого значения, если вы будете не в лучшей форме. — Она помолчала. — Мне поручено оседлать его, поэтому, может, вы окажете нам любезность и приедете выступить на нем.

— Решение за вами, — сказал Финч. Внештатный конюх являлся могучим соблазном, даже если Блокнот и не представлял собой ничего особенного.

— Да, — сдался я. — Хорошо.

— Отлично. — Джосси одарила меня мимолетной улыбкой. — Если хотите, я подвезу вас.

— Я бы не отказался, — с сожалением признал я, — но сегодня ночую в Лондоне. И поеду в Таустер прямо оттуда.

— Тогда встретимся у весовой. Кстати, Блокнот скачет в последнем заезде. Он еще только начинает.

Заезды новичков стипль-чеза обычно занимали первое или последнее (или и то, и другое) места в программе скачек: соревнования, которые многие завсегдатаи ипподрома пропускают, предпочитая пообедать или уехать пораньше, пока не началась давка. Непрестижные скачки для посредственного большинства, где так часто новая яркая звезда лихо вырывалась из безликой массы аутсайдеров и начинала восхождение к славе. Участите в состязаниях для новичков означало, что вы или выезжаете из дома чуть свет, или очень поздно возвращаетесь. Но в скачках для молодняка всегда выступало намного больше лошадей, чем во всех остальных видах соревнований.