Монастырь призрачных шахидов (СИ) - Волынская Илона - Страница 9

Роман настороженно уставился на Брюса. Эй, мужик, ты хоть сам-то понял, чего сказал?

- …Им трудно, ведь в Общество, как в смерть, входят по одиночке…

И тут Роману показалось, что Брюс полоснул взглядом как раз его, Романа. Именно полоснул, иначе никак не назовешь этот короткий взблеск пронзительных темных глаз.

- …но я убежден, что в самое ближайшее время они станут полезными членами как нашего Общества, так и общество в целом…

- Сейчас он закончит, и давай сразу за мной, пока старого полковника никто не перехватил, - тихо скомандовал Рико.

- А… зачем он нам? – неуверенно поинтересовался Роман, гадая, кто же тут полковник – пудренный Брюс или мордатый в черкеске.

- То есть как – зачем? – шепотом возмутился Рико, - Интервью. По устройству на работу! Или вы, юноша, думаете вас так зачислят, без санкции?

- Много об себе понимаешь, - опять не одобрила Романа Янка.

- Да я вообще ничего не понимаю! Ни о ком!

- Ничего, со временем все сложиться, - бодро успокоил его Рико, - Ну, пошли. – и поволок Романа за собой, протискиваясь к мордатому в черкеске сквозь расползающуюся к столам и буфетным стойкам толпу.

Впрочем, мордатый был уже занят. Кроме Брюса рядом с ним стоял плюгавенький человечек в потертом сюртуке, чрезвычайно похожий на вороватого управляющего из фильма «про старинную жизнь». И вычитывал его мордатый полковник точно барин управляющего:

- Вы с ума сошли, милейший! Как вам вообще в голову пришло нанять сие невозможное убожество? - и полковник гневно махнул в сторону пластиковых панно, щербатых тарелок, вареников и замерших в ужасе толстых теток в застиранных белых халатах. – А комнаты? Я уж не говорю про крайнюю скудость обстановки, но здесь одна ванная на две комнаты! – в голосе полковника звучал почти священный ужас, - Сегодня госпожа Ольшанская вынуждена была ожидать, пока фрау Зейдель освободит… уборную! Обе были весьма, весьма смущены. Мне даже пришлось перед ними извиняться. Да мне все время приходится извиняться, и все по вашей милости! Вы не могли нанять нечто приличное? Ведь имеются же в окрестностях города пристойные пансионаты!

Проворовавшийся управляющий все ниже клонил плешивую голову под градом упреков. Но стоило полковнику замолчать, как человечек вдруг вскинулся, остро блеснув стеклышками пенсне, и стало видно, что он ничуть не угнетен, а наоборот, готов к бою:

- Почтительнейше прошу заметить, ваше превосходительство, что мы организация бюджетная, а бухгалтерия денег из воздуха делать не приучена! Не алхимики-с! Вот у меня здесь, извольте видеть, - он быстро выдернул из пластиковой файловой папки бумажку с официальной печатью, - Ваше собственноручное распоряжение от 12.05 уходящего года, дело о массовом зомбировании домашних животных. На экспертные анализы сухих кормов средств оказалось недостаточно, и вы лично распорядились изъять недостающие из праздничного бюджета, совершенно справедливо заметив, что дело прежде всего. Однако же в праздничном бюджете осталось лишь то, что осталось! А того, что осталось, ни на какие приличные пансионаты, а хватит только на имеющиеся «Осокоры», в каковых мы сейчас и обретаемся! – и человечек наполеоновским жестом скрестил руки на груди. Листочек с официальным распоряжением взметнулся и опал, обвиснув у него между пальцами.

Разом обессилев, полковник лишь сумел пробормотать:

- Вы позорите меня перед сотрудниками и перед нашим гостем!

- Ничего, ничего, - добродушно прогудел Брюс, - Поверьте, мой дорогой друг, столь незначительный эпизод не стоит ваших волнений. Такое ли бывало! Лет эдак с пятьдесят назад, при первой арабо-израильской войне, пригласили мы к себе израильское и палестинское управления. Сами понимаете, в той ситуации нам только конфликта меж центрами не доставало. Помощники мои отвезли их ко мне в имение – тогда это дачами именовалось, - Брюс скривился, словно глотнул кислого, - И не взмоглись придумать ничего лучшего, нежели поразить гостей кавказским гостеприимством – в собственном их, сотрудников, разумении такового. Закололи на шашлыки… свинью. - Брюс фыркнул, а полковник сочувственно покивал головой, - Скандал вышел чрезвычайный! Но знаете ли, на удивление небесполезный! Арабы с израильтянами тогда весьма нашим приемом оскорбились, на том между собой и сошлись. Я своим помощникам вынужден был премию выдать – по фунту свинины. Премного благодарили, помнится, – годы-то голодные были.

