Подземелье (СИ) - Мордорский Ваня - Страница 77

Пока что он не мог полностью контролировать себя, отсюда и этот холод, который распространяло его тело против воли. Лед — его родная стихия, и она же обеспечивала сохранность тела все это время.

Нужно было продолжать восстановление тела. Благо, источников энергии хватало.

Все эти бегающие, мельтешащие в панике огоньки. И куда они спешат? Все равно станут подпиткой для его тела.

Еще один вдох.

Энергия потекла небольшим потоком. Каждый вдох тушил жизни десятков существ.

Тело окрепло. Кожа нарастала: восстанавливала упругость и эластичность, мышцы наливались кровью.

Он наконец смог пошевелить пальцами, совсем как раньше.

Вдох.

Вдох.

Вдох.

Грудную клетку распирало от поступающей энергии, с каждым вдохом он поглощал все больше жизней. Будто он после жуткой жажды дорвался до источника воды и никак не мог напиться.

Вокруг были только десятками гаснущие огоньки, и каждый вдох задувал их все больше и больше.

Уничтожал.

Хотя, - подумал Тархан, - почему это вдруг мелькнула мысль, что я их уничтожаю? Вовсе я их не уничтожаю. Они просто становятся частицами меня. Изменяют свое энергетическое состояние на более совершенное. Потому что ни грамма их энергии не пропадает, как пропадает она неизбежно при смерти. Нет, я не упущу ни капли их энергии. Все это многообразие мелкой и крупной жизни станет полноценной частью меня, частью более совершенной формы жизни.

Если обычные культиваторы двигались в развитии по традиционному пути, с надеждой, - если будет достаточный талант, - когда-то в отдаленной перспективе обрести Бессмертие, то он выбрал другой. Путь темных Практик.

Фактически, несмотря на то что он заставлял свое тело функционировать, - живым он не был. Он мог заставить свое сердце биться, мог заставить остановиться, мог заставить кровь течь, а мог заставить застыть в неподвижности. Все это делалось лишь для удобства тела. Но живым он не был. Как и не был мертвым.

Он стал срединным существом. Не живой, и не мертвый. Нетленный. Без людских эмоций, желаний, слабостей, недостатков.

Это был путь, который он выбрал. Путь, который уже дал ему несколько тысячелетий жизни-сна, а значит, старые Практики действительно работают, чтобы там не рассказывали в Сектах.

Тархан дошел до середины пещеры, продолжая вдыхать и выдыхать. Вдыхать жизни, выдыхать холод, мороз, и лед.

Жизнь в пещере теперь высасывалась его телом совершенно автоматически, без его сознательного контроля.

Он сел, прикрыл глаза. Мельтешение жизней перед глазами пока еще не уходило.

Пол вокруг него начал покрываться тонким слоем льда.

Насасываясь чужой жизни, как ненасытный комар, он одновременно начать разбираться с нахлынувшими новыми ощущениями и с обновленным телом. Он не спешил уничтожать все в пещере, и за ее пределами. Тело уже восстановилось. Теперь важнее им овладеть. И привести тело и сознание в единый ритм, синхронизировать.

Совмещение неподвижности сознания и тела.

Сидя, Тархан ощущал как познанное за тысячелетия начинает выкристаллизовываться в понимание процессов жизни и смерти. Пусть и извращенное понимание, но даже оно уже возвысило его над обычными людьми и культиваторами, ограниченными в дуалистичности своего мышления и существования.

Он приоткрыл свой правый глаз.

Рядом, везде вокруг лежали какие-то маленькие тела. Высохшие тела гоблинов. Женщины, мужчины, дети. Впрочем, для него различий не было.

Неожиданно для самого себя он взмахнул рукой и капля серой энергии, на мгновение принявшая форму двух странных символов сорвалась с его пальца и устремилась к ближайшему трупу. Мгновение, и она погрузилась в сердце убитого гоблина.

Тархан смотрел, как тело, коряво и искорежено, будто все его кости переломаны, - поднимается.

Но не успело тело гоблина нормально выпрямиться, пройтись, - как та же капля энергии устремилась обратно к Тархану, лишь немного уменьшившись в объемах.

Что-то было во всем этом не так. Над этим следовало не торопясь поразмыслить. Главное, он не понял, что он сделал и как. Как сумел сформировать символ, который поднял труп?

