Ищущий во мраке (СИ) - Костяной Богдан - Страница 44

Я не замечал ни боли, ни усталости, пока бежал до квартиры. Меня миновали пролетающие над головой ядра, за что я не забывал мимолётно благодарить Господа.

Люди прятались по домам, поскольку осколки на тротуаре доставали их куда чаще, чем сами ядра зданиях. Я видел разорванных на куски женщин и детей, мчащуюся лошадь с подожжённым хвостом, за которой волочилось тело полицмейстера. Я не был уверен, что это сделала акаимская пушка, а не какой-нибудь отброс, воспользовавшийся шансом отомстить блюстителям закона.

«Ха, отброс! Да ты сам только что застрелил коронера!!» – пронеслось в голове.

– Помогите…

Пробегая мимо очередного переулка, я заметил воронку от снаряда. В нескольких метрах от неё разлилась лужа крови, следы от которой тянулись в пространство между домами. Сжимая ногу, ко мне обратился мужчина лет пятидесяти во фраке. Его лицо слегка порешило осколками, очки треснули, также, как и сломанная пополам трость, лежавшая рядом.

«Крови натекло много, перебита артерия. У меня нет с собой ничего, чем можно было бы остановить кровотечение… Можно, в теории, поискать рядом какую-нибудь верёвку, но…»

Время. Пока я стоял, Норвилл продолжали обстреливать. «Моя задержка может стоить жизней Руте и Олли!»

– Умоляю… помогите… – по щекам мужчины потекли слёзы боли. Не разбираясь в строении человеческого тела, он даже зажать артерию правильно не мог.

– Чёрт с тобой! Смотри внимательно! – я подошёл к нему и взял его руки в свои. Разорвав дырявую штанину до паха, я надавил его пальцами на нужное место, окончательно остановив кровотечение. – Дальше, каждый сам за себя! Простите!

– Постой… мне, что, так и сидеть… Ох!

Дальше я уже не слышал, что он там кричал. Спустя минут десять, наконец, смог добраться до нашего подъезда. «Спасибо О, что дом уцелел!»

Влетев в квартиру, я не на шутку испугал Руту. Девушка вскрикнула, увидев кровь на левой половине лица.

– Ничего страшного, просто перепонка лопнула! – махнул я, проходя в зал. – Олли…

Рута успела собрать кое-какие вещи и переодеть Олли. Но увидев меня, братик вдруг насупился и сложил руки на груди.

– Что случилось? – спросил я, вытирая кровь с лица.

– Тот дядька сказал… что ты убил много людей… Это правда? – он заглянул мне в душу своими слезящимися глазами. И я понял: у меня не выйдет соврать, но… я соврал.

– Мало ли, кто, что говорит? Помнишь тех хулиганов? Они ведь тоже всякое о тебе говорили! – присев перед братом, я попытался его обнять.

– Это не хулиган! Это сказал дядя полицмейстер! Он врать не будет! – воскликнул Олли.

– Послушай… Работа полицмейстера состоит в том, чтобы ловить преступников. Для этого, он проходится по подозреваемым. Но не всякий подозреваемый – виновен! Скажи, разве я похож на убийцу? – мне пришлось надавить на него.

– Нет… – понурил голову Олли.

– Вот видишь! Он ошибся, я не вру тебе, Ольгерд! И даже, если мне придётся ещё не раз тебя в этом убеждать, то давай я сделаю это где-то вне Норвилла, хорошо? Нужно уходить, срочно!

Достав из-под кровати свой саквояж, я быстро набил его всеми лекарствами и препаратами, которые были в доме. Что не влезло – растасовал по карманам. Взяв свою самую тёплую дублёнку, штаны и носки, отправился в ванную. Засунув голову под душ, смысл кровь, после чего, засунул в раненное ухо вату и закрепил её парой мотков бинта вокруг черепа.

Шансов, что левое ухо когда-нибудь снова услышит не было. В самом лучшем случае, я бы до конца жизни слышал звон, но из-за близости столь мощного взрыва, перепонка была полностью уничтожена.

«Не сказать, чтобы я до этого не следил за здоровьем ушей, но теперь к этому вопросу придётся подойти с ещё большим трепетом. Даже отит может сделать меня полностью глухим, чего нельзя допустить», – подумал я, надевая шляпу, чтобы прикрыть повязку.

Переодевшись в чистое, я вышел в прихожую, где меня уже ждала семья.

– Ну, Господь нам в помощь! – произнёс я, открывая дверь.

