Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод - Страница 6

Он еще раз вздохнул.

Я должен был признать разумность этих рассуждений. Однако, в целом, считаю, действовал правильно. Главное — я заставил приятеля соображать и действовать. Он вдруг решительно зашевелился:

— Ладно! Побегу я к Кайзеру, расскажу все как есть. Так, мол, и так… Ну, поймет же он, что это… ну, эксцесс, что ли. Он вообще парень такой, понимающий…

Я спорить не стал, подозревая, правда, что понимание Кайзера очень специфическое. Такие типы из принципа ни копейки не выкинут, с убытком не смирятся. Не то, чтобы из жадности, хотя этот мотив наверняка тоже присутствует, а именно из принципа. Если угодно — из философии. Они считают — иногда смутно сознавая это, а иногда и вполне четко — что судьбе уступать нельзя. Разок махнул рукой на убыток, смирился с ним — пиши пропало. Твоя судьба поймет, что ты лох, тюфяк, чучело огородное. И больших денег, да и вообще большой карьеры тебе не видать. А будешь отгрызать каждую копейку, не отдашь ее никому — значит, деньги и удача сами потекут к тебе… Как-то так.

Тем не менее Витек настроился всерьез. На ходу хаванул бутерброд с сыром, сбегал в умывалку, ополоснул лицо, причесался — и двинул объясняться к коммерческому начальству. А я занялся приготовлением несложной жратвы. Конкретно — вареной картошки с тушенкой. Не то, чтобы я увлекся этим процессом, не тот уровень, чтобы увлекаться: не наука, не философия. Но я постарался сделать все добротно, и успел как раз к тому моменту, когда ввалились голодные Толик с Романом, так что моя стряпня им была как манна небесная. Ну, не скромничая лукаво, скажу, что блюдо получилось неплохим, а соседи мои были ребята не слишком избалованные гурманством.

— Василий! — торжественно провозгласил Толя, — ты кулинарный талант!

— Ага, — в тон откликнулся я. — Надо было в кулинарный техникум идти?..

Эстрадный образ «студент кулинарного техникума», созданный молодым тогда артистом Геннадием Хазановым, был одним из самых популярных юмористических персонажей на телевидении, наряду с многочисленными сценическими масками Аркадия Райкина, комическими старушками Авдотьей Никитичной и Вероникой Маврикиевной, которых изображали мужчины (Борис Владимиров и Вадим Тонков), посетителями вымышленного восточноевропейского кабачка «Тринадцать стульев»… То есть, моя шуточка попала точно в коллективное бессознательное. Была она встречена одобрительным смехом и встречными малоприличными шутками о назначении меня «постоянным дневальным» по комнате.

— Не возражаю, — ухмыльнулся я, — если платить будете. По рублю в день…

Тут к нам заявился деловитый Саша, озвучил расписание за завтра. Все те же История КПСС и «вышка» плюс физика и физкультура. Все это лекционные занятия, одним потоком, кроме физкультуры. Здесь уже будет разбивка по группам.

У составителей расписания хватило ума поставить «физру» последней парой, хотя, конечно, вряд ли это всегда будет возможно… Но в данном случае хорошо. Будем считать, повезло.

Это хорошо, а кое-что странно…

— Слушай, Сан Саныч, — сказал я. — А где же химия⁈ Наш основной предмет!

Саша понимающе кивнул:

— Вот тут-то и загвоздка! Ну как загвоздка? Так, техническая заминка. Заболел Беззубцев. Только сейчас стало известно. Больничный, говорят, взял, ну и того… Да это не беда, нагоним!

Староста наш убежал по своим делам, а я почему-то зацепился мыслью о занемогшего профессора. Вот, скажи, почему⁈ Заболел человек и заболел, что здесь такого… Но, видать, я уже так привык сопрягать имя профессора Беззубцева с некими «подводными камнями», что и в этом невинном сообщении мне померещился сложный подтекст. Которого, может, и нет! И я мысленно отмахнулся. Так крышей двинешься.

И завалился на кровать со своим любимым в хорошем смысле Достоевским, в который раз перечитывая первый большой диалог Раскольникова со Свидригайловым. Роман и Толик разбрелись по общаге. Прямо не сказали, но я по некоторым черточкам угадал, что двинули они в поисках романтических знакомств, и я мысленно пожелал им успехов.