Он вновь сел погрузившись в себя. Собственно, ему-то, спешить некуда. Теперь его тело, прошедшее даже частичную трансформацию, было способно прожить не одну тысячу лет прежде чем начнутся первые признаки разложения. Но до того момента он сумеет завершить трансформацию, в этом он был уверен.

Глава 45

Дети разбились на группки в небольшой пещере у Источника: изгои к изгоям, Охотники к Охотникам, старик же в это время притулился к большому камню и похрапывал. Похоже, дорога и случившиеся события вымотали его очень сильно. Зур”дах сел неподалеку, пытаясь как-то переварить увиденное. Осознать.

Произошло что-то из ряда вон выходящее, однако детский мозг еще не представлял масштаба трагедии. И это было к лучшему.

Гоблиненок несколько раз вспоминал разлетевшихся на тысячи кусочков гоблинов. Их просто не стало в один миг! Раздавили, как он сам бывало давил муравьев. Без сожалений, без эмоций.

Возможно, будь в пещере его мама, он бы испытал самый настоящий шок, но мама стала горсткой пепла и воспоминаниями. Тогда у него болело все внутри — сейчас нет. Из-за включившихся глаз, он увидел смерти медленно и подробно, словно несколько мгновений растянулись по времени,

Сейчас кровь внутри него молчала. Может потому, что Зур”дах просто сидел и не испытывал тех эмоций, того страха, который спровоцировал ее перед тем, как все началось. Сейчас он испытывал только усталость от бега.

Дети-изгои один за другим подходили к Источнику и начинали играться с водой. Никто им ничего не запрещал, никто их не останавливал. Зур”дах и сам запустил ладони в прохладную воду, расслабляясь.

Все дети пытались инстинктивно скрыть охватившее их волнение, которое во время остановки лишь усилилось. Пока они шли сюда, бежали а потом останавливались — времени думать о произошедшем не было — теперь же все начали вспоминать и понимать.

Через десяток мгновений, гоблиненок отошел от Источника и прошелся по пещере. Он был тут уже один раз. Недавно. Мама брала его с собой. Вспомнив, как именно они тут ходили, прошлись вдоль Источника, набрали воды, и медленно возвращались обратно, в пещеру, он увидел мать как живую. От резкого и болезненного воспоминания о маме, чуть не потекли предательские слезы, но он сдержался.

Не сейчас, - подумал он, пряча слезы внутри, - когда никто не увидит поплачу, сейчас еще нельзя.

Семь пар глаз следили за тем как он ходит, куда ходит, что делает...сейчас все следили друг за другом.

Гоблиненок просто прошелся вдоль стен, делая вид, будто там есть что-то интересное. Хотя даже обилие цветов, растущих на некоторых участках стены не могло его взволновать. Да и плескаться в воде погружаясь всем телом, у него не было никакого желания.

Немного пройдясь, он просто выглянул из пещеры наружу, в тоннель. Высунул голову и прислушался. Оттуда, из тоннеля, не доносилось ни звука. Царившую в тоннеле тишину нарушал только звонкий плеск Источника и передвижения малышни внутри.

— Не выходи! — негромко сказал ему Драмар, проснувшись.

Может он и не спал, следя за всеми с полузакрытыми глазами. Старик продолжал отдыхать привалившись к стене.

Предупреждать Зур”даха дополнительно было излишним. Он и сам не собирался выходить наружу, хотел только выглянуть, посмотреть, не изменилось ли что в тоннеле. Не появился ли кто? Может группка таких же выживших как и они.

Вздохнув, он вернулся и все же последовал примеру детей-изгоев, которые окунули ноги в Источник и теперь наслаждаясь небывалым ощущением обилия воды.

Кайра сидела вместе с изгоями с одной стороны, ближе к старику, а Саркх, мрачный и подавленный, с остальными детьми-Охотниками чуть дальше, с противоположной. Девочка тем временем гладила по волосам-косичкам Каю, и что-то успокаивающе приговаривала, хотя и у нее самой глаза были на мокром месте. Лишь чудом она удерживалась, чтобы не зареветь, но имея рядом кого-то еще беззащитнее себя, она не могла показать слабость, в ней будто сработал какой-то материнский инстинкт притушивший на время собственные эмоции.