Кёнинг от звёзд к звёздам. Тетралогия (СИ) - Тутынин Антон - Страница 77

Тем более в связи с самим фактом её изгнания. Осознать тот факт, что теперь она простолюдинка и не защищена дворянскими вольностями и её семьёй, было для девушки очень непросто. Потому‑то Архиепископ Солония и дала ей время подумать над сложившейся ситуацией. Это был последний шанс встать на их сторону для этой девушки – дальше будут уже только пытки и письменное признание!

Через пару часов фургон вновь остановился, после чего Эльзу увели в другой фургон, что заменял инквизиции передвижную тюрьму. Эта маленькая армия вообще была способна работать в любых землях и в любое время, имея при себе все необходимые для этого атрибуты. Не только выучка воинов и численность конницы, но также и сам обоз инквизитора внушал людям своё уважение!

* * *

В одном из таких фургонов была и пыточная камера, снабжённая всем необходимым внутри себя. От толстых бронированных стен, до блокираторов магии, медицинских приспособлений и даже ёмкости с тёплой водой для омовения обгадившихся пленников. Терпеть смрад в столь замкнутом пространстве пятая святая сестра не любила!

Для того и была сделана эта короткая остановка, что с пленённым юношей было пора работать вновь. Плетения, ускорявшие излечение пленника, должны были подлатать его достаточно для следующего раунда допроса!

– Ну как, Лили? Всё ещё молчит? – старуха, бывшая не последним грандархимагом истока в Сальдисской Империи, несмотря на свой возраст, выглядела весьма крепкой и бодрой. Так что по шатким ступенькам поднялась без посторонней помощи и весьма резво, моментально юркнув в тёплые и сухие объятия помещения. Небо вновь пролило на этот мир небесную влагу, и снаружи теперь было слишком сыро и неуютно, особенно для неё. Опять к вечеру поясница начнёт ныть…

– Стонет, плачет, но говорить отказывается, – сощурила глаза женщина, скрывавшая своё лицо под маской. Лишь по худощавой фигуре и рукам было заметно, что это женщина! Голос же её был совершенно поломанный, словно говорила она через модулятор голоса, а не собственными связками. А волосы и вовсе сбриты до полностью лысого черепа.

– Приведи его в чувство, – кивнула Архиепископ церкви на худощавое тело, подвешенное за руки на дыбе. Вальтер, увидев этого несчастного, вряд ли смог сразу узнать в нём Рико. Парня, что он прочил в свои приближённые, надеясь воспитать преданного лично ему воина.

На его руках, задранных вверх, не было нескольких фаланг, левая нога до самого колена опухла, налившись фиолетовым отёком, кривясь двумя закрытыми переломами, тело несло следы побоев, а открытый рот с разбитыми губами каждый раз обнажал выбитые прорехи на тех местах, где раньше были передние зубы. Лицо выглядело не лучше, заплыв огромными гематомами…

Ведро чуть прохладной воды выплеснулось на измученное тело подростка, заставив того пошевелиться. Дёрнувшись, он заставил болеть вывернутые суставы в плечах пуще прежнего, отчего вновь застонал сквозь стиснутые зубы.

А когда Рико открыл едва видимые глаза, то его уже встречали две ненавистных фигуры. Две жутких демоницы, выползшие из глубин гнилой геенны…

– Итак, ещё раз! Что это такое? – задала вопрос старуха в чёрном, державшая в руках обсидиановый артефакт словно опасный клинок. Ту самую винтовку, стрелять из которой ему запретил по незваным гостям господин. И хорошо, что запретил, – теперь её секрет умрёт вместе с ним! Против сотен врагов он бы всё равно ничего не смог сделать. Те же, кто попытался взять эту вещь за рукоять и прикоснуться к спусковому крючку, истлели до состояния пепла в то же мгновение, так и не сумев раскрыть секрет этого оружия!

– Эх… всё упрямишься. Очень зря! И ведь всего двенадцать лет… Приступай Лили, рано или поздно он сломается.

– Все ломаются, матушка, – взяв большие щипцы, женщина в маске подошла к раненной ноге парня, примерившись к его большому пальцу. – Ногу всё одно не спасти, так что начнём с неё.

