Гридень 2. Поиск пути (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 18

Иерархия Братства такова, что во главе стоит Воевода, ему подчиняются Братья Тысяцкие, которым уже в свою очередь покорны витязи, это я взял такое название, но оно не вызвало отвращение у иных. Ну а самой первой ступеней в иерархии станут воины-иноки. При этом, Климент настаивал, чтобы среди этих иноков были черные, по принципу черного монашества, тех, кто и обед безбрачия дает. Это будут, как я думаю, самые фанатичные воины. Остальным, кстати, жениться можно. Нечего садомию плодить, как в иных Орденах. Вон, тамплиеры даже голубой парочкой на одном коне ездят — такой у них герб.

— Уходим! — решительно сказал князь Иван Ростиславович, как только наша делегация вышла во двор княжеского терема.

— Князь, у меня дело есть, — сказал я.

— А ты! — князь строго посмотрел на меня. — От чего митрополит назвал твое имя среди прочих тысяцких? Как можно отрока равнять с Боромиром, Никифором, да тем же Вышатой, пусть он и обворовывал?

— Ты не забыл, князь, что предложил создать Братство? И не смотри на меня, как на отрока. Я еще ни разу не показал себя дитем неразумным, — сказал я.

Может быть мы еще препирались, спорили, но вышел епископ и предупредил, чтобы постились две недели, а после он прибудет и будет долгая служба у нас на земле, в недавно срубленной церкви.

Более я не стал ждать отповедей князя, видимо, митрополит Климент что-то во мне рассмотрел, что решил в числе пяти тысяцких видеть мою не совсем скромную фигуру. Но пока тысяцкий — это лишь громкое слово. Я как был полусотником, так и остаюсь. Но при росте дружины, полусотни могут увеличиваться до полноценных сотен, а там и до тысяч.

Такое может быть очень нескоро. Однако же, все зависит от резонанса, который возымеет объявление по всем уголкам Руси, что создано Братство. Может так сложиться, что сотни воинов отправятся на поиск своего воинского счастья под стягом христианской веры.

Нужно думать над планом экспансии и тут, на мой взгляд, предложение князя Юрия Владимировича, нам только на руку. Движение на Восток именно сейчас вполне оправдано, но нужно придать половцев так сильно, чтобы они, как торки и берендеи с печенегами стали в покорными Руси.

Прибывшие иноки тоже будут распределены по полусотням и уже может сложиться так, что численность моих бойцов вырастет за шестьдесят воинов. Следовательно, по нынешним правилам счета, это будет сотня, пусть и малая. А я, следовательно, становлюсь сотником.

— У тебя спор вышел с князем? — спросил Лавр, когда я присоединился к своему сопровождению, ожидавшему за стенами детинца Ростова.

— Все в порядке, — не стал я рассказывать. — Нынче мы Братство, через две седмицы будет моление и будем приносить новые клятвы. Жизнь изменится, молитв будет больше. А вот Грозного Батьку нужно… Не уместен он.

— То добре. А Батька, он от Лукавого. Токмо я и сейчас не шибко понимаю, что изменится, но все равно, добре, — сказал Лавр и переменил тему. — Едем к Маске?

Хотелось спросить: «К Илону?» На силу сдержался.

— Моску? — спросил я.

— Нет, Маска — так зовут кузнеца, — отвечал Лавр. Это имя черемисов, а по-нашенски — медведь.

Я не стал в даваться в подробности, откуда такое имя. Маска, так Маска, может станет позже Максимом каким-нибудь. Важнее не имя, а то, чтобы как-то уговорить несговорчивого кузнеца. Его уже заманивали серебром, не польстился, обещали дом и почет, так же не согласился. Между тем, если верить Лавру, а так же Боброку, которые и занимались поиском кузнеца для переселения на мои земли, так Маска почти не имеет заказов.

Для меня стало откровением то, что в Ростове есть что-то вроде цеха, какие были распространены в Западной Европе. Но тут это, скорее, негласное объединение ремесленников. И Маска травят. Его выдавили из ремесленного посада в окольный город, имеет место быть и сговор с местными купцами, иными ремесленниками, чтобы они не давали заказы кузнецу.

Но он как-то живет, перебивается случайными заработками, поступающими, в основном, от приезжих и случайных гостей Ростова.

