Ищущий во мраке (СИ) - Костяной Богдан - Страница 33

Несмотря на напряжённую обстановку в мире, я верил, что в нашем доме всё будет хорошо. В один день, пришла благая весть: Рута отличилась во время работы в пригородном госпитале, выполнив сложнейшую операцию по извлечению осколков из спины командующего военным округом, за что ей выдали две сотни клети премией и отгул на месяц.

Честно говоря, я по ней скучал. Хоть и ночевали мы под одной крышей, но я заставал Руту не выспавшейся рано утром, когда она уходила на работу, и вечером, обессиленную и голодную, по возвращении домой.

В один из дней, оставив девушку отсыпаться до полудня, я взял с собой прожужжавшего мне все уши Ольгерда на улицу. Часть денег, что давал комиссар, я потратил на целебные мази для его суставов. Пальцы рук теперь полностью слушались Олли, даже почерк стал более ровным и каллиграфическим. Пару костылей сменила простая тросточка, но я всё равно держал брата за локоть, дабы он не поскользнулся.

– Эд, купи! – остановился он перед прилавком с редкими игрушками. Их, в связи со всеобщим обнищанием населения Норвилла, было невозможно достать не только покупателям, но и поставщикам. Тем не менее, откуда не возьмись, возник рыжий торговец в заграничных одеждах, продающий деревянных уточек на колёсиках.

– Они стоят недёшево, – ответил я.

– Ты мне не дарил ничего с моего дня рождения! – начал кукситься Олли.

– Дети в других семьях не получают ничего даже в день Возвышения О, – но такой ответ явно не устраивал Ольгерда. С его логикой трудно было поспорить: «Если раньше у нас не было денег, а сейчас они есть, то почему у меня не должно быть игрушек, как тогда, когда у нас не было денег?»

Я не стал долго отпираться. Мне приятно было увидеть брата улыбающимся, особенно на фоне других детей, чьи отцы, возможно, уже вернулись с войны… в ящике.

– О, вы точно не пожалеете! – хохоча, произнёс торговец, укладывая лакированную уточку в коробку. От меня не укрылось подлое сияние его полузакрытых глаз. Я решил поскорее расплатиться и больше никогда не видеть этого жиртреста.

Еды хватало, поэтому, побродив ещё немного по рынку и взяв Ольгерду леденец в форме петушка, мы решили идти домой. Всё же, братец не мог долго ходить, да и распаковать уточку ему не терпелось.

Когда же нам оставалось идти менее квартала, из темноты подворотни показалась фигура крупного мужчины. Он поправил широкополую шляпу, и я смог увидеть его глаза.

Сердце пропустило удар, а рука сжалась в кулак. Все самые грязные слова, что я только знал, но никогда не употреблял, возникли в голове. «Откуда здесь эта мразь?!»

– Утречко, Эдгар! Отличный денёк, чтобы встретиться со старым другом! – усмехнулся Йозеф Лист.

– Здрасьте, дядя! О, я вас помню, вы учили братика всякому-разному! – воскликнул Ольгерд.

– Хо-хо! А кто это у нас тут такой маленький, смышлёненький? – умилился Йозеф и, подойдя поближе, наклонился, чтобы потрогать Олли за щёку.

– Да, неплохой денёк… был, – ответил я, стеною закрыв брата от руки извращенца. Во мне едва хватало сил не наброситься на Листа только за то, что тот посмел стоять со мной на одной стороне дороги, столь велика была ненависть. И всё же, я не мог позволить себе сделать этого на глазах у Олли.

«Просто проваливай туда, откуда пришёл, пожалуйста!» – взмолился я, продолжая сверлить чело Йозефа презрительным взглядом.

– Надо поговорить, – прошипел змей, посмотрев исподлобья. На его пухлых устах всё ещё сияла фальшивая улыбка.

– Хорошо. Дай только Ольгерда домой отведу. Договорились? – стараясь не испортить эмаль скрежетом зубов, сказал я.

– Договорились, – на этот раз, Лист улыбнулся вполне искренне. Вот только это уже не выглядело, как что-то хотя бы приблизительно дружелюбное.

Всучив Олли в заботливые руки Руты, под предлогом того, что стоило бы подмести снег в подъезде, я спустился к Йозефу.

Мы молча направились к тому же переулку, где встретились. Йозеф предложил пройти в углубление между домами, где слой из смеси снега и мусора достигал щиколоток.

