Гуд бай, Америка… (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 3

Маринка воспользовалась тем, что в душе нам никто не мешал, так что спать мы легли чистые и усталые, поэтому заснуть у нас проблемы не возникло. Плотные жалюзи на окнах, надёжно укрывающие нас от дневного света, этому способствовали…

* * *

Проснулся я в полной темноте. Первая мысль была: «Неужели, проспали?» Но взглянув на часы, обнаружил, что до полуночи ещё больше полутора часов. Стараясь не разбудить Маринку, осторожно встал. Одевался в темноте, не зажигая свет. Это дело привычное. Мимо штанины не промахиваюсь. Босиком, чтобы не топать спускаюсь вниз, где и застаю хозяйку дома. Она дремлет прямо за кухонным столом, положив голову на сложенные руки.

Пытаюсь не шуметь, но когда, налив воды, ставлю чайник на плиту, слышу сонный голос:

— Это ты?

— Да. Ты чего тут спишь? Могла бы и в постели поваляться.

— Я боялась, что проспим…

— А теперь у тебя будет тело ломить от того, что спала сидя за столом.

— Нет. — ответила она, разминая плечи. — Я в норме. Мне не привыкать…

— Где у тебя кофе?

— Сейчас дам.

* * *

Сидим, пьём кофе. Хоть и растворимый, но я себе сделал по своему вкусу. Знаю, что есть кофейные маньяки, которые пьют черный кофе, насыпав несколько чайных ложек на малюсенькую чашку. Знавал я и кофейных гурманов, которые предпочитают только молотый. Заваривая напиток в джезве со специями и ещё хрен его знает с чем. Да, да… именно они меня научили не называть маленький ковшик для варки кофе туркой. Бог им всем судья, а не я. Я с детства люблю очень сладкий кофе с молоком. Не со сливками, а именно с молоком. Вот такой я извращенец.

Примерно через полчаса явилось заспанное чудо, завёрнутое в простыню.

— Ты почему не одета? — спросила её Сара.

— Не могу найти ничего… — ответил её сонный голос.

— Это потому, что ты перед тем как принять душ всё своё побросала, а потом бегала по всему дому голая.

— Не по всему дому. — возмутилась Маринка. — Принеси мне из машины чего-нибудь!

Давай я лучше все сумки притащу, а ты сама выберешь. А то принесу не то, и буду потом бегать туда-сюда…

— Спасибо! — пробормотала подруга, причём по-русски, отхлёбывая из моей чашки. — Вкусно! Как в детском садике…

— Вы на каком языке разговариваете? — вмешалась Салли.

— Салли! Не забивай себе голову всякой ерундой!

Тут Маринка, видимо что-то вспомнив, попросила:

— Принеси ещё всю косметику. Я её в салоне оставила на заднем сиденье.

— О, кей! — кинул я уже на бегу.

* * *

Переодев Сару в нормальные, хоть и расклешённые джинсы, Маринка стала творить. Другим словом это и не назвать. Волосы у Салли, при помощи резинки, были забраны в хвост. Причём сама резинка располагалась довольно-таки высоко. Не ближе к шее, а скорее на затылке. Моя Маринка назвала эту новую причёску «Лошадка хочет какать». Сказала опять по-русски, чтобы не вызывать у модели никакого негатива.

А потом началось. Глаза у Сары стали какими-то кошачьими, а скулы стали выделяться сильнее при помощи какого-то тонально крема, который Маринка ловко нанесла на лицо жертвы. Минут через десять, Сара с удивлением смотрелась в зеркало и уже не в первый раз повторяла: «Это не я»…

Ну а Маринка ещё через пять минут тоже могла похвастаться новым имиджем. Могу сказать одно: Теперь обе девушки были так похожи друг на друга, как могут быть похожи только родные сёстры. Разница была лишь в причёсках. У Маринки волосы были гораздо короче, и никаких хвостов она себе на голове не мастерила.

— Ну, что же? — резюмировал я. — Скоро полночь. Пора в дорогу. Вперёд и с песнями!

— С какими песнями? — наивно спросила у меня Сара.

— Не обращай на него внимания! — ответила ей моя валькирия. — Он и не такое может ляпнуть.

Глава 2

Глава вторая.

Жизнь коротка и ценен каждый миг.

Мгновения, увы, неповторимы.

