Летун. Фламенко в небесах (СИ) - Воронков Александр Владимирович - Страница 46

— Салуд, Хуан! Зачем прибежал?

— Камарадо альферес! На горе шпион! Надо бежать! Надо поймать!

Парень тараторит так, что мне трудно его нормально понимать. Всё-таки испанский язык освоить за год во всех тонкостях сложно, поэтому при мне желательно разговаривать спокойно и размеренно, а не «трещать сорокой радостной».

— Не спеши, Хуан! Объясни спокойно: почему ты решил, что там шпион? И на какой именно горе? Аэродром находится между двух хребтов, там несколько вершин.

— Там сигналы! Много раз сигналы кто-то подавал! Я знаю, нас учили — у моряков есть такое — телеграф, только без проводов!

— Радиостанция, что ли?

— Нет! Телеграф! Блестит, потом не блестит — и так много раз.

Блестит — не блестит… Вроде крутится что-то такое на кромке памяти — но вроде бы сам ни с чем подобным не сталкивался…

Но наша РАО помимо поддержания работы аэродрома должна ещё и караульную службу нести, даром, что на восемьдесят пять процентов в моём подчинении нестроевики и выписанные из госпиталей «восстанавливающиеся» ранбольные. Так что если в горах действительно кто-то кому-то сигналил — это надо проверить. Вокруг война, мало ли что…

Встаю, привычно пригибаясь, чтобы не задеть головой крышу палатки, нахлобучиваю пилотский шлем — не лето, чай, менингит заработать легче лёгкого — и кому я тогда буду нужен с напрочь простуженной думалкой?

— Боец Крузейро Лянча! Пойдём, покажешь, где ты этот «телеграф» видел!

Время — шестнадцать с копейками по местному. Сгущающиеся сумерки усугубляются висящими над горами тучами, лениво роняющими снежинки. Скоро следует ожидать возвращения парней с крайнего на сегодня вылета: пилоты прикрывают бомбардировщики, работающие по франкистским укреппунктам в Теруэле — зданиям католической семинарии, отделении Испанского банка, гражданской администрации, — то по пытающимся их деблокировать войскам генералов Варелы и Аранды. Если верить метеорологам, с завтрашнего дня наступит ясная солнечная погода — и тогда жди авиацию «Кондора»…

— Вон там, камарадо альферес! На горе блестело! — Хуан вытягивает руку, указывая направление вверх по склону, примерно по хребту. Гора в этом месте не самая высокая, метров триста восемьдесят, может, четыреста, но склон крутоват. Подняться можно и без всяких альпинистских приспособлений, вот только сейчас зима и склон этот местами обледенел и покрыт снегом. Может, ну его? Нет, нужно всё-таки проверить, что там за «телеграф» такой…

— Камарада Вальеха!

На мой зов практически сразу появляется бригада[6] Вальеха Нуньес. Тоже, к слову, Хуан. Этих Хуанов в роте, наверное, процентов тридцать — очень популярное у испанского простонародья имя.

— Звал, камарадо альферес? — Бывший мадридский строитель, с чинопочитанием и субординацией был не в ладах, зато имел большой организаторский талант. За год с небольшим из простого милисиано, избранного товарищами в первые дни фашистского мятежа командиром группы, он прошёл ступеньки кабо и сарженто и не был направлен в офицерскую школу только в силу своей вопиющей неграмотности. То есть подпись-то свою Хуан нарисовать мог и посчитать до ста — тоже, но на большее парня не хватало. Что поделать: сирота, чей отец был мобилизован и погиб в Анвальской битве[7], а мать годом позже скончалась от туберкулёза, с десяти лет «тянул» всю семью — младшего брата и двух сестёр. Тут уж не до учёбы было… К офицерам, даже республиканским, Вальеха относился скептически, я оказался одним из немногих исключений: во-первых, лётчик, во-вторых, лётчик с крайне редко встречающимся Орденом Республики и в-третьих, лётчик, защищавший его родной город и сбивший — официально — целых одиннадцать фашистских самолётов.

— Звал. Вот что, камарадо бригада: боец Хуан Крузейро заметил на горе подозрительные вспышки. Возможно, это сигналил своим хозяевам франкистский шпион. Назначь двух солдат с винтовками и пусть огни вместе с Крузейро поднимутся к тому месту и всё внимательно осмотрят. Если никого не окажется, приказываю устроить засаду и дожидаться шпиона в течение суток. Надо постараться поймать его живым и доставить на аэродром. Вопросы есть?