Я запер квартиру, хоть и понимал, что скорее всего, мы никогда сюда уже не вернёмся. Даже после окончания войны.

Когда мы вышли из подъезда, нам донесли, что обстрел прекратился: близ Норвилла появилась новая флотилия Бритонского королевства, что отогнала захватчиков. Я же понимал, что это ненадолго. Оставаться здесь больше было небезопасно.

Я не часто пользовался услугами извозчика, но пару проверенных знал. Войдя во двор одного такого, я отдал почти все деньги, что были у нас, дабы без очереди попасть в Бригг.

– Хочешь отправиться в столицу? – спросила Рута, косо глядя на то, как я в одночасье расстался с целым мешочком клети.

– Боюсь, это самый надёжный вариант. Если война продолжится не в нашу пользу, то скоро все туда побредут. У нас будет небольшая фора, чтобы обустроиться, – ответил я, складывая саквояж в повозку.

Извозчику понадобилось где-то полчаса, чтобы запрячь лошадей и напоить их перед длительной дорогой. Я помог Ольгерду забраться внутрь и сел в обнимку с ним и Рутой. Наконец, мужчина рассёк воздух кнутом и с криком: «Но!» – мы выехали со двора.

***

Некоторое время спустя, после нашего разговора с детьми, я чистил разобранное ружьё. Рана на ноге покрылась внушительных размеров коркой и перестала гноиться. Дело шло к выздоровлению, я даже обходился без костыля, но большую часть времени, по назиданию Руты, проводил в кровати.

Девочка кормила меня супчиками из той требухи, что была у нас с собой и запасами консервированных бобов из подвала института.

– Знаешь… ты был первым, в кого я стрелял за жизнь, – произнёс Эйнар, когда мы остались наедине.

Марко, как я узнал, практиковался стрельбе из ружья по тарелкам. Патронов было всяко больше, чем мы могли бы израсходовать, поэтому я закрывал глаза на такой досуг. В конце концов, пришлось смириться с мыслью, что детям, рано или поздно, придётся защищать себя самим.

– Вот так честь, – хмыкнул я, протирая ствол тряпочкой.

– А ты? Много убил наверно… – спросил учёный.

– Я не считал.

– Эвона-как! – удивился Эйнар.

– Ты что-то хотел? – спросил я.

– Вы ведь скоро уйдёте? Выходит, я снова останусь один. Твари меня не отпустят. – сообщил он. – Я понимаю, что не могу заставить вас остаться, да и смысла в этом нет, поэтому… Ничего страшного ведь не произойдёт, если ты меня застрелишь?

Мне сразу вспомнился Филимон… «Благодаря тебе, старик, я всё ещё жив».

– Всё-таки, ты решил последовать за пророчеством, – сказал я. – Почему сам себе пулю в голову не пустишь?

– Грешное дело, – пожал плечами Эйнар. – Да и… мне духу не хватит… Я совершил достаточно плохих вещей в своей жизни.

– Хочешь исповедоваться? – я свесил ноги с кровати.

– Можно и так сказать… – ответил старик-ровесник.

– Ну, – отложил в сторону ружьё, – я тебя слушаю.

Эйнар вдруг замолчал на несколько минут. Его пальцы постоянно натирали грязную рясу, остекленевшие глаза смотрели в пол, не моргая. Он кусал свою нижнюю губу до того, что по краям рта пошли алые змейки.

Когда я уже хотел, было, его потормошить, он произнёс:

– До того, как серая гниль распространилась на всё Бритонское королевство, у меня были жена и девятилетний сынишка... Большую часть года я проводил здесь, в институте, занимаясь любимым делом и редко уделял им внимание. Сейчас, я ненавижу себя за это, но… Это не самое ужасное, – дряхлой рукой, Эйнар вытер проступившие на глазах слёзы. – Когда эпидемия началась, многие из моих друзей отправились домой, вывозить свои семьи, а я… Я струсил! – скрипнул зубами Эйнар. – Несколько человек вернулись обратно, сказав, что подножие заполонили безумцы, жгущие всё на своём пути. Другим удалось пробраться к себе домой. Не знаю, вышло ли у них спасти свои семьи, но сам факт того, что я даже не попытался… Даже не попробовал… Мари… Кайл… – учёный накрыл лицо руками и тихо заскулил.

Мерзко. Я даже мысленно спроецировать не мог такую ситуацию, в которой я бы бросил Руту и Олли или Этну и Марко. Эйнар, на поверку, оказался таким же жалким, как и его внешний вид.