Велесовы сыны (СИ) - Поляков Эдуард Николаевич - Страница 16

Ответом ему было молчание. Звенящая тишина говорила сама за себя. И несомненно, что это молчание, стало наилучшим ответом на всё сказанное до этого.

Произнося свою пламенную речь, отец-эконом преображался буквально на глазах. Сейчас, это была уже далеко не та жалкая крыса, которая несколько мгновений назад, угодила в поставленный для нее капкан. Это был фанатик, непоколебимо, убежденный в своей правоте! А ещё в своей силе, праве командовать и отдавать приказы! И за ним, как за полномочным представителем святого Престола, стояли небывалые по силе и могуществу возможности!

Он очень четко осознавал, кто находится за его спиною и давал понять это всем присутствующим. Помимо трёх обычных обетов - целомудрия, бедности и послушания, был ещё и четвёртый. Его профессы приносят лишь самому Понтифику! Клятва требовала от неофита лишь одного - беспрекословного подчинения! Воля Папы - это воля Господня!

Надо было слепо быть готовым к выполнению любого приказа. Без каких-либо лишних вопросов! Ни над чем не раздумывая и не рассуждая! Этика и моральная сторона вопроса, не учитывались ни коим образом!

Число таких узких специалистов, всегда было крайне незначительно, один-два на сотню. Они то и являлись своеобразным спецназом и личной гвардией наместника Святого Петра.

Апостол Петр держит ключи от рая в руках! Папа - выдает туда билеты и контрамарки! Вот профессы и посвящали себя исключительно выполнению поставленных перед ними задач.

Рай им был обеспечен при любом варианте!

Изуверы и карьеристы, готовые ради этого на любую подлость и преступление! Они шли только к своей намеченной цели, ни на что не размениваясь и не сворачивая!

Глава 9 Средневековье. Аббатство. Смерть шпионам.

Глава 9

«Рай покоится в тени сабель»

Хасан ибн Ас-Саббах

(Старец горы и глава ассасинов крепости Аламут)

Оторопь это слово было пожалуй самым подходящим из все для того, чтобы охарактеризовать сложившуюся в монастыре ситуацию. С его помощью можно было выразить все ощущения, незабываемые по своей силе и полноте. Их уже доводилось испытать подавляющему большинству из присутствующих здесь мужчин. Каждому из присутствующих, хоть раз в жизни, но доводилось рисковать подвергая опасности свою жизнь. Многие прямо сейчас, начинали тихо поскуливать и постанывать про себя глядя на соглядатая, пойманного леди Агатой.

Эти наяву видели себя уже где-нибудь в Тулузе, запертыми в пыточных казематах святой инквизиции. Там, словно бычьи туши на скотобойне, болтались в воздухе, висящие и визжащие от невыносимой боли еретики. Вздёрнутые на ржавые от крови железные крюки, они признавались и раскаивались во всём. Всё записывалось и фиксировалось прямо тут, на месте, с описанием совершенного до мельчайших подробностей. Даже если это были просто изощренные выдумки и фантазии безумных палачей и мучителей, никого это обстоятельство не смущало. Чистосердечное признание подтверждает вину. Облегчает её — раскаяние.

Подлежали уничтожению огнём и мечом все, уличенные в отрицании, искажении или попрании догматов Католической Веры! Все сомневающиеся и колеблющиеся! Аминь.

Слава Тебе Господи! Слава Тебе! Аллилуйя.

Способы дознания, часто находили самые нетривиальные, можно даже сказать, новаторские. С выдумкой подходили инквизиторы к своему делу, с огоньком. Взять, к примеру - испанский сапожок! Одеваемый на раздробленную в хлам лодыжку с до отказа закрученными шипами, он заставлял признаваться буквально во всем. Ведущему допрос оставалось лишь подсказывать в чём надо признаваться, чтобы мучения прекратились.

Или взять, например, железную бабу. Умирать в ней можно было несколько суток кряду. Смерть была желанна, словно невеста! Приходя, она избавляла от невыносимых мучений. При таких обстоятельствах переоценка жизненных ценностей и приоритетов происходила весьма успешно. Человек полностью переосмысливал свою жизнь за очень короткое время. Он начинал ценить ее не за те блага, которые в ней присутвуют, а просто за возможность дышать, двигаться, любить. Причём изменения шли на всех уровнях и были удивительны, как по скорости, так и по содержанию.

