Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард - Страница 60

Однажды Жозеф необычно долго задержался ночью на пастбище и заявился на берег только поздним утром, когда люди занимались погрузкой на катер какой-то клади. Вещи переправлялись с берега на палубу катера при помощи маленькой лодчонки, которая шустро сновала взад и вперед.

Жозеф попытался проскочить мимо людей на берегу, обойдя их справа, однако тут же подвергся нападению Одноухого, во владения которого он при этом вторгся. При попытке пробраться слева его грозно встретил Белокожий. Что делать? Толстяк топтался в нерешительности на берегу, но потом принял неожиданное решение: когда лодка в очередной раз отчалила от берега и пошла к катеру, он поплыл за ней на расстоянии каких-нибудь двух-трех метров и достиг таким образом места своей безопасной стоянки.

В другой раз моторный катер вытащили для починки на берег, и Жозеф сидел, беззащитный, в воде. Почти одновременно на него бросились оба его врага и все три чудовища, шумно плескаясь, громко сопя и поднимая целые каскады воды, двинулись в сторону работающих на берегу людей. Однако выйти на берег осмелился только один Жозеф. Он улегся позади «своего» катера, всего в нескольких метрах от ремонтирующих его рабочих, и пробыл там минут десять, пока он сам и его преследователи не успокоились.

К сожалению, в 1944 году, во время разразившейся эпизоотии, Жозеф погиб.

Глава одиннадцатая

Бамбути

Когда целыми днями и даже неделями сидишь в машине, то постепенно начинаешь привыкать ко всем ее звукам. Мы очень скоро уяснили себе, что каждый новый звук в гудении и грохоте нашего автомобиля может предвещать что-либо недоброе. В один из дней нам то и дело приходилось вылезать и прикладывать ухо последовательно ко всем четырем колесам: нам никак не удавалось выяснить причину зловещего свиста, который время от времени начинала издавать наша колымага.

Такой многодневный подсознательный страх перед возможной бедой стоит нервов! Ни слоны, ни хищники, ни что другое не выводило нас так часто из состояния равновесия, как этот автомобиль! Двумя днями позже мне благодаря чистой случайности удалось докопаться до истинной причины загадочного свиста: его издавало ветровое стекло!

Дело в том, что ветровое стекло в этой машине можно было приподнимать кверху и тогда встречный ветерок приятно проникал в кабину — большое преимущество при езде в тропиках; в обычных грузовиках такого не встретишь. Когда же стекло бывало неплотно закрыто, сквозь щель врывался воздух, он-то и производил этот зловещий звук. В другой раз мы в течение целого дня распугивали все стада антилоп и слонов в округе жутким завыванием и тарахтением. Больше же всех испугались мы сами, потому что боялись, что вот-вот взорвемся или застрянем посреди степи.

После выяснилось, что мы всего лишь потеряли глушитель. Специалист, установивший причину скандального поведения нашей машины, затребовал с нас 100 марок за то, чтобы поставить какой-нибудь другой подходящий. Но на такой грабеж мы согласиться не могли, и поскольку нам уже было известно, из-за чего мы издаем такие дикие звуки, нас это перестало волновать и мы поехали дальше, оглашая жутким ревом окрестности. А глушитель мы потом раздобыли себе в другом месте за треть запрошенной прежде цены.

Однако, когда Михаэль внезапно тормозил, я всегда пугался. Так и в этот раз, когда мы уже проехали Ируму и нас снова со всех сторон обступил девственный лес Итури. Но сейчас причина остановки была совсем иная: в придорожном кустарнике мелькнули маленькие шоколадные фигурки. Пигмеи!

Леса Итури долгое время скрывали от прочего мира двух загадочных существ. Это были окапи, открытые лишь в начале нашего столетия, и пигмеи, которых первый европеец Георг Швейнфурт увидел в 1870 году, за 20 лет до Стэнли. До последнего момента он не хотел верить рассказам африканцев о существовании этих карликов. Швейнфурт предполагал, что речь идет об отдельных патологических отклонениях среди нормальных людей, остановившихся в росте (как, например, лилипуты, которых в Европе можно было тогда увидеть на любой ярмарке), но никак не о целой карликовой расе людей.

