Гридень 2. Поиск пути (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 49

— И пусть Юрий-собака пришел, но их мало… для княжеской силы, мало, — бодрился Степан Иванович Кучка.

— Отец, дай мне воинов и я выйду на сечу и разобью князя! — с молодецким порывом, прямо вскочил с лавки, чуть ли не опрокидывая массивный стол, выкрикнул Иван Степанович, старший сын боярина.

Кучка задумался. Он осторожный и во всем ищет подвох. Это правильно, когда рассуждаешь и анализируешь ситуацию. Но излишняя осторожность — враг громких и сокрушительных побед. Уверен, примерно так и думает боярин, решаясь действовать.

Я старался показывать лишь умеренный интерес с разговору за столом. Казаться вовсе безучастным, когда такие события назревают — это ошибка. Боярин тогда заподозрит, что я более осведомленный, нежели, как сейчас, вроде бы и не при делах. Утка была хороша, вот и акцентировал свое внимание на ее поедании.

— Тысяцкий Владислав Богоярович, а ты что скажешь? Как бы ты поступил на моем месте? Сидел за стенами крепкими, да оборону держал, чай не голодно будет, припасов вдоволь, да и союзники должны подойти, или пошел воевать князя? — вдруг спросил меня боярин Кучка.

— Если ты уверен в том, что на помощь к тебе придет рязанский князь, то и отсидеться можно. Только, Степан Иванович, учел ли ты, что зима уже пришла. Снега навалило, так что половцы отойдут в свои кочевья на зимовку, мордва также, а без них Ростислав Рязанский не так и силен, — высказался я.

— Но зима — она для всех едина. И для меня, в теплом тереме, и для князя Юрия Владимировича, в холодном лесу, если решится он на осаду, — усмехнулся боярин.

— Тогда отчего ты не снес избы и хлевы на своем окольном граде, у детинца? Там разместятся воины князя ростовского и будут осаждать тебя, так же греясь в избах, — сказал я, выглядя не совсем прилично, так как рот был набит едой.

Впрочем, тут приличия — это еще только формирующееся понятие, этикета за столом, кроме почитания старших и отдельном месте для женщин, и нет никакого, почти, нужду все же не справляют.

О женщинах… Скромно потупив глазки, но явно переигрывая с покорностью, по правую руку от боярина сидела за столом та самая Улита. Что сказать? Девка знатная, причем во всех смыслах слова. Пусть она и устремила глазки на свою тарелку, но от этого не стала горбиться, а сидела величественно, прямо держа спинку и чуть выпячивая грудь, которая была не просто заметна, но, признаться, заставила меня бросить тройку лишних взглядов. Светло-русые волосы были заплетены в массивную косу по пояс.

Она была привлекательной девушкой и я бы сказал, что и красивой. Но не в этом сила этой девы. Она была из тех, которых в будущем называли «роковыми». Явно с характером, от нее шла сила, воля, неукротимость. Вот это часто манит мужчин больше, чем смазливое личико. Одних манит, других отваживает, кто боится связываться с сильным женским характером. Но это фильтр, чтобы такая вот Улита не тратила свое драгоценное время на слабого, недостойного ухажера.

Хотя о чем это я? Какие ухажеры, если она во власти своего отца? Но при этом силу характера Улиты такой факт не отменяет. Невольно сравнил ее и Рахиль. Улита, как по мне, немного, но проигрывает в сексуальности и даже, на мой не скромный вкус, в изяществе и красоте. Но в чем Рахиль явно уступает Улите Степановне, так в характере, внутренней силе, которая манит, как магнит, которую хочется укротить, прибавить к своим жизненным силам.

— Что? Хороша дочка моя? А? Тысяцкий? — рассмеялся боярин. — Ха! Увидел бы твой воевода-князь такую красу, девичью косу, так уже давно сидел бы за этим столом зятем мне.

А боярин, явно, уже потерял связь с реальностью, раз считает, что Иван Ростиславович может быть ему покорным зятем. Ну да это мне на руку.

— Отец, прости покорного сына твоего, но ты не решил, что делать. Полусотник Угрюм прибыл с разведки. Юрий выслал вперед сотню своих воинов. Они отстали от другого войска, числом неизвестным, но до тысячи воинов. Нужно решаться, отец, — с пылающим взором говорил Иван Степанович.

