Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод - Страница 22

— Какую тетрадку?

— Да надо… Слушай, извини, рвану в общагу…

— Я как-нибудь загляну туда, посмотрю, что у вас там творится! — Лена сильно приободрилась.

— Ты мой ревизор! — я приобнял девушку, чмокнул в щечку. — Хлестаков, только с… э-э…

Здесь я запнулся, но Лена мигом подхватилась, сделала лукаво-строгие глаза:

— Хлестаков с чем?

— Ну, с этим самым, — я показал взглядом. — С мохнатым пирожком…

Каюсь, мне очень нравилось вгонять Лену в краску шутками на грани фола.

— Васька!.. — взвизгнула она, давясь от смущения и смеха.

— Ладно, золото, я побежал… Да, кстати! Сегодня буду занят допоздна, имей в виду.

«Золото» полезло обниматься, целоваться, пока никто не видит, не забыло и спросить:

— А что такое, чем занят?

— Потом объясню. Обязательно! Все, бегу, спешу!..

И понеслось время. Беззубцева все не было, но завтра вроде бы как должен выйти — это я узнал от Саши, который черпал информацию из достоверных источников. Полагаю, текло от Юлии Михайловны.

Учебный день пролетел быстро, сразу по окончании последней пары ко мне подскочил Витек:

— Ну чо, Базилевс, готов к труду и обороне?

— Естественно. Надеюсь, оборона не понадобится, а труд облагораживает человека. Даже такой.

— Почему — даже? — он напрягся. — Мы же на спецзадании, верно?

— Совершенно согласен. Ты маршрут проработал?

— А то! — воспрянул Витька, гордясь проделанной умственной работой. — Карту взял у Саньки, все нашел, все отметил!..

— Молодец, — сказал я серьезно. — Пойдем-ка… да в библиотеку, что ли? Помозгуем над твоей картой.

— Да я уже все обмозговал!

— Вот мне и расскажешь. Голова хорошо, а две лучше.

И мы правда нашли в библиотеке укромный уголок, где никому не мешали. Витька с важным видом извлек свернутый вчетверо и довольно замызганный городской план — официальную бумагу, выпущенную Главным управлением по геодезии и картографии при Совете министров СССР. Вынул и карандаш.

— Вот смотри… — менторским тоном объявил он.

Надо сказать, что мой соратник и в самом деле потрудился. Все пять адресов разыскал на карте и пометил с точностью, как я понял, до квартала. И теперь вальяжно заговорил о логической составляющей своего труда:

— Смотри, вот они все как на блюдечке! Пять точек. Очень удачно для нас: две на Проспекте Октября, сможем сразу по ходу и туда, и сюда, а потом…

Витькина мысль была простой и толковой: едем по Проспекту, осваиваем два подряд адреса: автомеханика Гришу, проживающего в доме № 127/1 и бестелефонную Зинаиду Дмитриевну из дома № 42. А затем удобно будет заскочить вот сюда: улица Стадионная, дом 14. Юрий Павлович. Самое то! И останется у нас два адреса…

— Погоди-ка, — прервал я.

Не без интереса разглядывая карту, я заметил столь знакомый мне полукруглый изгиб улицы Карла Маркса рядом с Домом работников искусств… и тут же Витькину карандашную отметку. Включил пространственное воображение… Черт побери, да это вроде бы тот самый Дом и есть! Адрес Алисы. Во всяком случае, где-то рядом… Да нет же! Он.

— Вот это что за точка?

— Где?.. А! Смотрим… Улица Карла Маркса, 36. Это у нас маникюрша Лидия. А что?

— Уточняю, — невозмутимо сказал я. — А Сергей Сергеевич?

— А этот на отшибе, смотри. Как я понял, частный сектор.

Действительно, очертания кварталов в этой части карты были сильно измельченные — на самом подступе к реке. Адрес: улица Волновая, 11.

— Так, — произнес я полуначальственно. — Ну что, перекусим, малость передохнем, да и вперед?..

— Без вопросов!..

Примерно через час мы ехали в троллейбусе — его маршрут был заметно короче трамвайного, а время — те же деньги, это Витек сознавал.

Дом № 127 находился немногим дальше злополучной толкучки, где была посеяна сумка. Проезжая мимо, Витек невольно нахмурился:

— Ты смотри, совсем пусто. Разогнали, что ли, кого в лес, кого по дрова?.. Ладно, черт с ними! Ты номера-то смотришь?

— Да. Здесь с убыванием.

— Знаю!..

