Открывашка и пробой - Смолин Павел - Страница 15

– Ты – морячка, я – моряк, ты – рыбачка, я – рыбак! – выдавал выглядящий лет на сорок артист.

Опа, крутанул тройной фляк и пустил из рук огненные струи в потолок. Пиромант! Нет расизма, или талант всегда пробьется? Любимый мамин певец, дослушаю песню, пожалуй.

Все это время я не забывал поглядывать в окно, где прошли двое хмурых мужиков, бабушка с козой, дед с удочкой и женщина средних лет – эта дважды, сначала налегке, потом – с авоськой. Где-то здесь есть магазин. Все проходящие как один таращились в окно, и я на всякий случай приветливо им махал – хороший способ отличить обычного человека от оборотня – последние махали в ответ, они же сидящего в глубине комнаты меня видят.

Последними мимо окна прошли Валентина и какой-то кучерявый, черноволосый пацан ниже нее на полголовы, одетый в школьную форму из брюк, пиджака и красного галстука. Свой портфель она несет сама, лицо – недовольное, а он что-то оживленно ей рассказывает.

Путь их окончился у калитки, которую они перепрыгнули, не отвлекаясь от беседы – Валя придержала юбочку, а пацан приветливо мне помахал. Я помахал в ответ и вернулся к телевизору. «Хахаля» привела, что ли? Типа я ревновать начать должен? Или я слишком много о себе возомнил? Пофигу, мне-то что?

В сенях послышались шаги, но я от Газманова отвлекаться не стал – очень уж приятно встретить в другом мире знакомое лицо. Может и кого-то реально «знакомого» найду? Вспыхнувший лучик надежды тут же был обрублен самоконтролем – надеяться и мечтать теперь нужно очень осторожно, иначе тут и там меня будут поджидать жестокие обломы.

Оборотни протопали по сеням и зашли на кухню.

– Привет! – прямо с порога жизнерадостно поздоровался пацан еще не сломавшимся от возраста звонким голосом. – Меня Алексей зовут, Лёха, я – оборотень!

Повернувшись в кресле, я выглянул в проход – глаза голубые, кожа на лице и руках – загорелая, показывает ровные белые зубы при помощи широкой, радостной, открытой улыбки – и подхватил его интонацию:

– Привет! А я Андрей, обычный человек.

– Совсем ты, Валька, дурная, – оценив синяк на скуле и помрачнев, сделал маленький оборотень замечание старшей подруге.

– Не твое дело! – фыркнула она на Леху и прошла мимо меня в свою часть комнаты.

Он прошел следом, остановившись около меня. Пожали руки, и маленький оборотень плюхнулся в соседнее кресло, не забыв зачерпнуть семечек:

– А ты из города, да?

– Из города, – подтвердил я. – Но я там меньше года прожить успел, а родился и вырос в деревне.

– Круг замкнулся! – хохотнув, продемонстрировал он навыки ассоциативного мышления и сочувственно спросил. – Это тебя Валька, да?

– Не, это я сам ударился, – ухмыльнулся я и опустил воротник. – Она – вот.

– Жуть! – оценил он и предложил. – Хочешь я за тебя с ней драться буду, чтобы честно было?

– Не, – невольно хохотнул я. – Я изобрел очень эффективный способ борьбы с Валей, поэтому больше она руки распускать не будет.

– Дурак! – раздался комментарий из-за шкафа.

– А что за способ? – блеснул любопытством в глазах Леха.

– Прости, это секрет, – покачал я головой.

– Эх, – вздохнув, расстроился он, щелкнул семечкой и обрел жизнерадостность обратно. – А пошли гулять! Эта-то… – кивнул на шкафы. – Домоседка, а я всю деревню знаю, всё покажу, со всеми познакомлю.

А может это подстава? Вернется домой Зинаида Матвеевна, а Валентина ей: «ничего не знаю, с Лёхой гулять ушел». А вечером меня найдут бездыханным где-нибудь в овраге, а рядом будет сидеть образцово-показательно ревущий и посыпающий себе голову пеплом («не уберег!») маленький оборотень, которого Валя, например, потом за мою ликвидацию в щечку поцелует. Но разве может ребенок так притворяться? Что там Константин Викторович говорил о своей школе? «Пятеро учеников»? Может у этого пацана просто друзей нет, вот и смотрит на меня с такой надеждой в глазенках?

