У страха глаза велики - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 4

— Вы так думаете?

— Уверена. Тем более что выяснить, чья это куртка, очень сложно.

— Почему сложно?

— Видишь ли, эти вещи не я одна собирала, многие мои знакомые тоже собирали их по своим знакомым, понимаешь, какая цепочка? И к тому же, кто именно из моих знакомых получил куртку, тоже выяснить трудно. То есть, в принципе, это возможно, но потребует столько времени, что…

— Понятно, — кивнула Степанида. — Но вы и вправду думаете, что это может быть розыгрыш?

— Да. В театральной среде частенько этим развлекаются. Степа, поможешь мне донести сумки до машины? Надо уж сдать все это!

— И куртку?

— Конечно! А что с ней еще делать?

Степанида задумалась на мгновение, а потом решительно сунула куртку в одну из сумок. Но записку все-таки оставила себе. Так, на всякий случай.

Когда Юлия Арсеньевна вышла на кухню, Степанида как раз мыла газовую плиту.

— Стешенька! Ты давно пришла? Я и не слыхала.

— Да уже больше часа! Как вы чувствуете?

— Стеша, надо говорить — как вы себя чувствуете!

— Ладно, — согласилась Степанида, — как вы себя чувствуете?

— Уже хорошо! А вот что с тобой? У тебя, по-моему, какие-то новости, да? — пригляделась к девочке пожилая дама. — Я права?

— Правы! Юлия Арсеньевна, кабы вы знали, до чего правы!

— Стеша, что случилось?

— Я поеду… в Париж!

— Ты поедешь в Париж?

— Да, нас с Мотькой пригласила Аська!

— Превосходная новость, Стеша! И когда же состоится эта поездка?

— А как уроки кончатся. Через неделю! Я спрашивала Елену Александровну, как вы тут без меня, а она сказала — обойдемся!

— Она что, была с тобой невежлива?

— Боже упаси! Нет, она сказала — как-нибудь справимся.

— Это другое дело, — улыбнулась Юлия Арсеньевна. — Вот так иной раз рождаются недоразумения. Поэтому, Стеша, ты уж когда передаешь кому-то чьи-то слова, старайся быть точной…

— Поняла, — кивнула Степанида.

— Ах, Стеша, я ведь обещала учить тебя французскому, и так ничего не вышло… Какая жалость!

— Да, кабы знать… — вздохнула Степанида. — Но ничего. Мотька училась французскому, уроки брала… И Аська по-французски свободно чешет. Они ж меня там одну не бросят, правда же?

— Не должны! — засмеялась Юлия Арсеньевна.

— А вы в Париже были?

— Увы, нет. Не привелось.

— Еще побываете!

— Ну, это вряд ли… Хотя чем черт не шутит, правда?

— Истинная правда! Я вот даже и не мечтала, а вчера Мотька мне сказала, так я думала: от радости в окошко выпрыгну!

— Нет уж, будь добра, в окошко прыгать не надо!

— А вы небось по книжкам все про Париж знаете?

— Не все, но многое…

— Вы мне напишите, что там надо посмотреть, ладно?

— Зачем? Думаю, все, что следует, тебе и так покажут. Без моих списков. Ты ведь едешь в гости в высшей степени интеллигентную семью.

— Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть!

— Никакая ты не чупаха! — возмутилась Юлия Арсеньевна. — Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться.

— Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам… Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то…

— Да, задачку ты мне задала! — засмеялась Юлия Арсеньевна. — Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает?

— Река? Не знаю.

— Сена. Постарайся запомнить — Се-на.

— Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да?

— Да. А какой в Париже самый главный музей?

— Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила… Сейчас вспомню… Дувр!

— Не Дувр, а Лувр. Дувр — это город в Англии.

— Ага, Лувр! И самая главная там картина — эта… Мона Лиза, да?

— Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину?

— Я помню… Сейчас… Его тоже звали Леонардо!

— Почему тоже?

— Ну, как Леонардо ди Каприо!

— Боже мой! — схватилась за голову Юлия Арсеньевна. — Его звали Леонардо да Винчи. Запомни — Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо.

— Ладно, запомню.

— А ты читала «Собор Парижской Богоматери»?

— Нет, не читала.

— Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь.

— А книжка толстая? — деловито осведомилась Степанида.

— Довольно толстая.

— Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была.

— Надо полагать… — вздохнула Юлия Арсеньевна.

— В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да?

— Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило.

— А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь!

— Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список.

— Только что-нибудь нескучное, ладно?

— Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь.

— Люблю. Детективы и приключения разные.

— Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает.

— Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает.

— Вот и тебе не стоит от нее отставать.

— Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь…

— Все ясно, — улыбнулась Юлия Арсеньевна, — просто ты еще не влюблена.

— Не влюблена? А при чем тут это?

— При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься.

— А вообще-то правда, — задумчиво проговорила Степанида. — Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так?

— Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит…

— У Алки, значит, звучит?

— Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит.

— А может быть так, что я никогда не влюблюсь?

— Нет, не может! — засмеялась Юлия Арсеньевна. — Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется.

— А вы сколько раз влюблялись?

— Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая.

— Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было?

— Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур.

— А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, — тихо сказала Степанида.

— Стеша, а когда у тебя день рождения?

— Двадцать третьего июня.

— Значит, отмечать его ты будешь в Париже!

— Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же… Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится… И я не знаю, как там будет…

— Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж… Да я в твоем возрасте даже мечтать ни о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью.

— А на самолете небось страшно летать?

— Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно — села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета — и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог… Стеша, ты еще никогда не летала?

— Нет. Только на поезде…

— Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!