Бремя командира (СИ) - Хай Алекс - Страница 11

Она смотрела на меня с недоверием и удивлением. Но ничего не сказала — все еще переваривала увиденное. Должно быть, раньше они в своих экспериментах до этой стадии не доходили.

— Алексей, ты… — хрипло пробормотал Андрей, но его голос снова прозвучал нормально. Настоящий Андрей вернулся. — Как ты…

— Всё в порядке, — ответил я и крепко сжал его руку. — Ты справился. Все закончилось. Дальше и правда будет легче, обещаю.

Андрей тяжело дышал, его тело больше не содрогалось в агонии. Лекари тут же окружили его, чтобы провести полную диагностику. Я поднялся на ноги и задел носом ботинка пустой короб — уже ненужный.

Боде стоял у двери и таращился на нас во все глаза. Он открывал и закрывал рот без единого звука, словно рыба.

— Мне бы глоток того волшебного вина из запасов вашего высокопревосходительства, — сказал я, глядя на Сумарокова. Но главный лекарь не услышал меня — он полностью погрузился в диагностику.

Непривычную тишину нарушил холодный голос Шереметевой.

— Николаев, вы должны объясниться. Вы сказали, что уже проходили через это. Выходит, вы признаете, что обманули нас?

Глава 6

— Как вы, Николаев? Отпустило?

Я сделал глоток того самого густого красного вина из запасов Сумарокова — главный лекарь успел плеснуть мне немного в хрустальную рюмочку.

Напряжение понемногу начало меня отпускать, но, следовало признать, сегодня и меня проняло. С Таней были свои сложности — в первую очередь, яд. Там время шло на дни из-за того, что сестру убивал магический яд. Но Таня была совсем юной девушкой — всего год, как у нее открылся дар, и даже потенциал мы еще не могли определить. Поэтому ее организм легче воспринял присутствие инородной силы.

С Андреем было иначе. Кузену было уже двадцать, его ранг устоялся, организм окреп и привык к определенному течению эфира и магической силы. Поэтому передозировка энергией Искажения начала его просто перемалывать. Это как попытаться выпрямит уже выросшее кривым дерево.

Поэтому в наш Орден брали совсем молодыми — выше шансы, что адаптация пройдет легче. Это, конечно, не фигурное катание, где вообще с четырех лет начинают ставить на коньки. Но в идеале начинать проводить мероприятия по адаптации, едва у человека пробуждается дар.

— Николаев?

— Прошу прощения, ваше превосходительство. — Я поднял глаза на Шереметеву. — Да, отпускает.

В кабинете Сумарокова сейчас остались только мы с генерал-лейтенантом и ее вездесущим помощником.

— Боде, пожалуйста, справьтесь у его высокоблагородия о состоянии великого князя.

— Сию минуту, ваше превосходительство.

Адъютант вышел, и Шереметева направилась ко мне. Я понял, что она специально спровадила помощника, чтобы поговорить наедине. Весьма тактично.

И все же смотрела она на меня хмуро. Поджала губы, скрестила руки на груди и прислонилась к столу главного лекаря, не сводя с меня глаз.

— Итак, Николаев, я жду ваших объяснений.

Я твердо встретил её взгляд. Да, я не раскрыл все карты сразу, но чего она ожидала? Что я просто так доверюсь женщине, которая в свое время пыталась добиться казни моего отца?

— Что ж, ваше превосходительство, — улыбнулся я. — Я действительно прошёл через это раньше и пережил все то же самое, через что сегодня прошел мой кузен.

Шереметева прищурилась, её глаза сузились от непонимания или, скорее, от раздражения.

— Зачем, Николаев? — её голос прозвучал резче. — Почему вы солгали нам? Хотели казаться слабее, чем на самом деле? Или боялись того, что могли бы узнать о вас?

— Лариса Георгиевна, с каждым обращением ко мне называете фамилию семьи, к которой я принадлежу. Мне известен ваш вклад в опалу моего отца. При всем уважении к Спецкорпусу, вам лично и вашим заслугам — мне тоже нужно время, чтобы понять, насколько я могу вам доверять.