Сто двадцать седьмой мы немного проехали, вывалились на остановке «Кленовый бульвар», двинулись против хода транспорта. Дом 127/1, естественно, находился в глубине квартала.

— Ага, ну вот он, кажется… — ткнул пальцем Витек. Я прикинул — ну, так и есть.

— Квартира?

— Пятьдесят шесть.

Стандартный пятиэтажный дом-«хрущевка» советских времен — четыре подъезда с четырьмя квартирами на этаже. Итого — восемьдесят. Несложно прикинуть, что пятьдесят шестая находится на четвертом этаже третьего подъезда. Это подтвердила табличка перечня квартир, и мы ступили в подъезд, овеваемые запахами кухни, стирки, кошек, обычными для давно обжитых многолюдных зданий.

Я давно уже сообразил, что автослесарь Григорий — глубоко денежный человек по тем временам, находящийся на «хлебном месте» и наверняка плотно включенный в потоки теневой экономики. Дверь пятьдесят шестой квартиры подтвердила эти догадки: на фоне прочих стандартных дощато-фанерных сооружений она резко выделалась дородством. Обитая натуральной черной кожей с помощью медных гвоздиков, с бронзовыми цифрами 56 и бронзовой же ручкой, она смотрелась тут как купец среди мещан.

— О! — воскликнул Витька. — Живут же люди!.. Вот сразу видно — может полтораста отвалить за стояк!

— Звони.

Кнопка звонка, конечно, тоже была ультрасовременная, и звук — переливчатая мелодия… Послышались очень быстрые шаги, дверь распахнулась…

И к нашему удивлению, в проеме предстала худощавая крашеная блондинка лет тридцати, одетая с вульгарной пестротой, но «модно».

— Здрасьте, — пробормотал Витек. — А Гриша… дома?

Она ухмыльнулась:

— Да как сказать! Вроде да. А вроде и нет.

— Как это понимать? — я сдвинул брови.

Девушка чуть помедлила, окинув нас взглядом — похоже, мы вызвали у нее доверие. И вдруг пригласительно махнула рукой:

— А вон, взгляните сами, дома он или нет.

Я прошел в комнату, обставленную импортной мебелью, но где царил страшный раздор, валялись пустые бутылки из-под крепких напитков, осколки битой посуды, а по журнальному столику был размазан засыхающий шмат красной икры.

Витек пугливо дышал мне в затылок.

В кресле посреди комнаты в мутной дремоте ворочался здоровенный мужик лет сорока — в трусах, носках, в распахнутой грязной рубашке, обнажавшей зверски волосатые жирную грудь и округлое пузо. Щеки и подбородок тоже обметало еще не бородой, но густой темной щетиной — до бороды не больше суток. Сальные, давно не мытые, не стриженые волосы неряшливыми космами свисали на воротник.

— Ну вот, — сказала крашеная и вдруг гаркнула: — Гришка! Встань, сволочь!

«Высокие отношения…» — промелькнуло во мне.

Автомеханик даже как-то отреагировал — повернулся, невнятно промычал. Но глаз не открыл.

Женщина пнула его ногой в тапке в правую голень. Отклик примерно такой же. Ворчание, еще и слюни изо рта.

— Ну вот, — сказала она, — третий день вот так бухает. У него эти запои где-то раз в полгода… Как сами думаете, дома он или нет?

— Скорее нет… — осторожно прошелестел Витек за мной.

И в этот миг Гриша открыл глаза.

Секунду в них плыла бессмысленная муть, но вдруг ее как сдуло. Глаза сузились, налились свирепой злобой. Взгляд стрельнул в блондинку, потом в меня.

— Людка! — взревел детина так, что стекла дрогнули. — Твою мать! Ты что, лахудра, ё…аря своего сюда привела⁈

— Очнись, скважина! — взвизгнула Людка. — Залил зенки, леший!

Гриша вперился в меня и без предисловий взревел:

— Убью, паскуда!

И вскочил.

Клянусь! Он точно взлетел из кресла. Не видел бы — не поверил! Может, когда-то он занимался спортом, навык не пропьешь. Вскочил — рост не ахти какой, где-то сто семьдесят пять, зато в плечах как гардероб и вес сильно за сто. И скорость! Черт возьми, что за скорость⁈

Нет, ну вот что за жизнь? Все время заставляет работать головой. Поднять руки — секунды потерять. Нельзя!

Сильнейшим посылом, с вложением всей массы я бросил себя вперед. Теменем в челюсть — на!