Драконы войны - Уэйс Маргарет - Страница 41

— Да неужели? — Тайнэн, немного придя в себя после сна, пожал плечами. — Так как же мы собираемся отыскать этого жреца?

Любимым оружием Тайнэна были дротики; слева и справа от седла у него было по связке, всего более двадцати штук. К седлу был прикреплен широкий неподвижный щит, на котором держалось короткое копье; такими же копьями и щитами пользовался противник. Человек явно ждал ответа.

Борак молчал. Щит и копье напоминали ему о ненавистных Драконьих Копьях, отчего настроение его становилось еще более мрачным. Он не стал отвечать на вопрос своего седока.

Тайнэн пристегнул на бок меч. Он часто повторял, что меч заговорен убивать слабых и приносить победу сильным. Однажды Борак с помощью простого заклинания обнаружил, что ни клинок, ни что-либо другое из вещей Тайнэна не обладают магической силой. Этот человек только и делал, что лгал и хвастал.

Проверив напоследок доспехи, Тайнэн натянул на голову черный кожаный капюшон, чтобы в полете защитить лицо от пыли и холода, потом надел покрытый вмятинами шлем. Борак бросил взгляд назад и вспомнил все удары, нанесенные по шлему Тайнэна, каждую битву, каждую кампанию. Ни разу дракон не видел, чтобы человек проявил милосердие и пощадил побежденных. Он вспоминал о тех, кого убил, только к вечеру, когда начиналась попойка. И тогда не было конца его рассказам о собственной удали.

— Знаю, о чем ты думаешь, Борак, — прогремел из-под шлема голос Тайнэна. Он подтянулся за выступ седла, отчего ремни неприятно сдавили грудь дракона. Устроившись поудобнее и сунув ноги в стремена, наездник поместил копье посередине и взялся за вожжи, прикрепленные к уздечке на морде Борака. — Знаю, о чем ты думаешь, но мне до этого нет дела. Молчи давай. Я буду обращаться с тобой так, как с любым другим конем.

Тайнэн сильно натянул вожжи, так что Бораку пришлось поднять голову. Сдерживая ярость, дракон взлетел. Перекрикивая порывы ветра, Тайнэн заявил:

— Теперь ты работаешь с нами! На нашей стороне. И ты останешься с нами.

— Поднимайся, будь ты проклят! — прокричал Тайнэн сквозь дым, развернувшись в седле и метнув еще один дротик — это был один из его излюбленных приемов. Борак попытался выполнить команду, но места для маневра не было. К серебряному дракону, летевшему прямо над ним, слева спустился еще один.

Дротик Тайнэна попал в крыло одному из серебряных. Тот ненадолго прекратил движение по кругу, и Борак успел сложить крылья, а потом развернуть их как можно шире, поймать поток воздуха и подняться выше. Первый дракон пронесся мимо, и Борак отметил его неопытность: всаднику пришлось вцепиться в седло, чтобы не упасть.

Тайнэн изо всех сил бил Борака по бокам, указывая вниз. Быстро оглядевшись, Борак понял, что в данный момент опасность ему не грозит, и оставил без внимания команду Тайнэна. Внутри у дракона кипели злоба и ярость. Почувствовав на языке вязкий привкус тьмы, он выплюнул сгусток кислоты, и ему показалось, что он изрыгнул всю свою ненависть к Тайнэну, к приятелям Тайнэна, ко всем людям.

Серебряного дракона и его всадника обрызгало кислотой. Борак оставался на той же высоте, не обращая внимания на пинки и приказы Тайнэна; он смотрел, как кислота прожигает дыры в серебряных крыльях противника. Это была молодая драконица; поняв, что погибает, что в воздухе ей больше не удержаться, несчастная вскрикнула и кругами пошла на снижение. Под конец она уже совсем не могла лететь. Драконица упала, и ее тело, оставив прореху в сплошной стене дыма, исчезло из виду.

Человек, сидевший на драконице, завопил от боли и ужаса, но крики его быстро оборвались.

Борак поднялся выше и полетел сквозь дым. Ему представлялось, что среди участвовавших в этой вылазке драконов он самый старый и самый опытный и ему почти нечего опасаться. Правда, во всей этой суматохе им так и не удалось обнаружить жреца.

Тайнэн стукнул Борака сбоку по голове древком дротика, заставив того отвлечься от размышлений.

— Я же тебе приказал! — завопил он. — Ты должен мне подчиня…

Тайнэн не договорил; из горла его вырвалось клокотание, полное боли. Вонзившийся ему в спину сверкающий наконечник Драконьего Копья пробил тело насквозь и ударил в голову Бораку, над бровью. Борак вздрогнул от боли и повернул голову, чтобы вытащить зазубренный наконечник. Противник застал их врасплох: сквозь облака и дым сражения к ним поднялся другой серебряный дракон, старше и намного опытнее.

Борак ничего не чувствовал, кроме жгучих мук от нанесенной Драконьим Копьем раны. Огромным черным камнем начал он падать вниз; боль помутила разум, и драконом управляли одни только инстинкты. Борак падал, и мимо него стремительно пролетали облака, а земля становилась все ближе; дракон был уверен, что соперник не настигнет его, потому что не станет так круто, безумно спускаться. В седле, пристегнутое ремнями, вздрагивало и подпрыгивало безжизненное тело Тайнэна. Борак был рад, что его наездник умер, ему хотелось, чтобы все они умерли, чтобы земля поглотила их и он смог бы успокоиться. И чтобы не было больше этой боли…

…Борак постепенно пришел в сознание. Упал он на склоне холма, а вокруг все еще продолжалась битва между силами Добра и Зла. У него не было сил лететь, кроме того, он чувствовал, что при падении сломал… что-то сломал. Он ничего не испытывал, кроме жгучей боли в голове.

Драконье Копье пробило костяную пластину над его левым глазом. Правым он мало что видел, а левый, залитый кровью, почти ослеп.

Борак с трудом поднял окровавленную голову. Тайнэн лежал неподалеку. При падении он ударился головой; шея у него была сломана, а тело неестественно выгнулось, но Бораку это было безразлично. Ему самому удалось выжить, и только это сейчас имело значение.

Вокруг лежало много других убитых солдат, с обеих сторон. Дракон почувствовал, что снова проваливается в темноту. Нужно было составить какой-то план. На мгновение его охватила паника: он попробовал с помощью магии обратиться к своему амулету, но тот поначалу не отзывался, и Борак испугался, что потерял его. А потом чары сработали.

Борак повелел своему телу принять то обличье, в котором он представал людям, — сломанные кости крыльев превратились в сломанные пальцы, новая плоть покрылась синяками и ранами. Левый глаз пылал от боли. Хватаясь за землю немногими неповрежденными пальцами, Борак подполз к одному из убитых вражеских солдат, раздел его и, стараясь не задевать собственные раны, натянул на себя его одежду. Потом все снова потемнело; сокрушительная чернота навалилась на него…