Ревизор: возвращение в СССР 27 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 26

— Павел, Павел! Вы-то мне и нужны! — воскликнул он.

— Что случилось? — удивился я такому приёму.

— Местком одолел, ясли просит, — протянул мне руку директор.

— Какие ясли? — не понял я.

— Детские!

— Ведомственный детский сад? — дошло до меня. — А в чём проблема? В Управление своё обращались?

— Народу мало. Дают места в других садах ведомства, на другом конце Москвы.

— Ну, так вы берите, — недоумённо посмотрел я на него. — И меняйтесь с другими ведомствами, у которых тут садики есть.

— Так в том-то и дело, — развёл Серов руками. — Не меняется с нами никто. Это другой конец Москвы, а работники близлежащих предприятий со своими садами так далеко не живут. Одно место удалось обменять за полгода…

— Понятно… И много вам надо мест?

— Вот все что касается конкретики, надо в месткоме уточнить, — извиняющимся тоном ответил Серов. — Давайте, я сейчас быстренько позвоню, — и он тут же схватился за телефон.

Эх, забыл спросить сегодня у Сатчана, был ли он уже на Кожгалантерейной фабрике, где работников в вытрезвитель постоянно забирают. Но в райкоме не до этого сейчас всем… А хорошо было бы для нашей обувной фабрики такими кожами разжиться, которые они на ключницы и ремни распускают.

Буквально минут через пять прибежала председатель местного профсоюзного комитета Мухина Анна Глебовна, подтянутая, элегантная женщина средних лет, с красивой причёской и на каблуках. Сразу видно, процветает предприятие, — подумал я, глядя на неё. Она притащила целый список работников, двадцать восемь человек, с указанием количества детей и их года рождения.

— Н-да… Одно место за полгода на такой список, — заметил я озадаченно. — Ничего не обещаю, товарищи. Подниму этот вопрос, а там уже куда кривая выведет.

— Спасибо! — почему-то обрадовалась Анна Глебовна, как будто я ей уже места в садах для всех по списку предоставил. — Сколько лет уже бьёмся, а воз и ныне там. У нас многие из пригорода на работу ездят. Москвичи к семи часам успевают детей из районных садиков забрать, а не москвичам ещё доехать до своих садов надо. Понимаете? А на пятидневку детей отдавать тоже как-то не хочется… И с местами проблема. У нас у Раковой трое детей, на маленького путёвку в ясли дали в одном конце микрорайона, а двое старших в садик ходят в противоположной стороне. Вот она и мечется по всему району два раза в день каждый день. Уже в тень самой себя превратилась…

— Я оставлю себе этот список? — многозначительно переглянулся я с Серовым.

— Да-да, конечно, — согласно кивнула она, и, выждав несколько мгновений, вышла.

— Проблема-то, оказывается, нешуточная? — заметил я.

— Ещё какая.

— Дело в том, что я вообще не представляю себе, как эта система дошкольного образования функционирует, — признался я, — и чем тут можно помочь? Буду разбираться сначала, так что не обессудьте, если дело затянется…

Мы попрощались, и я пошёл сразу на швейку. Заглянул к директрисе, спросил, получили ли они уже сырьё с камволки? Она доложила, что вчера уже всё оприходовали на склад.

Заглянул к главному инженеру. Он сообщил мне, что они подали заявку на оборудование и вручил мне копию. Двадцать швейных машин, оверлоки, и целый список запчастей.

— Ну, хорошо, — сказал я, прочитав заявку. — Уже есть над чем работать…

Мы попрощались, и я отправился к главбуху. Сегодня мы с ней поговорили более детально о предстоящих операциях. Она быстро схватывала, что не могло не радовать. Опытный бухгалтер. Мне оставалось только проинструктировать её насчёт безопасности.

— Основной принцип здесь: меньше народу — больше кислороду, — шутя объяснял я. — Чем меньше народу в курсе происходящего на фабрике, тем спокойнее все мы спим. Учимся следить за словами, не ленимся всё лишнее прятать подальше от посторонних глаз.

— В сейф? — тут же предположила Мария Витальевна.

— Нет. В личную сумку, желательно небольших размеров. Это, кстати, параллельно будет вас дисциплинировать и вынуждать регулярно уничтожать лишние бумаги. Не надо их хранить годами. Три месяца максимум.