Раздавшийся хруст откушенного пальца резко хлестнул по ушам, сменившись утробным воем юного воина.

* * *

Далеко не все клирики пятого архиепископа инквизиции покинули земли Вальтера. Лишь основной костяк личной армии Силонии Эльквиш отправился вместе с ней обратно в столицу, оставив младших членов церковного подразделения наводить порядок на месте. После пленения или убийства Вальтера Кёнинга орденом Бури инквизиция не могла больше медлить. Им требовалось как можно скорее доставить доказательства его вины в Асзато́р, дабы правосудие свершилось именно их руками!

Дворянское собрание и император могли надавить на орден, заставив их выдать пленника или труп. Такова была принципиальная позиция Святых Сестёр, ревностно оберегавших свою юрисдикцию.

На землях же барона младший клир занимался тем, что освещал осквернённую землю, заставлял всех местных жителей без исключения проходить причастие к чудесам Истока, и отсеивал тех, кто нёс в себе скверну огнепоклонничества.

Таких людей было уже не спасти, как бы инквизиторы ни старались! Ритуал освещения попросту убивал несчастных, пытаясь выгнать нечистую силу из их души. Исток не терпел смертоносный огонь!

– Следующий десяток! – паладин, закованный с ног до головы в железо, с полностью закрытым шлемом на голове, стоял на вершине сыпучего берега, с высоты наблюдая за процессом ритуала святого очищения. Река была под боком и являлась идеальным средством для изгнания нечистой силы из местных. Эти три деревеньки оказались настоящим логовом зла, выросшем на задворках империи! И теперь инквизиции предстояла неприятная работа по отделению зёрен от плевел…

С криками и руганью, под плачь детей и стенания женщин, воины загоняли людей по пояс в воду, после чего клирики из числа послушников опускали серебряные посохи, увенчанные аквамариновым набалдашником, призывая из глубин водной стихии силу Истока. Святая сила тотчас омывала стоявших в воде людей, пытаясь очистить их тела и души от всего греховного. Если человек был чист телом и душой, его самочувствие только улучшалось: исцелялись мелкие болячки, голова прояснялась, а внутри поселялось ощущение одухотворённой лёгкости. Но если человек был переполнен нечистым огнём, или того хуже скверной, его начинало корёжить от боли, сквозь горло вырывался нечеловеческий крик мученика, и вскоре он умирал от того, что грехи его разрывали сердце несчастного. К сожалению, на этот раз все десять женщин, вместе с четырьмя совсем малыми детьми, оказались порченными, с визгом рухнув в воду. Воины из числа клира тотчас бросились вытаскивать их на берег, но помочь всё одно не могли. На песок складывать приходилось уже безжизненные трупы, плачущие чёрными слезами. Жуткое зрелище…

– Исток милосердный… Да упокой души несчастных грешников, – изобразив волнистый знак двумя перстами перед собой, паладин инквизиции скомандовал вывести следующий десяток.

А чуть вдали, на земле стояли на коленях те, кто уже прошёл ритуал очищения, выжив. Пусть они и не были затронуты греховным пламенем, но всё ещё были повинны в том, что не построили часовню Истока, не исполняли ежедневные ритуалы, и даже не донесли на творящуюся здесь ересь! И искупить эти проступки люди могли только кровью и болью, разодрав самобичеванием свою собственную спину до кровавых полос.

И никого не волновало, жил человек в этом месте с рождения, или приехал на заработки! Под раздачу попали все.

Крики, стоны, свист бичей и монотонные молитвы клириков. Жуткая картина…. Угнетающая…

И лишь среди прошедших обряд наказания, получивших даже какую‑то медицинскую помощь от клириков, атмосфера сглаживалась. Царила пусть и гнетущая, но спокойная атмосфера, переполненная тихими всхлипами.

Неожиданно со стороны реки раздался грохот, в воздух поднялся целый фонтан воды! Настолько высокий, что даже с пары сотен метров был виден невооружённым глазом. На этот тревожный шум со всей округи тотчас начали стекаться оставленные здесь войска, насчитывающие около двух сотен пехотинцев, чародеев и конных рубак в полной броне. Инквизиция никогда не экономила на оснащении своих людей.