Еще Аристотель в своей «Истории развития животного мира» писал: «Журавли улетают к тем самым озерам за Египет, из которых берет свое начало Нил; возле этих озер живут пигмеи, и причем это не легенда, а чистая правда; и люди и лошади там, согласно рассказам очевидцев, удивительно малы и живут в пещерах».

Ho поскольку древние философы совершенно всерьез сообщали и о гарпиях — женщинах с птичьим туловищем, о кентаврах с лошадиным крупом, о сиренах и других мифологических существах, никто не хотел верить в то, что на самом деле есть такие озера, из которых якобы вытекает Нил, и что возле них живут эти странные карлики.

А теперь вот и мы их увидели собственными глазами: маленькие, коричневатые, иногда даже желтоватые люди, совсем не похожие на настоящих негров[28]. Головы их нам показались слишком большими, верхняя часть торса слишком удлиненной по отношению к нижней, а ноги чересчур короткими. Они были также значительно более волосатыми по сравнению с другими африканцами, особенно выделялись в этом отношении пожилые мужчины, многие из которых носили настоящие бакенбарды или бороды. Выпуклый лоб, вдавленная переносица и большие карие миндалевидные глаза придавали им сходство с гномами. Но больше всего они походили на детей — беспечных детей. Мы жили потом среди них неделями и все время не могли отделаться от этого ощущения (и вовсе не только из-за их маленького роста): мы постоянно должны были себе внушать, что это взрослые мужчины и женщины. Нашу жизнь среди этих непосредственных, веселых маленьких людей я не забуду никогда.

Из степи мы прихватили с собой ящик с хамелеонами. Поселившись у пигмеев в лесу Итури, мы устроили для своих хамелеонов нечто вроде загончика. Каждый день мы втыкали в землю большую ветку, на которую и сажали хамелеонов, чтобы они сами могли себя прокормить ловлей мух. Но поскольку хамелеоны — ярко выраженные индивидуалисты, совершенно не склонные к стадному образу жизни, они все время старались слезть с этой ветки и удрать. Поэтому мы рядом с загончиком сажали одного из пигмеев, чтобы он их караулил. А кроме того, мы еще обещали вознаграждение в виде конфет (которые пигмеям очень пришлись по вкусу) тем, кто наловит для нас еще новых хамелеонов. И действительно, через час нам уже принесли такую маленькую рептилию. Принесла ее компания из десяти человек, и каждый желал получить вознаграждение. Когда все они с наслаждением уплетали конфеты, подоспел еще одиннадцатый пигмей, заявивший, что он тоже участвовал в ловле. Ho, поняв, что я ему не верю и уклоняюсь от оплаты, он в бешенстве топнул ногой и удалился, гордо задрав голову. Когда я окликнул его, он даже не оглянулся — обиделся. Однако спустя четверть часа уже все было позабыто, и он снова заявился с самым веселым видом.

Правда, очень скоро нам показалось, что эти «лесные» хамелеоны, которых приносили нам пигмеи, поразительно напоминают тех, которые были пойманы на степном плоскогорье. Заподозрив неладное, мы начали пересчитывать свое поголовье. И что же? Очень скоро выяснилось, что карлики ежедневно заново продают нам наших же собственных хамелеонов! Но сердиться на них за это было просто невозможно.

Уже в самом начале, когда мы поручили пигмеям ловить для нас хамелеонов, получилось курьезное недоразумение. Мы старательно объяснили им на пальцах, жестами и частью на языке суахили, как выглядит животное, которое нужно изловить. Нам казалось, что они нас поняли. Однако несколько дней спустя пигмеи, пыхтя и отдуваясь, притащили на плечах ствол дерева, к которому был привязан почти трехметровый панцирный крокодил — узкорылый, схожий с индийским гавиалом. Для такого огромного животного мы не могли найти никакого применения, и его пришлось отпустить. Ho, поразмыслив над жестами и ужимками, которыми мы описывали пигмеям хамелеонов, мы поняли, что все это с тем же успехом могло относиться и к крокодилу, не совпадали только размеры.