Потому-то к полному оцепенению, весьма сходному по своим признакам с каталепсией, примешивалась и изрядная доля животного ужаса. Причём испытываемые эмоции относились, как к главе Святого Престола, так и к генералу Ордена Иезуитов. Оба внушали собравшимся в трапезной непреодолимый ужас.

Чёрный Папа! Неофициально, именно так и именовали Иньиго де Лойола, создателя Общества иезуитов. Череда недавних событий, в один миг сделавшая его одним из самых влиятельных игроков на арене Старого Света, заставила призадуматься слишком многих.

Беспрецедентные полномочия и преференции были самолично пожалованы новоявленному фавориту - наместником Господа Бога на земле, Папою Павлом III.

Но вот за какие заслуги?

Подобное отношение больно задевало, как насущные интересы, так и самолюбие остальных монашествующих братьев. К тому же всё это, довольно сильно смахивало на личную заинтересованность главы Ватикана. Однако с Папою не поспоришь, но как же принципы? Как же проповедуемые всюду принципы ненасилия, нестяжания, праведности?

А принципы и методики управления массами, целыми веками оставались одни и те же. Разделяй и властвуй!

А тем временем, в трапезном зале Руанского аббатства, продолжали происходить занимательные события.

В скором времени они будут иметь далеко идущие последствия для всех собравшихся.

- Ну, а о чем я вас только что предупреждал? Убедились, дорогие мои собратья во Христе?!! - Продолжал громогласно вещать Отец Настоятель, подозрительно оглядывая всех присутствующих.

- Ехидна, которая пытается укусить вскормившую ее руку, обязательно должна быть повержена! - Его обличающий перст, недвусмысленно указывал на виновного, призывая всех к скорому и справедливому воздаянию.

- Он всех нас! Всех! С кем жил, ел, пил и молился - подводил под топор палача и костер инквизиции! - Глава монастыря устало прикрыл глаза. Преподобный немного помолчал, словно его самого поразила подлость и низость этого замысла. - Только вот лазутчик из него получился никудышный! Из дерьма пирожных не получается! - атмосфера всё ещё была накалена до предела. - Не правда ли братия? Неужели ни у кого нет ничего наболевшего на душе, чтобы высказаться по этому поводу? Я смотрю никого не волнует то, что здесь находятся крысы из Ватикана. Одной стало меньше сегодня, и это только начало.

- Ничего, скоро пришлют другого! У них этого добра хватает на всех! Ну, а мы будем их приспешников вычислять и давить. - Его брови сурово сошлись над переносицей, а высокий лоб пересекли три глубокие морщины. - Ссс, словно поганых крыс!

Сейчас, как и всегда, в минуты опасности, воинственная кровь норманна-завоевателя, начинала брать свое. Не признавая, ни компромиссов, ни отступления. Только победа! Пускай даже и ценою собственной гибели.

- Рене, Хуго, Эмиль! Берите этого отца-ренегата. Оглушите его промеж ушей, а затем скиньте в ров с дальней стены здания. Будут думать, что он сорвался вниз, делая вечерний обход!

На мгновение священник задумался, а затем продолжил дальнейшие наставления.

- И вина, в эту лживую глотку, влейте достаточное количество. Хереса или муската, без разницы. Лишь бы у тех, кто его отыщет, не возникло и тени сомнения, в обстоятельствах и причинах этой дурацкой гибели. Излишняя любовь к Бахусу, ещё никого не довела до добра! - Он махнул кистью руки, подгоняя молодежь и побуждая её к немедленным действиям.

- Упав с такой высоты и остаться в живых, могут только Ангелы Небесные! Этот залетный гусь, далеко не божественный херувимчик! Тоже правда, святой отец, но не без греха! - Кривая усмешка исказила губы, глядя на застывших от ужаса сотоварищей.

- Иуда повесился на осине! Эта продажная шкура сдохнет, отбив себе ливер! Без исповеди, без последнего покаяния и отпущения грехов! Ты однозначно сгоришь в аду, папский цербер! - Преподобный поднял могучие руки с над головой.