Летун. Фламенко в небесах (СИ) - Воронков Александр Владимирович - Страница 25

Пролетаю ещё примерно двадцать километров юго-восточнее. Вот и искомый аэродром. Лётное поле пустое, хотя уже вечер и внизу визуально удлиняются тени, начинающие шевелиться. Просто так шевелений не бывает, нужна причина… И причина эта — длинноствольные пушки в орудийных капонирах. Одно, два… О, четыре! Вид сверху, конечно, непривычен, но полагаю, это печально знаменитые «Ахт-Ахт», германские восьмидесятивосьмимиллиметровки. Эдак и убить могут…

У немцев пока что практичность и орднунг в генах зашиты, просто так ценное имущество — а зенитки ценные — где попало не оставляют. Не пустую же «взлётку» они прикрывают?

Ага, на том конце полосы, как бы «за» территорией аэродрома видна ровненькая шеренга странных древонасаждений, а ещё дальше — пара длинных зданий из местного известняка. Нет, я, конечно, видел, как с воздуха выглядят всяческие сады и лесополосы. Но в том и дело, что полосы! То есть хоть и высажены деревья с углами под девяносто градусов, но они, как правило, сильно вытянуты. А тут — полдюжины широких, почти квадратных прямоугольников, и ещё четыре — поменьше. Ну не верится что-то в фашистскую геометрию!

Щёлкаю тумблером аэрофотоаппарата. Съёмка пошла! Вильнув с небольшим набором высоты, чтобы сбить прицел зенитчикам из «Кондора» и за несколько секунд оказываюсь прямо перед «квадратами». Тут же сбавляю газ, резко снижаюсь. На высоте около тысячи метров слегка доворачиваю «Грумман» влево и перехожу в пологое пикирование на цель. Короткая прицельная очередь моего «крупняка», вторая… Есть такая партия! Партия крупногабаритных флюгцейгов[2] от Лютваффы! Маскировка, изображающая кроны зимних деревьев противостоять пулями «двенадцать и семь» не способна физически, а прикрываемая ей фашистская летадла расположена строго по центру прямоугольника. Немцы, одно слово… Значит, на аэродроме сейчас — шесть больших самолётов. Марку горящего разобрать не получается, пускай дома тот молчаливый камерад плёнку расшифровывает: съёмка-то продолжается! Видимо, тяжёлые бомбардировщики и / или транспортные машины…

А немчики обиделись! Вижу, как близко около нас возникают облачка разрывов зенитных снарядов. Умеют работать, собаки сутулые! Гебюгте хунде, иху мать фашистскую!

Извернувшись до неприличия, увожу «Дельфина» в высоту, одновременно стараясь покинуть пристрелянную гансами зону. Хорошо всё-таки, что ракет «земля-воздух» учёные пока не придумали. Только в Красной Армии есть эрэсы класса «воздух-земля», но они пока секретные-пресекретные[3].

«Грумман» заколотился, сквозь закрывающий уши лётный шлем услыхал нервные очереди установленного на вертлюге при кабине бортстрелка второго «Браунинга-М1». Наш Энрике телосложением напоминает гнома — не того крохотулю, какие фигурируют в западноевропейских народных сказках, а фэнтэзийного, из американских киноблокбастеров, вроде «Братвы и кольца» и «Хобота»[4]. Разве что волосы стрижёт коротко и мордуленция растительностью не заросла. То есть при общей невысокорослости организма мужик коренастый и сильный: пулемётом ворочает, будто тот деревянный. И это очень хорошо: повертев головой, наблюдаю пару вражеских истребителей, а на километр дальше видны ещё две точки. Не иначе, гансы сидели в кабинах под теми квадратами маскировки, что выглядели поменьше и сейчас горят желанием отомстить красным, то есть нам с Росасом Кастельяно. Ну-ну, как кажуть на Кубани, сліпий казав: побачимо… Фронт не так, чтобы далеко, а лент у Энрике в кабине — с запасом и перезаряжаться на лету камарадо сарженто научился прекрасно. Авось уйдём…

Бросая ввысь свой аппарат послушный,

Или творя невиданный полет,

Мы сознаем, как крепнет флот воздушный,

Наш первый в мире пролетарский флот!