Наверное, двух минут не прошло, как ввалился радостный Витек.

— Ну, Базилевс! — торжествующе возопил он, — что я говорил⁈

— Ты много что говорил, — я отложил книгу. — Конкретизируй.

И услышал следующее.

По Витькиным словам, Кайзер отнесся к неприятной информации как деловой человек. Прежде всего пригласил пройти, чего раньше не делал. Если Витька и попадал в квартиру, то лишь в прихожую. А тут ему предложили пройти в зал.

— Ну, я тебе скажу!.. — и он зашелся в восхищенном безмолвии, разведя руки.

Жест означал великолепие интерьера, заключавшееся в наличии нескольких музыкальных центров «Акай» и «Тандберг», пышной мягкой мебели и полумрака за плотными гардинами. Хозяин провел подшефного в это царство роскоши, заставил повторить историю, произошедшую на рынке, затем покопался среди множества тетрадок, достал одну, полистал, произнеся:

— Ну что ж. Убытки это часть нашей работы, так?..

Витек поспешил подтвердить, что так, а бизнесмен произвел какие-то подсчеты и объявил, что сумма потерь составляет шестьсот пятьдесят рублей.

Подчиненный на миг потерял дар речи, а босс, оценив огорошенный вид того, рассмеялся:

— Не грусти, Виктор! История, конечно, неприятная, но поправимая. Согласен?

И вновь Витек поспешил согласиться, а хозяин усилил эффект изумления, достав две стограммовые бутылочки виски. У нас такие издавна называли «чарка» или «мерзавчик», чему есть исторические причины… но это своя тема. Хозяин опустошил «мерзавчики» в приземистые широкие стаканы, предложил выпить. Выпили, Витек захмелел… И здесь прозвучало:

— Ну что ж! Утрату, конечно, надо отработать. Можешь считать, что тебе повезло!

Далее Кайзер объяснил, что на днях будет хорошая партия товара:

— Гарантирую, что ты и отработаешь, и себе заработаешь. Ну, спору нет, не будь прокола, заработал бы вдвое-втрое. Ну да что ж поделать! В убытке не останешься, уж это точно. Давай вот что… Сегодня воскресенье? Так! Ты в среду забегай под вечер, там я все детально объясню. А сейчас пошли! Мне по делам надо.

Они вышли, распрощались, и в общагу Витек летел окрыленный, как Икар. Хмель еще немного бродил в нем:

— Ты представляешь? Вот это я понимаю! Вот так надо работать с подчиненными! Соображает он, кто может ему бабки приносить!..

Я восторгов не разделял, ибо уловил в этой истории нечто теневое. И тут «подводные камни», похоже есть… Этот хренов Кайзер, конечно, не все Витьке говорит. Что-то здесь кроется, но что…

Всему приходит конец, кончилось и воскресенье. Оно же легендарное третье сентября. Пришло четвертое. Понедельник.

Лекция по истории вновь оказалась невероятно интересной. Бутусов все-таки был великолепный рассказчик. Я даже не записывал — все и так запоминалось… Межендрины речи, конечно, записывать пришлось, и они не были такие блестящие, тем не менее и это мне было интересно… После обеда — физика. Доцент Аркадин Борис Михайлович. Он оказался огромным грузным дядькой, говорившим ровно, размеренно. Скучновато? Ну не знаю. Впечатление осталось неопределенным.

Между прочим, я заметил, как с этой лекции исчезла Лена. Просто не пришла. Почему?.. Что-то вроде ревности закопошилось во мне, я продолжал бесплодно думать об этом, когда мы уже шагали в сторону спорткомплекса, и парни были заметно оживлены, ожидая увидеть загадочную красотку Ольгу Васильевну… Я же шел немного в стороне, и все думал о Лене.

Куда вот могла деться?..

Честное слово, полегчало, когда увидел. Парни оживились пуще прежнего, увидав девчонок в трусиках, трико, футболках, с явно проступающими очаровательными рельефностями… А мне бросилось в глаза, что Лена какая-то не такая. Что-то случилось.

Не успел я подумать так, как сама она подошла. И я сразу увидел, что глаза чуть припухшие и покрасневшие.

Еще не легче. Плакала, что ли?..

— Слушай, — сказала она сухо, отводя взгляд. — Есть разговор, давай отойдем.

Отошли.