Чуть зазевался… ты уже старик.

А жизнь прошла, идя куда-то мимо.

22 сентября. 1974 год.

США. Штат Вашингтон. Предгорья Маунт Рейнир.

Александр Тихий.

Тишина… Какое хорошее время суток это раннее утро. Тишина не полная, но умиротворяющая. Невидимые глазу пичуги нарушают эту звенящую утреннюю нирвану своим радостным щебетом. Но на душе разлилось какое-то безразмерное спокойствие…

Я проснулся в хорошем настроении, и долго ещё сидел в машине с открытыми глазами, просто любуясь раскинувшейся кругом зелени. И даже утренний зов природы, призывающий немедленно облегчиться, не дал телу импульса встать и куда-то бежать…

Благодать-то какая… Эх… Как выражался Иоанн Васильевич в известной комедии: Лепота.

Ну да ладно. Пора уже не только проснуться, но и вылезти из машины. Сегодня после завтрака мы поедем дальше. Как там в песне? «Всё выше, и выше, и выше…». Ну да… Заберёмся повыше в горы и будем заниматься всякой ерундой: Отдыхать и развлекаться в условиях отдалённых от благ цивилизации. Хотя вряд ли это удастся. Наверняка здесь будут хоть какие-то, но отголоски двадцатого века. Закусочные и кемпинги, стрелки с указанием куда идти и таблички с запретами, куда ходить не надо. А пройдёт ещё лет пятьдесят и на Земле вообще не останется мест, не тронутых шаловливыми руками человека.

Я разжёг костерок и поставил кипятиться воду для кофе. Тут и Алёнка проснулась. Она смотрела на меня заспанными глазами и явно мало чего соображала. Всё, как в старой поговорке: «Когда человек туп, как дуб? Когда он со сна…» Но это звучит только по-русски, когда «со сна» превращается в слово «сосна».

Но после традиционного утреннего моциона, включающее умывание холодной водой из ручья, девушка уже пришла в норму и стала помогать мне готовить завтрак. Нашлось и печенье, и даже какой-то джем.

— Куда сегодня поедем?

— А ты как хочешь? Можно залезть повыше в горы и снова ночевать на природе, а можно добраться до местечка с райским названием Парадайс. Там наверняка будут вполне цивилизованные условия для отдыха.

— Давай поедем в Парадайс. Я хочу в душ.

— А как же красоты природы? Тебе уже надоело тут?

— Нет. Но мы ведь можем, живя в отеле, гулять по местным горам. Наверняка ведь есть пешеходные маршруты?

— Договорились. А надоест, сможем всегда сесть в машину, и забравшись в глушь, снова кормить местных комаров.

— Тут их нет почти.

— Ничего. Я обязательно найду какое-нибудь комариное место лично для тебя.

— Ты чего такой злой?

— Да я шучу. Специально искать комариное болото не буду.

— С тебя станется.

— Ты такого плохого мнения обо мне?

— Нет. Я знаю, что ты ещё хуже, чем хочешь казаться.

— Спасибо на добром слове! Пей аккуратно! — добавил я. — Кофе слишком горячий…

22 сентября. 1974 год.

США. Где-то на просторах Вашингтоном и Айдахо.

Алексей Тихий.

К утру усталость уже давала себя знать. Одно дело просто выспаться днём, чтобы потом не спать ночью, но совсем другое дело это гнать всю ночь, щурясь на яркий свет фар встречных машин и постоянное вглядывание в незнакомую дорогу. Не привык я ещё с ходу считывать англоязычные указатели. Какое-то время мозгу приходилось тратить на синхронный перевод этих всех латинских букв на родную кириллицу. Всё-таки я не так хорошо владею английским, как Сашка. Как он там? Надеюсь, что у него всё в порядке.

Две подруги дрыхнут в обнимку, на заднем сиденье. И это напрягает ещё больше. Когда рядом, на соседнем виденье, кто-то бодрствует, водителя ночью не так в сон клонит. И хотя вроде бы вчера немного поспали… И мы с Маринкой, да и Салли тоже вздремнула. Но вот она, картинка. Обе девицы спят, а я накручиваю себя, чтобы не клевать носом. Хорошо ещё, что попадаются населённые пункты. Была бы дорога безлюдной и неосвещённой, я давно бы спёкся. Ну а так, держусь пока.