Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард - Страница 51

Когда эти вопросы уже были решены и в трех комнатах затерянной на краю земли фермы полным ходом велись исследования (разрабатывался состав сыворотки для прививок), Kox получил телеграмму из Бомбея — там разразилась чума человеческая. Легочная чума — самая страшная и заразная из всех болезней, косившая подряд сотни тысяч людей.

Для Коха оказалось отнюдь не так просто добраться из Южной Африки в Индию, потому что постоянное пассажирское сообщение по морю из-за опасности заражения было немедленно прервано. Знаменитому бактериологу пришлось добираться на «перекладных» через Восточную Африку и Аден. Какими затруднительными кажутся теперь эти поездки, когда в наше время на самолете можно за день или даже за несколько часов добраться до самых отдаленных мест земного шара!

Kox прибыл в Бомбей 1 мая 1897 года, когда его заместитель, приехавший непосредственно из Берлина, большую часть работы уже закончил. Успешно завершив все дела, немецкая комиссия по борьбе с чумой уже в июле смогла отбыть к себе на родину.

Kox же вернулся назад, в Африку. Там его ассистент доктор Колшток уже полным ходом стал применять новый способ «двойной прививки». Дело заключалось в следующем: Роберт Kox пришел к выводу, что если здоровым животным вводить под кожу вытяжку из желчного пузыря больных, то это в течение трех и даже шести месяцев предохраняет их от заражения чумой. А желчи у заболевших чумой животных более чем достаточно — по непонятным причинам желчный пузырь у них бывает противоестественно раздут. Поэтому в прежние времена чуму во многих местностях называли «большая желчь». И вот если инъекцированным желчью животным одновременно ввести небольшое количество крови чумного скота, то есть искусственно заразить их чумой, то они не заболевают, потому что на какое-то время их предохраняет введенная желчь: у животного вырабатываются прочные антитела, способные подавить инфекцию, после чего оно уже на долгие годы, обычно на всю жизнь, становится устойчивым против чумы.

В июне 1897 года Колшток начал делать эти «двойные прививки», а уже в ноябре вспышка чумы скота в Капской провинции была полностью погашена. Три четверти поголовья скота были спасены. «Во всяком случае решение правительства Капской провинции обратиться за помощью к науке в борьбе против чумы скота принесло для всей Южной Африки свои благодатные плоды», — писал Роберт Kox в заключительной части своего краткого доклада о поездке в Южную Африку.

Во время этой же поездки, проведя несколько месяцев в Восточной Африке, Kox внес ясность в еще несколько очень важных вопросов. Он выяснил, например, что одно непонятное заболевание коров в Танганьике, относительно которого ветеринары терялись в догадках, было не чем иным, как техасской лихорадкой, недавно обнаруженной и описанной ветеринарами Америки. Кроме того, ему удалось выяснить, что другое загадочное заболевание, но уже человеческое, встречающееся в этих местностях, не что иное, как та самая страшная легочная чума, наводящая ужас на целые народы. Впоследствии было доказано, что в отдельных областях Центральной Африки, точно так же как на склонах индийских Гималаев, находятся как бы эпицентры чумы, откуда «черная смерть» время от времени и совершала свои победоносные набеги на различные районы земного шара.

Благодатные плоды короткой поездки Роберта Коха в Южную Африку почувствовала не одна только Капская провинция, но и все страны мира. Ведь теперь всем стало ясно, каким образом животные заражают друг друга и как эпизоотия распространяется дальше. И поскольку теперь научились загораживать ей путь привитыми, невосприимчивыми к инфекции животными, наводившая когда-то ужас чума скота полностью ликвидирована во всей Европе, Америке, а также во многих странах Азии.

Однако в Африке кое-где остались ее очаги. Правда, это уже не носит характера повальной эпизоотии, потому что нынешние поколения животных уже имеют унаследованные противоядия против этого заболевания.