Шереметева едва не поперхнулась от такой наглости. Она молча таращилась на меня, словно не верила собственным ушам. Но это продлилось недолго — она быстро вернула лицу привычную бесстрастность.

— То есть вы… проверяли меня. Так, Николаев?

— Пытался выяснить, угрожают ли прошлые обиды настоящему.

— Удивлена, что мне приходится это объяснять, Николаев, — раздраженно проговорила начальница. — Но я уже неоднократно дала вам понять, что в первую очередь ценю вас как будущего сотрудника своего ведомства. Ваши знания, сила и желание служить государю — вот то, на что я смотрю. Фамилия вторична.

— И все же я надеюсь на ваше понимание. Ситуация сложная.

— Значит, вы утаили важную информацию именно по этой причине?

Я сделал глубокий вдох, прежде чем ответить.

— Еще я хотел пройти полноценный эксперимент в научных условиях, чтобы убедиться, что я действительно способен воспринимать энергию Искажения. Я долго не был уверен в своих способностях. Знал, что чувствую что-то, что даже в определенной степени могу этим управлять. Но до сегодняшнего дня я не мог сказать наверняка, что действительно могу контролировать эту энергию. Сегодня я убедился.

Шереметева нахмурилась. В её взгляде мелькнула тень разочарования.

— Николаев, — медленно произнесла она, — своими действиями вы сделали из меня идиотку. Вы должны понимать, что сейчас прежние распри уже не имеют значения. Нам нужно как можно больше информации о ваших способностях. И не только о ваших. Я должна знать всё, что вы утаили. Всё, что может помочь нам в борьбе с аномалиями. Любая мелочь может иметь значение.

Я осушил бокал и с тихим стуком поставил его на стол рядом с Шереметевой.

— Хорошо, ваше превосходительство, — кивнул я. — Я расскажу вам всё, что знаю. Но для начала мне нужно, чтобы вы поверили в одну вещь. Или хотя бы выслушали эту гипотезу.

Шереметева непонимающе на меня взглянула.

— Что за гипотеза?

— Я предполагаю, что все Романовы обладают особыми способностями к работе с Искажениями. У князя Андрея явно природный дар. Его тело научилось преобразовывать энергию Искажения в боевую — сегодня вы сами видели, что он долбил по нам чистой силой Искажения. Он не мог этому нигде научиться и делает все интуитивно. Я уже молчу о высокой чувствительности к самой аномальной силе.

— Разумеется, я это заметила. А вы, Николаев, на это способны?

— Не пробовал, но, полагаю, да.

Почти не солгал.

— Это серьёзное заявление, Николаев.

— Я полагаю, что у всех Романовых или тех, в ком течет их кровь, может быть высокая положительная чувствительность. Выборка пока невелика, но красноречива — все, кто контактировал, обнаруживают способности. Моя сестра Татьяна тоже оказалась позитивно чувствительной к Искажениям. Она может ощущать их энергию.

— И вы, разумеется.

— Я не сказал вам главного. Кажется, я могу поглощать энергию Искажения и преобразовывать её в эфир, — наконец признался я, прекрасно понимая, что это заявление изменит все. — Сегодня, когда Андрей ударил меня боевым заклинанием, основанным на Искажении, мне удалось поглотить эту энергию и преобразовать её в свой эфир.

Шереметева внимательно слушала, и с каждым моим словом её лицо становилось всё более сосредоточенным.

— И вы это скрывали, — сказала она, но в её голосе не было обвинения, скорее интерес и настороженность. — Вы думаете, что это генетическая предрасположенность?

Я пожал плечами.

— Вполне вписывается в концепцию, что дошла до нас от предков. Ведь император Петр Алексеевич, судя по тому, что мы выяснили, боролся с аномалиями. И, вероятно, смог остановить распространение. Иначе за три сотни лет на этих землях не осталось бы живого места.

— И все наследники Петра… Но прямая линия пресеклась на Елизавете. Потом на троне восседал ее племянник по женской линии, затем его сын… А ведь сколько за это время случилось переворотов…

— Возможно, гены по линии Анны Петровны получились не такими сильными, но все равно мы видим проявления. Как только появились Искажения, наша кровь на них реагирует. Думаю, это может быть ключом к борьбе с аномалиями.