— Всё понятно, командир. Сделаем.

— Стоп. Это был первый приказ. Теперь второй, не менее важный.

— Слушаю, камарадо альферес.

С завтрашнего утра метеорологи обещают установление ясной, солнечной погоды. Это значит, что алеманос авионес могут долететь и до Сариона. Наша задача — не дать им обнаружить аэродром и наши самолёты и нанести удар. Не перебивай! — остановил я попытавшегося что-то вставить бригада. Беда с этими штатскими, пусть даже и надевшими форму. Вальеха ещё из лучших… — Чтобы не быть обнаруженными с воздуха, нужно замаскировать взлётно-посадочную полосу. Замаскировать надо под фруктовый сад. На снегу круги выложим из угля: с большой высоты фашисты примут их за кроны деревьев. Когда снег сойдёт, круги на земле попросту выжжем. В центре аэродрома поставим грузовик, на котором необходимо сделать макет садового домика. Когда наши самолёты будут взлетать или возвращаться из боя, грузовик будет отъезжать в сторону, в остальное время заезжать назад. И вот ещё что: пусть солдаты найдут небольшую сосну и посадят её в бочку, а бочку поставят в прицеп грузовика[8].

— Камарадо альферес! Алеманос не дураки, они же увидят, куда возвращаются наши самолеты и начнут здесь бомбить всё подряд!

— Верно. Алеманос не дураки, но и мы головой не только едим и носим шапки. В километре отсюда нужно оборудовать ложный аэродром. Для его обслуживания выделим пять-шесть человек, которые при воздушных налётах врага будут при помощи верёвок перетаскивать макеты самолётов, как будто они собираются взлететь, имитировать панику и поджигать бочку с бензином, от которой будет взрываться один из макетов. А для пущей убедительности я договорюсь с командирами эскадрилий и сбор истребителей при взлёте и посадке станет проводиться именно над ложным аэродромом. Работы предстоит много, поэтому — приступайте прямо сейчас.

Исполнять!

— Слушаюсь, командир!

…И понеслось оно по кочкам… Забегая вперёд, скажу: при налётах фашистской авиации на ложный аэродром за следующий месяц было сбито три «Хейнкеля-111», а настоящий аэродром ни разу не подвергался бомбёжке.

Что же до предполагаемого «шпионского телеграфа» — обнаружили и его. Только на склоне оказался не злонамеренный гад из «Пятой колонны», а… Яма. Но не просто яма, а яма, в которую кто-то, вероятно, кто-то из местных священников, припрятал церковные ценности, включая распятие из слоновой кости, дарохранительницу и статую Санта-Марии вместе с приносимыми по тянущейся ещё с языческих времён традиции дарами — одеждами из парчи и шёлка и витражом-триптихом с изображением казни Христа. Сверху это всё было накрыто холстом, но осенние ливни, видимо, смыли прижимающие холст камни и тонкий слой земли, а ветер принялся трепать ткань. Вот испанский комсомолец Крузейро Лянча и принял блеск витражного стекла за сигналы шпионского оптического телеграфа… Как вспомню, сколько бумажек пришлось заполнять из-за передачи этой находки в музей — начинаю испытывать к местным клерикалам «такую личную неприязнь»… Ну не люблю я писанины!

[1] Не повезло. Большинство этих орудий было модифицировано и приспособлено для транспортировки автомобилем или гусеничным тягачом. Но Испанская республика приобретала всё, что предлагали. А предлагали, в первую очередь, подобный «неликвид».

[2] Мексиканские Соединённые Штаты наравне с СССР с самого начала фашистского мятежа официально поддержали Испанскую Республику. Находящихся на действительной службе военнослужащих туда «в командировку», правда, не посылали, но своим отставникам ехать воевать добровольно — не препятствовали. Кроме того, после поражения Республики в Мексике образовалась вторая по численности — после Франции — диаспора испанских эмигрантов.

[3] На самом деле боевая масса всего 1014 килограммов. Но выглядит орудие внушительно.

[4] Старший брат императора Франции Наполеона I, король Испании в 1808–1813 годах. Свергнут и эмигрировал.