— Идите к праотцам! Нынче же дубину возьму и погоню, как собак! — кричал мужской голос, когда мы подошли к дому-мастерской Маска.

Я не видел хозяина грозного баса. Ремесленная мастерская была огорожена высоким дощатым забором. К слову, такой вот забор не самый дешевый. Это не как в будущем купить доску в магазине по относительно бросовым ценам, или на пилораме приобрести еще дешевле. Тут, в этом времени, чтобы сделать доску, нужно потратить изрядное количество времени и приложить немало сил. Дешевле даже сделать забор по принципу частокола.

— А ты на людей сперва посмотри, пес, которые к тебе пришли, чтобы лаяться! — выкрикнул я.

Может и опрометчиво, так как по голосу с брутальной хрипотцой уже представлялся богатырь. Да и в целом, не бывает хилых кузнецов, профессия у них такая, с постоянными силовыми упражнениями.

— Ах ты, тать! — выкрикнул голос и уже скоро отворилась массивная калитка, которой, по моим понятиям, только чуть не хватало, чтобы именоваться воротами.

Вышел грозный дядька, со шрамом на половину лица. Он был чуть выше, чем человек среднего роста этого времени, но вот… Мистер Олимпия, не иначе. Мышцы бугрились, а вены, сильно выпирающие, создавали впечатление перекаченного стероидами бодибилдера. Учитывая то, что тут нет разного рода спортивного питания, или специальных комплексов аминокислот, кузнец выглядел нереально, как будто я очутился в элитном спортивном зале будущего, где вот таких качков демонстрировали толстой публике.

Лавр попятился и схватился на эфес своего меча.

— Не надо! — приказал я, видя намерения своего десятника.

— И кто ты таков, что лаяться на меня вздумал? Не каждый боярский холоп позволяет себе со мной так говорить, — после мужик обратил внимание на Лавра. — Понятно. Этого я знаю. Снова пришли просить переехать в чистое поле? Я уезжаю от сюда. Подамся на Волгу со многими беженцами, да и делов. Там работы будет много.

— Все сказал? — спросил я грубоватым тоном. — Тебе делают предложение стать лучшим кузнецом на Руси, а ты убегаешь? Трус? Или столь дряной мастер, что работать умеешь только там, где иных кузнецов отродясь не было?

Этот прием, взять «на слабо», я задумал еще раньше. С такими упертыми нельзя прямолинейного говорить. От прямого и понятного предложения он уже отказался.

— Я? Я булат варить умею! — вскричал кузнец.

Переходить ко второй части своего плана было не то, чтобы боязно, я уже свое отбоялся, когда в детстве дед фашистами пугал, так мне, пацану лет четырех-пяти эсесовцы снились. А после я сам их душил, всякого рода радикалов. Но уж слишком могучим выглядел мужик. Хотя… Я ведь так же не мелкий, ростом и больше Маски буду, пусть мускулатура у меня не перекачена, но явно не задохлик.

— Не верю. Я посмотрел на тебя, нынче сомневаюсь во всем, — сказал я.

Мужик бросил в сторону оглоблю, с которой вышел. И пошел на меня.

— А я нынче тебя отрок проучу. Коли отец науке жизненной не обучил, так я преподам урок, — с этими словами Маска подходил ко мне.

— Чтобы не случилось, не встревай! — приказал я Лавру и еще одному воину, который был из его десятка.

Мы пошли на разговор вдвоем с десятником, но двенадцать воинов еще стояли в стороне и толпой мы бы запинали и грозного медведя. Но что я за командир, если не могу справится с неподготовленным мужиком.

Кузнец хотел меня схватить обеими руками, но я вышмыгнул из захвата и кулаком правой руки, уже находясь от Маски справа, прописал тому в печень. Удар, пусть и вышел чуть смазанным, но все равно его силы хватило бы для того, чтобы свалить почти любого соперника. Этот же чуть скривился и развернулся ко мне, при этом он держал правую руку вытянутой, так что у кузнеца получился удар с разворотом. Нет, не удар, а угрожающий взмах. Я уже оказался сзади кузнеца и ударил мужика по его опорной ноге. Маска покачнулся, ноги подкосились, но он быстро восстановил равновесие.

— Ты что прыгаешь от меня? Бейся! — взревел, будто медведь, оскорбленный кузнец.