— Поняла.

— И уничтожать — это уничтожать, — добавил я. — Не ленитесь и рвите их на мелкие клочки, перед тем, как выбросить. Еще лучше — сжигайте, если есть возможность. Выброшенное в целом виде неизвестно кто может найти. В том числе и те, кто так любит возбуждать уголовные дела.

Со швейки отправился домой. У метро зашёл на почту, отправил Эмме письмо и перевод на пятьдесят рублей. Пообедал и сел, наконец, разбираться с таксопарком.

Москва. Трикотажная фабрика «Луч».

— Ну как, Юр, посмотрел на девчонку? — с нескрываемым любопытством спросил главного инженера Головина Некрасов.

— И посмотрел, и потрогал, — с гордым видом самца-победителя ответил тот.

— Что, серьёзно? — откровенно удивился Некрасов, почувствовав укол зависти. Хотя с чего бы, если задуматься? Сам же эту Регину знакомому сосватал… Слишком опасная штучка для него лично.

— Ну а что тянуть? — довольно улыбнулся тот. — Хорошая девочка, умненькая, студентка МГУ. Кстати, из хорошей семьи, мама директор школы, отец начальник отдела в одном из управлений Министерства автодорог.

— Вот как? Я не знал, — ещё больше удивился Некрасов. — Так ты планируешь и дальше с ней встречаться?

— Разумеется.

— Слушай… Тогда у меня к тебе будет просьба… Прислушивайся повнимательней, о чём она будет рассказывать. Эта девчонка со многими интересными людьми встречается, она у себя в МГУ в «Комсомольском прожекторе» работает, по организациям и предприятиям ходит. Если что-то интересное услышишь от неё, шепни мне сразу, ладно?

— А что она интересного может рассказать?

— Ну, не знаю. Может, про предприятия что-то, про своих знакомых… Фамилии и должности старайся запомнить, и что она про этих людей говорила.

— А зачем тебе это? — с подозрением уставился на него Головин

— Хочу предприятие хорошее найти, хотя бы как ваша фабрика. Если мы его по моей наводке возьмем в работу, то тогда мне его отдадут контролировать и будет у меня уже две фабрики, — доверительно взглянув на него, поделился Некрасов. — А как это сделать, не собирая всю возможную информацию?

— Ну, понял, — сочувственно хмыкнул Громов.

— Ну как? Услуга за услугу…

— Ладно, — согласился тот, прекрасно понимая, про какую услугу говорит Некрасов.

С таксопарком картина вырисовывалась такая, что при нынешнем положении дел, максимум, что удастся там выкроить — четыре, максимум, пять машин в год из новых комплектующих. Или шаманить что-то на списании машин, или получать больше комплектующих. В принципе, никто не мешает делать и так, и так.

Раздался звонок телефона, пришлось оставить пока расчёты.

Звонили Ахмаду насчёт гаража. Нашёлся желающий обменяться! Мне пришлось представиться соседом, я всё записал и пообещал передать владельцу гаража. Телефон, что мне оставил звонивший, оказался рабочим.

— Он вам обязательно перезвонит, — пообещал я ему. — Или прямо сейчас, если я дозвонюсь ему на работу, или тогда уже завтра, если не получится.

Ура! Георгичу ещё один пузырь придётся ставить.

Тут же набрал Ахмаду. Проинструктировал его по адресу нашего кооператива и характеристикам бокса.

— Если честно, я сам его даже не видел, — признался я отчиму. — Если на какой-то вопрос не сможешь ответить, скажи также, мол, был там один раз, уже давно, и точно не помнишь. С самого начала планировал поменять гараж на свой район, поэтому сильно там ничем не интересовался.

— Ну, понял, понял, немедленно перезвоню человеку! — ответил Ахмад и положил трубку.

Москва. Фабрика художественной галантереи.

Директор фабрики Филатов Андрей Дмитриевич достал бутылку коньяка и плеснул себе в стакан добрых грамм сто пятьдесят. Эта ведьма Дружинина опять довела его сегодня до белого каления. Где это видано, чтобы председатель месткома мог себе такое позволять? От неё уже и главбух воет, грозится уволиться, и Овчинников, заместитель директора фабрики, психует от одной мысли о ней…