Московская Русь. От княжества до империи XV–XVII вв. - Володихин Дмитрий Михайлович - Страница 18

В Сибири шел тот же самый процесс, что и по всей стране, только меньшей кровью и с меньшими расходами. Казак, даже имея в атаманах столь грозного полководца, как Ермак, пробившись в Сибирь, не мог ее удержать для державы, поскольку сам не был в полной мере государственным элементом. Бродилец, «промышленник», боец, он все время двигался, ему не сиделось на месте, а власть укрепляется людьми оседлыми. И русская власть в Сибири укрепилась царскими служилыми людьми, строителями, которые возводили остроги, и священниками, которые служили Богу в острожных церквях. Программа государственной экспансии лишена блеска, но она созидательнее, прочнее и надежнее, чем казачий удалой порыв.

Область, подчиненная московскому государю, расширялась стремительно, росла год от года. Столь внушительного результата достигли, упорно следуя стратегии «наступления городами». В 1590-х строятся Лозьва, Пелым (на месте более древнего селения), Тара, Обдорск, Нарым, Верхотурье, Сургут… Враждебные России правители пелымские и кондинские были разбиты, земли эти оказались под монаршей рукой Федора Ивановича.

В августе 1598 года второй воевода русского города Тара Андрей Матвеевич Воейков сошелся на речке Ирмень с самым упорным и самым опасным противником России в Сибири – Кучумом. Хан Кучум считался грозным противником: он дрался против русских полтора десятилетия, терпел поражения, восстанавливал силы, вновь яростно бросался в бой и порой добивался успеха. Именно он погубил богатыря-Ермака. Именно он запугал общины местных народов на дальних подступах к Таре и Тобольску, принудив их по-прежнему посылать ему дань. В день битвы Кучума окружало 500 вооруженных бойцов – крупная сила для Западной Сибири! Воейков привел 404 ратника, из них примерно половину составляли служилые татары, сражавшиеся в тот день под стягами русского царя. Хан был разгромлен, потерял припасы, бо́льшую часть семьи и верной ему знати, почти все воинство. Он бежал с поля боя «сам-третей» и уже не смог восстановить былое могущество.

900 участников Ирменской битвы, конечно, цифра несоизмеримо малая, если сравнивать с генеральными сражениями на западных рубежах Московского царства. Но для Сибири разгром Кучума означал победу поистине геополитического уровня – словно бы стена рухнула перед силой Креста, двигающейся на восток!

Хотелось бы подчеркнуть: те двадцать с небольшим лет, когда царствовали Федор Иванович и Борис Федорович, стали временем огромных успехов России в Сибири. Если взглянуть на карту Западной Сибири, дух захватывает, сколь велика пространственная дистанция от Тюмени до Сургута! Между тем дистанция хронологическая ничтожна – менее десятилетия… Движение «встречь солнцу» шло в ту пору стремительными темпами. Произошло это при тихом, богомольном царе Федоре Ивановиче. Без «широковещательных» и «многошумящих» манифестаций, коими столь богато предыдущее царствование.

При первых Романовых это движение как будто оторвется от земли и полетит над великой сибирской равниной, мощно взмахивая орлиными крылами…

В 1643 году Василий Поярков совершит экспедицию в Даурию и к Амуру. Через пять лет Семен Дежнев обогнет Чукотку и откроет пролив между Евразией и Северной Америкой, ныне именуемый Беринговым. Вскоре после этого Ерофей Хабаров добудет для Московского царства Приамурье. Затем казачий десятник Иван Рубец «нащупает» Камчатку (1662). При Петре I, на закате старомосковской государственной эпохи, Камчатку присоединит к России Владимир Атласов.

Повсюду в Сибири вырастают русские остроги и малые острожки, то есть оплоты власти московских государей и православной веры. Сибирь становится Россией в полной мере.

Ну а теперь стоит вернуться к началу, туда, где говорилось о «программе на расширение», которая была закодирована еще в ходе становления России, вырастания ее из Предроссии, то есть задолго до приобретения Сибири, освоения Севера и победоносной войны за Малороссию при царе Алексее Михайловиче. Всего несколько пунктов, но они прекрасно объясняют впечатляющий успех нашей страны на просторах Евразии:

1. У коренной России нет естественных географических границ, помимо севера – там арктические моря. Поэтому ее расширение могло быть в географическом плане остановлено лишь Черным морем, Каспием и Кавказом на юге, Тихим океаном на востоке и мощью объединенной Европы на западе. Прочие барьеры к расширению нельзя считать сколько-нибудь значительными. А выход Московского царства к Арктическому побережью и создание поморской культуры кораблевождения превратили Северный Ледовитый океан из абсолютного препятствия для движения на восток в относительное, преодолимое.

2. Третий Рим, или, иначе, «Новый Израиль» – государство глубоко религиозное в основе своей; в нем жила вера в возможность сделать православным весь мир; эта вера довела русских до Груманта и Аляски. За присоединением новых территорий следовало быстрое «окрашивание» их в цвета православия. Проповедь Христовой веры давала не только повод и оправдание русской экспансии на восток, но и наполняла ее фундаментальным духовным смыслом, гораздо более значимым, нежели простое обогащение государства за счет сбора пушнины. Завоеванные народы при этом не превращались в рабов, им предлагали крещение и вместе с ним – равенство с русским человеком, живой основой державы. А значит, не возникало непримиримого противоречия между русскими, вроде бы завоевателями, и коренными жителями, вроде бы завоеванными. Русская власть, по сути своей, православная, не стремилась к тотальному порабощению объясаченных народов.

3. Воинское сословие в Московском царстве обеспечивалось земельными владениями; оно было относительно небогато; следовательно, оно было глубоко заинтересовано в войнах – постольку, поскольку они расширяли фонд государственной земли, которую можно было выделить «в раздачу» служилым людям. Этот фактор сыграл незначительную роль в продвижении на восток, поскольку в воинских контингентах, посылаемых Москвой в Сибирь, было очень немного дворян и считаные единицы аристократов. Но если взглянуть на юг и на запад, то в рамках этих направлений у русского сына боярского имелся острый интерес к экспансии: там присоединение новых территорий давало возможность получить новые поместья, в то время как коренные области России страдали от «земельного голода». На землях русского центра земельные «оклады» правительство выдавало не сполна: здесь давно раздали все, что можно, и «поверстать» воинника землицей оказывалось все труднее и труднее. Внешний источник пополнения земельного фонда требовался как воздух.

4. В русском войске служили татары, ногайцы, затем калмыки, но ядро его имело монолитный вид: оно состояло из русских православных воинов. Это обеспечивало единство, исключительно важное при ведении масштабных войн на расширение государственной территории.

5. Россия двигалась, строя города и опираясь на них как на военные операционные базы, административные центры и оплоты православия. Это «наступление городами», выработанное на национальной почве (может быть, с использованием древнего, опробованного опыта Константинопольской империи), сыграло роль великолепного стратегического инструмента в расширении территории. Субъективный, конечно, фактор, но весьма много способствовавший тому, что восточная граница России прошла по Тихоокеанскому побережью.

Глава 5

Россия – государство прочной веры и сильной церкви

Русская цивилизация – прежде всего цивилизация церковная, религиозная. Православие – самый глубинный ее код. Церковь – ее хребет.

Все в России можно объяснить исходя либо из православия, либо из нарочитого противостояния православию. Лучшее в русской культуре так или иначе вышло из лона православной веры. То, что происходит в России с государством, – состав правительства, реформы, направления политики, – всегда и неизменно менее значимо для страны, нежели то, что происходит с церковью.