– Пошли, – пожав плечами, я поднялся на ноги.

Лёха со счастливой рожей подскочил следом.

– Подожди, переоденусь, а то тут карманы дырявые, – вывернул я перед ним шорты. – Семечки высыпаются.

Охотно хохотнув, он кивнул:

– Я тебя во дворе подожду! Валь, пока! – подхватил портфель и выбежал из дома.

Живчик какой.

Глава 7

Когда я переодевался, Валентина подала голос:

– Если что, на тренировках я побеждаю его девять раз из десяти, так что лучше не пытайся натравить его на меня.

– Ты какая-то странная, – ответил я, натягивая красную футболку с серпо-молотом и подходящим для маскировки воротником. – Отрекись от агрессии, выбери спокойствие и понимание.

– Это стать такой же тряпкой, как ты? – фыркнула она.

Нафиг, в игнор тебя, надоела. Надев шорты с нормальными карманами, пошел в комнату за семечками.

– Ты что, меня игнорируешь? – дошло до нее.

Ага! Горсточку сюда – для меня, горсточку туда – угощать встречных для улучшения репутации. Но по чуть-чуть, иначе будут считать транжирой. Просто поразительно, насколько становишься продуманным после нанесенного судьбой, крайне болезненного «комбо».

– Эй! – высунулось ее недовольное лицо из-за шторки.

– Если придет Зинаида Матвеевна, передай ей, пожалуйста, что я вернусь в четыре, – с улыбкой попросил я Валю.

– Я тебе кто, посыльный? – фыркнула она и скрылась за шторой. – Напиши записку, ты же у нас умник!

Аттестат видела, получается.

– Одолжи бумагу и ручку.

– Не дам, – пожадничала она. – Я не смогу пользоваться вещами, к которым прикасались твои грязные руки!

– Тогда тебе придется отрезать грудь, – вздохнул я.

Не выдержав, Валентина выскочила из-за шторки – успела переодеться из формы в халатик – и схватила меня за охватившие шею руки.

– Синяки! – прохрипел я.

Теперь я как бы сам себя душу, но ладонями – синяков не будет.

– Какой же ты мерзкий! – припечатала она меня и гордым лебедем прошествовала в комнату.

Какой живительный всплеск адреналина. Но процесс идет – сначала отучим распускать руки, потом – провоцировать конфликты, а там и до «Братик, я испекла для тебя булочки! Скажи: „А-а-а!“» дойдет. Приручить дикую волчицу – звучит как неплохой челлендж! Нет, «братик» это уже перебор. И «А-а-а» перебор! Но до чего же приятный момент вчера был. Куда-то не туда мысли свернули, а значит нужно выкинуть Валю из головы и идти тусоваться с новым другом.

Выбравшись на крылечко, улыбнулся согревшим синяк солнечным лучам. Сидящий на крылечке Алексей поднялся на ноги и не стал перепрыгивать через забор, позволив мне выпустить его со двора через калитку.

Молодец какой – не выпендривается.

– А ты слышишь, что в домах происходит? – решил я изучить оборотней поподробней.

– Не, у нас стены толстые строят, – покачал он головой. – Из окон немножко слышно, но о важном около окна у нас никто не разговаривает, – помявшись, он признался. – Я вашу ругань с Валей слышал. Она не девять раз из десяти меня побеждает, а восемь! – гордо поднял вверх подбородок. – Потому что старше на два года, и боевой массы у нее на пятнадцать килограммов больше!

– «Боевая масса» – это в другой форме? – уточнил я.

– В ней, – подтвердил он.

– А откуда масса при трансформации берется?

– Фиг его знает, – пожал плечами Лёха. – Мне надо домой зайти, переодеться и портфель положить.

– Идем, – мне было все равно.

Пацан повел меня направо. Очень удачно, потому что здесь я еще не был. Вдоль дороги тянулись окруженные заборами дома, в палисадниках наливались соками ранетки, сливы, крыжовник, смородина, жимолость, ирга, облепиха – словом все, что комфортно чувствует себя в местном климате. Конкретно у нас растут ранетка и слива, а в огороде, за дровяным сараем, я сегодня нашел два куста смородины и облепиху. Последнюю собирать прямо не хочу – ягоды мелкие и защищаются шипами.

– Ты не подумай, что все оборотни такие, как Валя, – испытал он потребность оправдаться. – Просто у нее…