Не ушли. То есть не то, чтобы совсем не ушли: клятый дойч всё-таки сумел приблизиться на расстояние, позволяющее дать прицельную очередь и попортил нам верхнюю плоскость крыла. Больше ничего не попортит: я вроде бы упоминал, что бортстрелок мой — фанатик пулемётов? Ну вот Кастельяно со всей пролетарской обстоятельностью того ганса и достал длинной очередью. Как «Браунинг» клина не поймал от перегрева — лично я не понимаю, но факт, как говориться, налицо. А вот остальные трое немчиков, как выяснилось, вовсе не герои воздуха: осознав, что их ведущий и, вероятно, командир, сбит и парашют спускает его на республиканскую территорию, «кондоры» почли за благо погоню за кусючим красным самолётом прекратить и, развернувшись, рванули обратно. Приземлимся — стану поить Энрике до изумления… А вот будь у меня «под седлом» истребитель стандартной конструкции без задней кабины стрелка — всё могло бы быть гораздо хуже, а возможно — и смертельнее…

[1] «Авиамарш» («Марш авиаторов»). Слова Павла Давыдовича Германа. В 1930-е-1950-е годы в тексте фигурировал именно Сталин. Со времён хрущёвской антисталинской кампании имя «Сталин» изменили на «разум», но автор знал ветеранов Великой Отечественной, певших «Авиамарш» в прежней редакции. Возможно, немногочисленные ныне живущие ветераны и дети-внуки «сталинских соколов» и посейчас так поют, не проверял.

[2] Flugzeug — самолёт (нем.)

[3] Первое боевое применение реактивных снарядов РС-82 с истребителей состоялось в ходе боёв против японских агрессоров в районе реки Халхин-Гол (Монголия) в 1939 году.

[4] Фильмы по произведениям Э. Р. Толкиена «Братство кольца» и «Хоббит» в смешном переводе Д. Ю. Пучкова (псевдоним «Гоблин»).

Глава 17

XVII

Испания, аэродром Алькала де Энарес, Испанское небо,

8 февраля 1937 г.

«Жопа в масле,… гм… нос… в тавоте — но зато — в Воздушном флоте!» — это точно про наш экипаж. Промаслились все — и механик, и оружейник, и бортстрелок и аз, многогрешный. Три дня не летали, меняли мотор. Сперва меняли его у местных интендантов на граппу (десять литров), деньги (триста пятьдесят песет и то после торга, сделавшему бы честь торговцам восточного базара) и магнето (где именно Жозебо Ксалбадорес его добыл — тайна, покрытая мраком, сам кабо не признаётся). Но — достали, причём «родной» груммановский Wright R-1820-F Cyclone, судя по сточенным напильником заводским номерам — где-то стибренный американскими авиаинтендантами и перепроданными интендантам испанским[1]. Как говорил один мой знакомый старшина эскадрильи — ещё в той, будущей жизни, — «Прапорщик — это не звание. Прапорщик — это диагноз. Неизлечимый». Потом героическими усилиями запихивали полутонный девятицилиндровик во взятый под честное слово не поломать легковой «Остин-'двадцатку»«[2] и везли на Алькала де Энарес. Ну и ставили его на положенное место всем коллективом, поскольку за неимением подъёмного крана или лебёдки пришлось мастерить из каких-то брёвен станок, принайтовывать двигун стальным тросом и подтягивать его, подцепив к грузовику-авиастартёру… Есть такое слово: 'задолбались». Это про нас.

А куда деваться?

С того самого январского вылета, когда Энрике сбил «Хейнкель», наш самолёт в комплекте с экипажем временно прикомандирован в распоряжение камарадо Франца Кальта. Человек он серьёзный и немногословный. О его прошлом известно лишь, что службу он начал ещё в Австро-Венгерской империи, повоевал на Балканах в восьмом[3] и четырнадцатом-шестнадцатом годах, в семнадцатом угодил в плен на Изонцо и с тех самых пор питает ко всем итальянцам личную неприязнь. Сам будучи беспартийным, отставной офицер во время февральского восстания тридцать четвёртого года в Вене присоединился к шуцбунду[4], поскольку к австрофашистам испытывает неприязнь почти такую же, как и к фашистам итальянским. Сумел вывезти семью в Чехословакию, в Испании воюет с ноября.

Кальт лично в сарайчике из ракушечника, переоборудованном в фотолабораторию, распечатывает аэрофотоснимки с отснятых плёнок, которые я привожу из каждого разведывательного вылета, постоянно с кем-то «шпрехает» по телефону со специфически-немецкими интонациями, часто срывается с места и, накинув через плечо узкий ремешок командирской сумки, прыгает в седло двухколёсного «Режу»[5] и под треск мотоциклетного моторчика мчится в Мадрид. Хотя формально правительство и большинство гражданских административных структур ещё осенью тридцать шестого года перебрались — это если выражаться политкорректно, а как по мне — попросту сбежали — в Валенсию, но Хунта[6] обороны Мадрида вполне функционирует, и управление военной разведки Республики большей частью сосредоточена именно там. Интересная у человека жизнь! Суетно-активная…