– Как поживаешь? – спросил, остановившись, Лист.

– Чего тебе надо? – сил слушать этого урода не было ни малейших.

– Вижу, что неплохо, – кивнул извращенец. – Хорошо одет, выглядишь сытым. Я тоже не жалуюсь, как профессора биологии, меня назначили главой отделения первой помощи.

– Поздравляю, мне насрать. Хотел похвастаться? Тогда я пойду, – фыркнул я в ответ.

– Что ты, что ты… – ухмыльнулся Йозеф. – Я беспокоился о тебе, Эдгар! Места себе не находил, думал: «Как поживает мой любимый ученик?! Он там, на передовой, должно быть, самоотверженно защищает Родину!» Но оказалось, что он незаконно отсиживается в тылу, собирает последние деньги с людей, хотя обязан был стать под ружьё, как и многие другие граждане Норвилла, ведь он так и не получил образование лекаря! Ай-ай-ай!

– Ты..! – в висках забили колокола.

– Пока нет. Но если ты не исполнишь моё желание, я отправлю жалобу губернатору и тогда и ты, и тот, кто тебя прикрывает от призыва, будете повешены за дезертирство, – сообщил Йозеф. – Подумай о том, кто будет заботиться о твоём брате и о… Руте, ху-ху!

– Что ты хочешь? – абсолютно безжизненным голосом спросил я.

– На колени, – ответил Лист. – Ползи ко мне и покажи, как сильно ты хочешь меня отблагодарить за годы того добра, что я тебе безвозмездно сделал! – добавил он, расстёгивая ремень штанов и вываливая наружу мужское «естество».

Надо сказать, не особо-то и большое. В голову закралась мысль: «Может, потому он женщинами и не интересуется? Таким хозяйством только первоклассника напугать можно…»

Я молча повиновался его приказу. Но лишь затем, чтобы самым жестоким образом разбить все мечты ублюдка!

Во мне что-то треснуло. Судя по всему, граница той грани, за которую я никогда не хотел заходить. Теперь же, я собирался её перепрыгнуть с разбегу, ибо ненависть и гнев в сердце угрожали убить меня самого.

Если это было испытание, посланное мне Великим О, то я его провалил. Но с каким удовольствием…

– Ну же… приступай… – блаженно закрыл глаза Йозеф, приготовившись раствориться в экстазе, когда я подполз к его ширинке и взялся за основание члена рукой.

«Прости меня Господь, но этот монстр сам посеял во мне семена зла…»

– А-а-а! – взвизгнул Йозеф.

«Так пусть нажрётся их урожаем сполна!» – мысленно произнёс я.

Кинжал, купленный на случай нападения грабителей, отсёк половой орган Листа вместе с мошонкой. Кровоточащий кусок плоти беззвучно провалился в снег. Подскочив на ноги, я мгновенно зажал педофилу рот и толкнул к стенке.

Глядя в мои глаза, Йозеф обезумел от ужаса. Он явно не рассчитывал закончить свой жизненный путь так: стоя со спущенными штанами, будучи оскоплённым его любовным интересом. Тем, кого он считал жертвенным агнцем на алтаре своей безудержной и безбожной похоти.

Но у меня было иное мнение на этот счёт. В природе всё должно быть сбалансировано. И, если волки беспорядочно жрут всех зайцев в округе, у тех, рано или поздно, отрастают клыки.

Задний проход Йозефа издал омерзительный звук. Ублюдок испражнился от страха, кал смешался с кровь из обрубка члена. Меня чуть не стошнило от одного его жалкого вида. При этом, только спустя пару мгновений я осознал, насколько сильно сжал челюсти урода. Тот не мог издать ни звука, ровно, как и убрать руку от лица.

Нервные подёргивания закончились водопадом слёз. Он пытался помотать головой, дескать: «Не убивай!»

– Ты явно хотел не этого, – произнёс я ледяным тоном. – Но это то, чего ты заслуживаешь.

Глаза Йозефа раскрылись в ужасе, и он издал гортанью протяжный стон о помощи, когда я нанёс первый удар в шею. А затем ещё и ещё… Волна ярости и адреналина ударили друг о друга, превращая рассудок в ужасающий коктейль.

Я потерял счёт времени и, кажись, себя самого в эти минуты. Словно наблюдал со стороны за действиями абсолютно чужого человека. Рука сама наносила удар за ударом, а разум повторял: «Умри-умри-умри!»