Если же хотя бы один-единственный раз затащат инфекцию чумы скота в Европу, это будет нечто ужасное. Когда по неосторожности ее несколько десятков лет назад завезли в Голландию, несчастье удалось предотвратить только тем, что во всей округе все поголовье скота, включая ценнейших производителей, безжалостно уничтожили.

Именно по этой причине так сложно привезти из Африки в европейские и американские зоопарки животных, восприимчивых к чумной инфекции. Таких животных приходится неделями держать в карантине. В особо опасные времена наши немецкие ветеринары, например, требуют, чтобы скот ватусси, вывезенный из внутренних земель Африки, месяцами выдерживался на баржах, стоящих на якоре в устье Эльбы, вдали от берега. При этом между двумя африканскими коровами привязывают одну немецкую да еще подмешивают ей в корм немного навоза от «чужестранцев», чтобы у такой коровы были наиболее благоприятные условия для заражения чумой, если возбудитель таковой все же где-то прячется в этих на вид совершенно здоровых импортных коровах!

Недавно Цюрихский зоопарк возбудил судебный процесс против главного чиновника швейцарской ветеринарной службы, Этот чиновник якобы разослал в другие европейские страны распоряжение, запрещающее выгружать в их портах предназначенных для Цюриха жирафов, следующих из Восточной Африки. Капитану корабля ничего не оставалось, как застрелить и выбросить за борт совершенно здоровых животных, потому что иначе ему не давали разрешения войти в порт.

А я, безумец, собираюсь вывезти отсюда во Франкфурт окапи — животное, которое никто еще в Европе не видел, собираюсь вывезти еще и других восприимчивых к чуме животных для зоопарка и для этой цели зафрахтовал специальный дорогостоящий самолет! И вот я в Конго[26], стою, поставив ногу на останки павшего от чумы буйвола! У меня аж дыхание перехватило… Правда, этот труп уже давно безопасен — возбудитель чумы скота довольно быстро погибает при гниении мяса и не может жить ни в земле, ни на солнцепеке. К тому же, утешаю я себя, нас отделяют еще тысячи километров от родины окапи. Но кто окажется проворней — мы или чума? Разрешат ли мне и смогу ли я сам взять на себя ответственность вывезти из этих мест животных в самое сердце Европы?

Словом, мне предстояло несколько недель обдумывания, опасений и надежд…

Глава девятая

Там, где приручают африканских слонов

О приключениях в Африке написано уже немало. Но мне кажется, что еще больше там приключается такого, о чем никто не пишет. Трудно, например, представить себе все мытарства, перенесенные чудом оставшимся в живых штабным врачом Юпитцой. Роберт Kox послал его из Дар-эс-Салама к северной оконечности озера Виктория, чтобы доставить в свою лабораторию на побережье «живой материал» для изучения такого страшнейшего заболевания, как легочная чума. Этот труднейший пеший переход занял целых восемь месяцев.

А какие страшные испытания выпали на долю всеми теперь забытого Картера, которому было поручено претворить в жизнь идею бельгийского короля Леопольда II — привезти в Африку индийских рабочих слонов, с тем чтобы они там прижились. В 1879 году Картер действительно привез четырех индийских слонов на корабле в Дар-эс-Салам и направился с ними своим ходом к озеру Танганьика. Три слона погибли уже по дороге; четвертый по прибытии в пункт назначения прожил всего несколько дней, а самого Картера смерть настигла на обратном пути к побережью, так что он не успел даже никому передать свой опыт по обращению с рабочими слонами.

Однако король не отступился от своей заветной идеи. Ведь приручали же когда-то в далекие времена в Африке слонов! Правда, древние африканцы в отличие от азиатов никогда не приручали собственных диких слонов, а использовали привозных. Так, Александр Македонский во время своих походов в Азию увидел во вражеских войсках Дария и Поруса индийских слонов и привез их с собой в Египет, где они и прижились. Постепенно к этим ручным слонам присоединяли все больше африканских слонов, чья родина была ближе и потому доставка менее сложной. Таким образом в Египте, а затем и в Карфагене появились тысячи рабочих слонов родом из Ливии и Нумидии.