Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 59

Дуня поднялась раньше всех и успела вызнать про сахар, даже нашла его в доме Посниковых.

— Да что же он у тебя лежит без дела? — возмутилась на кухне Дуня.

— Как же лежит? Мы отламываем кусочки и подаем на стол, — не меньше гостьи возмутилась кухарка.

— Я научу! — Дуня потянула небольшую сахарную голову к себе.

— Боярышня, нельзя… — вцепилась в полотно, в которое был завернут сахар, кухарка.

— А я покажу! — настаивала Дуня. — Ты лучше учись, пока я тут, — из-за сбившегося дыхания, пропыхтела она.

— Да как же… — не уступала женщина.

— Помогай! — Дуня всё-таки отвоевала сахарный кусь и победно, с грохотом, бухнула его на стол. — Мы вместе такую вкуснотищу сделаем, пальчики оближешь!

И ведь сделали, а Дуня случайно изобрела тёрку. Дома она уже давно её ввела в обиход, но дальше дома эта вещица никуда не пошла. Здесь же надо было натереть морковь для морковного торта, и пришлось сделать особым манером дырки в какой-то старой медной кастрюле. Больше особо ничего не понадобилось. Яйца, мука, сахар, творожный сырок и даже соду погасили уксусом. Пока тортик настаивался, Дуня постреляла из лука вместе с Ванюшкой. Ему нравилось учить её и обещать, что она скоро обязательно научится. А Дуня и правда в забор попадала, а раньше стрела ни во что не втыкалась.

Дальше всё было обыденно, и Дуня с достоинством приняла похвалу за тортик.

— Хватит вам мёд расточать, — оборвала всех Соломония, — не видите, девочке уже не терпится город смотреть, а вы зубы сушите!

Большой гурьбой вывалились на улицу, и никто даже не удивился, что многие из соседских ребят присоединились, чтобы показать свой город приезжим.

Псков был великолепен! От него веяло мощью, и Дуня была в восторге от увиденного. Она оглаживала древние стены и загадочно улыбалась. Потом все подкрепились горячим сбитнем и помчались покататься с горки. Дуняша, Маша, наставница и одна из родственниц остались, чтобы не испортить шубы, и вскоре вся компания начала собираться вновь.

— Без тебя… постно, — заявил Дуне вернувшийся с горки Алексейка.

— Постно? — удивилась боярышня, думая, что это местное какое-то словечко.

— Ты так визжишь, когда тебя с горы сталкивают, что кровь играет, — охотно пояснил мальчишка, и Дуня согласилась, что без визга действительно постно. — А чего вы тут лепить начали? — обратил он внимание.

— Снеговик? — насмешливо спросил подошедший боярич Волк. Ему тоже катание не доставило радости, хотя были девицы, что поглядывали в его сторону.

— Снеговик? — переспросил Алексейка уже у Семёна. — Что это?

К компании подошли Ванюшка со своим дядькой. Брату тоже стало скучно.

— Это свинья! — оборвала всех Дуня, показывая на сваленную кучу снега у стены. Видно расчищали дорогу, а снег в сторону отвалили.

— Чего?

— Смотрите, вон там туша, а вот это… чуть подправить — ибудет морда.

— Ха, а похоже! Она лежит и как бы вразвалочку, — удивился Ерёма, которого послали сопровождать молодежь.

— Так ты чего? — невнятно спросил боярич, показывая на снежный завал.

— Да ничего, — пожала плечами Дуня, а потом всё же встрепенулась и предложила: — Адавайте сделаем так, чтобы всем видно было, что это свинья?

— А как?

— Я покажу!

И Дуня начала активно командовать:

— Тут чуточку стеши!

— Здесь добавь снега. Это будет копытце.

— Огладь попу! Хвостик потом приделаем!

— Ушки выправляй, да смотри, шею свинье не повреди!

Вокруг собиралось всё больше народу и люди тоже начали помогать командовать. Свинья получалась огромной, не менее десяти шагов в длину. Дуня уже потом подумала, что снег насыпан вдоль всей стены и можно было сделать стометрового гигантского змея, тем более что помощников полно, но чего уж теперь<strong>…</strong>

И раз так всё лихо получается, то она может сосредоточиться на морде свиньи и сделать её харизматичной. Дуня никогда раньше не работала со снегом, но видела, как это делается. К сожалению, всё произошло спонтанно и она не позаботилась о смачивании снега, но уж морду она пригладит тёплыми руками, и та сохранится на несколько дней.