Боярин задумался, то и дело бросал на меня взгляд. Мне же хотелось, как в детстве, скрестить пальцы на удачу. Клюнет на приманку Кучка, или нет? Русские воины уже несколько познали степную тактику заманивания противника. Несколько, так как позже, если история повернет вновь в известное мне русло, монголы будут бить русских этой же тактикой заманивания, в том числе и в битве на реке Калке.

— Меня смущает, наследник мой, что до того не вернулся один отряд, посланный в разведку. На кого они нарвались, что даже одному воину не удалось уйти с вестями в Кучково? — задумчиво говорил боярин. — Но с иной стороны, только сидеть сиднем за стенами — это так же не правильно. Может так быть, что разбив оторвавшуюся сотню нашего врага, мы ослабим его настолько, что Юрий передумает наступать, а отправится воевать рязанцев с муромцами и половцами. Или подождет до весны…

Все правильно размышлял Кучка, жаль, что весьма неглупый человек выбрал путь сопротивления Руси. Ну да с Юрием Владимировичем сложно договариваться, а Степан Иванович уже поставил все на свои карты. Два тигра в одной клетке — такая аллегория рисовалась в моем воображении. Тут нужно одному самцу побеждать другого, но в Юрия явно клыки побольше, а когти поострее.

— Как ранее вел себя Угрюм? Не было ли нареканий? — спросил Кучка.

— Нареканий не было, — отвечал ему Иван Степанович. — Службу справно вел, участвовал в разгроме разведывательного княжьего отряда, что еще две седмицы назад в лесах хоронился, так что и кровью себя повязал.

А вот это информация важная и ее точно не следует знать князю. Угрюм — человек братства, на нем строится наши планы. Нельзя, чтобы Братство было замарано в усобице. Хотя у меня есть планы, уже и согласованные с воеводой, куда именно отправить после Угрюма и его полусотню, чтобы и с глаз долой и для общего дела оставаться полезными.

— Бери три сотни и отправляйся! — решил боярин, ударив по дубовому столу кулаком.

Боярский наследник стремительной стрелой выскочил из-за стола и направился на выход из трапезной. А Степан Иванович посмотрел в мою с Боброком и Ароном сторону, не понятно, на кого больше, наверное на меня, но сидели мы втроем в одном месте, к слову, не самом почетном.

— Теперь вы понимаете, что дороги у вас из Кучково нет? Я уже отправил гонца к воеводе Ивану Ростиславовичу, сказал, что вы здесь, ну и предложения ему выставил. От того, что ответит воевода многое зависит, и для вас так же, — сказал Кучка и молча, не объявив здравницу, выпил из серебряного кубка вино.

Вот бы там яд был, но такой, чтобы подействовал не сразу. Не могу я пока определиться с ядами в этом времени, не нашел умельца их варить, а сам, если и приходилось в прошлой жизни пользоваться по службе, то работал с готовыми составами, мне незнакомыми.

Незаметно, ниже линии стола, я показал Боброку вытянутый указательный палец. Этот знак свидетельствовал, что мы работаем по главному сценарию. Удалось Геркулу убедить князя выманить часть сил боярина из Кучково, значит все идет по плану.

— Скажи, боярин, а ты держишь нас еще и потому, чтобы иметь возможность спасти в случае чего… Своих детей? — задал я прямой вопрос, так как все к тому и идет, что мы не только заложники, но еще и те, кто может спасти, к примеру, Улиту.

Я уже в третий раз подвожу исподволь боярина к мысли, что, на всякий случай, можно и обозы подготовить для бегства. Его никто не выпустит, а вот Улиту, малолетнего Якима, вывезти можно, я смогу, как и обозы. Хотя, нет, два раза прозвучали намеки, а вот сейчас я практически говорил прямо.

Князь не станет напрямую атаковать меня, с Братством он в мире, понимает, что он Ивана Ростиславовича многое зависит. Примет воевода сторону Кучки, или муромско-рязанских князей, так сразу же получится перевес в силах не в пользу Юрия Владимировича. Так что мне дадут выехать, даже с обозом, тем более, что рядом и Геркул с двумя сотнями будет.

— Не твоя печаль, отрок, — буркнул раздражённо боярин, встал из-за стола, синхронно поднялись все, кроме меня, и Боброка, после Кучка ушел.