Стоящий за спиной у начальства Рико нетерпеливо кашлянул. Полковник и Брюс обернулись.

- Так вот вы какой, - задумчиво протянул полковник, оглядывая Романа с головы до ног с таким выражением, что тот сразу ощутил себя брюсовой свиньей перед разделом тушки. – Это, изволите ли видеть, Яков Виллимович, тот самый вьюноша, что пушкинское стихотворение огню предал.

- Как же вы так неосторожно, вьюноша? - покивал Брюс, - Небрежение к раритетам – сие в Обществе не приветствуется.

Роман набычился. Его бабушка называла такое «опять за рыбу гроши». Мало ему шефа с его «страшной мстёй» за погубленную культурную ценность, так и эти туда же – небрежение раритетами!

- Я, знаете ли, ценю человеческую жизнь куда выше любых раритетов. Такая вот у меня позиция.

- Жи-изнь? – протянул Брюс, - Неужто ж вы жизнь панны Свитезь имеете в виду? Надо же – жизнь! – и оба они, полковник и Брюс, с веселым удивлением воззрились на Янку.

А та вдруг неожиданно растеряла всю свою непрошибаемую уверенность и лицо ее стало несчастным и обиженным, как у ребенка.

- Merde, - коротко выдохнул Рико, - Я не вполне понимаю вас, господа. Здесь кто-то против сохраненияжизни, - он старательно надавил на последнее слова, - панны Янки?

- А вы все такой же… пламенный, дорогой Рико, - и по мелькнувшей на губах Брюса двусмысленной улыбочке было ясно, что и в этих его словах спрятана какая-то шпилька, понятная лишь ему да Рико. Впрочем, выражение лица Рико не изменилась ни на йоту, Брюс разочарованно хмыкнул и продолжал, - Не стоит, право же, обижаться, мы всего лишь имели в виду, что жизнь панны Свитезь – понятие несколько… - он пошевелил пальцами, словно перебирая слова в поисках подходящего.

- Насчет понятия я все понимаю, - злобным скрипучим голосом заявил Рико, - Я только не вполне понимаю: региональное управление готово функционировать без панны Свитезь? Если так, слава святому Доминику, мы с удовольствием вас покинем! Управлению достаточно лишь слово сказать.

- Упаси меня Бог, Рико, управление вовсе не собирается говорить это слово…

- В таком случае можно и поблагодарить молодого человека, его решительные действия сохранили нам панну Янку, здоровую и вполнеживую, - Рико снова надавил на последнее слово.

- «Ну если живенько, тогда конечно» - вздохнул полковник.

Роман уставился на него во все глаза. Цитата из «Служебного романа» прозвучала весьма неожиданно в устах этого то ли старого малоросского барина, то ли «нового украинца».

- А ступайте-ка вы за мной, молодой человек. – похоже, полковник был рад прервать неприятный разговор, - Яков Виллимович, мы вас оставим ненадолго. Кадровый вопрос не терпит отлагательства. - мордатый кивнул Брюсу, и получив ответный учтивый кивок, не оглядываясь зашагал к дверям.

- Его зовут Афанасий Федорович, - шепнул Рико и больно ткнул в спину. Роман нерешительно двинулся следом за полковником.

Они вышли из зала, прошли коридором и остановились перед дверью с надписью «Директор». Полковник нажал ручку и ласково кивнул сидящей там женщине, такой же полной и старомодной, как и все в этом пансионате. Фирменный знак, что ли?

- Милочка, нам чрезвычайно нужен ваш кабинет! Я был бы весьма благодарен…

Директриса растерянно повела очами – не привыкла, чтоб ее вот так выпроваживали из собственной вотчины, - потом молча поднялась и вышла. Роман проводил ее любопытным взглядом. Интересно, полковник на всех так воздействует, или дело просто в оплаченном Обществом счете?

Полковник тем временем по-хозяйски уселся за директорский стол. Неизвестно откуда в его руках появилась тощая канцелярская папка с болтающимися белыми тесемками. Роман с изумлением увидел, что на папке крупными буквами выведена его фамилия.