Позабыв о нарядной шубе, Дуня старательно вылепливала некоторую спесивую вальяжность на морде свиньи, наградила её выразительными бровями — и вдруг поняла, что у неё не свинья, а кабанище! Причём такой царственно-ленивый, что смех пробирает.

— Ой, а боров-то похож на нашего Алексея Васильевича! — раздался чей-то возглас.

— Точно! Вылитый посадник! И смотрит так же! — поддержали со стороны.

— Ну прямо с него леплено! — начали восторгаться остальные.

— Да как же так? — удивилась Дуня и даже отошла, чтобы посмотреть издали, что у неё получилось. — Это же боров, а вы сравниваете с человеком!

— Да любой скажет, что это Алексей Васильевич! Ну вылитый он! — закричали ей со всех сторон. — Наш посадник!

Дуня озабочено прислушалась к людям и пристальнее уставилась на кабана. Он вышел таким, как ей хотелось, но народ всё больше воодушевлялся, находя сходство с известным им человеком. Она хотела было по-быстрому исправить своё творение, на всякий случай… от греха подальше… но неожиданно завязалась драка между теми, кто смеялся над посадником, похожем на Дуниного кабана, и теми, кто оскорбился за него.

Мальчишки встревожились и потянули девчонок в сторону, к отдельно строящему крепость маленькому Ванюшке с дядькой.

— Надо тикать! — хмуря брови, заявил Алексейка, поглядывая на своих товарищей по улице. У тех горели глаза, но во взрослую драку они не лезли.

— Погоди, надо подправить морду, чтобы… — начала Дуня, но небольшая драка быстро переросла в масштабный махач. Ерёма сплюнул и с досадой посмотрел на боярышню.

— И как тебя угораздило? — тоскливо спросил он.

Вопрос был риторическим, но Маша ответила:

— Она не специально. Мы даже не видели этого Алексея Васильевича.

— Давайте отсюда снежками морду закидаем? — всё ещё надеясь исправить недоразумение, предложила Дуня, но тут какой-то парень попытался врезать по уху бояричу Волку, тот сноровисто уклонился, но попал под раздачу с другой стороны и упал.

— Бегите, — рявкнул Ерёма и влез в драку. — Эх, кто на меня? — заорал он.

— Я бы тоже! — восторженно завопил Алексейка, жадно оглядывая драку, но не забывая уводить доверенных ему девчонок и женщин. Ванюшкин дядька стоял и усмехался, глядя на разошедшихся псковичей.

Дуня же с ужасом смотрела на вояк, от которых валом валил пар. Кто-то махал руками, как мельница, кто-то громко советовал куда бить, кто-то выползал из большой кучи малы, довольно скалясь и отплевываясь. Боярышня понадеялась, что снежную свинью затопчут, но оказалось, что напрасно. Вскоре из толпы выполз Ерёма и вытянул оттуда Семёна Волка. Оба были в разорванных полушубках.

— Давайте-ка домой, — строго произнёс дядька — и никто не возражал. Вскоре мальчишки начали обсуждать схватку Ерёмы и Семёна. Оказывается, оба сумели чем-то удивить ребят. И теперь уже произошедшее не казалось чем-то страшным, но дома, когда наставница начала объяснять, что произошло, всё вновь переменилось.

— Кабан? На Алексея Васильевича? — не поверила боярыня Соломония. Она даже не поленилась одеться и сходить к стене, чтобы посмотреть на снежную скульптуру. Там уже собрался чуть ли не весь город, чтобы увидеть своими глазами аллегорию на посадника. Об этом поведала Соломония.

— Аллегория! — мрачно буркнула Дуня. — Слово-то какое паскудное, — добавила она. — Это происки иноземцев, — сделала попытку всё свалить на них.

Соломония внимательно на неё посмотрела, усмехнулась, а потом развернулась к семье и сказала, как выплюнула:

— А ведь похож мздоимец! Народ не обманешь!

— Бабуль! — воскликнула Дуня. — И ты туда же? Не видела я вашего мздоимца… то есть посадника. Перекреститься могу!

— Ай! Неважно, — отмахнулась она. — Может, оно и к лучшему.

Дуня невольно посмотрела на Машу, и этот взгляд перехватила боярыня.