Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 53

Катались с ветерком и даже мамок посадили на саночки. Дуня устала, но счастливые мордашки малышей наполняли её энергией. Уж как они все под её руководством только не катались! И в ряд стартовали, и гусеничкой, и на трамплинах подпрыгивали и кубарем катились.

Ребят на речке было полно, но старшие чинились перед младшими, а маленькие не умели сами развлекаться. Дуняша увлекла не только свою мелюзгу, но и чужих задействовала. Их компания росла и заливистый смех самых маленьких привлекал многих. Люди останавливались, с улыбкой смотрели, как малыши собираются в стайку, потом с веселым визгом разбегаются, хохочут и вновь собираются.

Дуня учила ребятню детским считалочкам и играм, хвалила за ловкость или сообразительность, показывала, как действовать командой. Ей не было скучно с ними или неинтересно. Малыши даже в этом возрасте сильно отличались друг от друга, и сразу было видно, кто мог верховодить, кто был надежным ведомым, а кто созерцателем. Она всем нашла роли по душе, всех задействовала и купалась в атмосфере чистого, ничем незамутненного счастья.

Но настал момент, когда пора было идти домой, и присоединившиеся на речке чужие малыши расплакались, не желая расставаться.

Дунина мелюзга выглядела счастливой и утомлённой. У них не осталось сил на возращение. Мамки заквохтали, что надо бы посылать за санями, а Дуня приметила группу старших ребят с санками.

— Эй, воины! — задорно крикнула она мальчишкам. — Не подвезете ли вымотанных бойцов, сражавшихся на горных склонах со снежными буранами и злым ветром?

Ребята хотели было отнекаться, но тут та самая малышка, что накануне встречала Дуню с ковшом в ручках, воскликнула:

— Это же Алексейка, наш сосед.

Дуня подмигнула малышке и царственным жестом предложила смущенному Алексейке посадить свою временную соседку-боярышню на свои сани. Его приятели вынуждены были последовать примеру и разобрали малышей.

Довольны были не только мелкие Посниковы, но и их мамки. До дому добрались быстро, а там уже отец возбужденно рассказывал, во сколько предварительно оценили привезённые им жилеты из лосиных шкур, тегиляй, валяные украшения и подвижные деревянные игрушки.

Боярыня Соломония и её зятья подсказывали, что с иноземных купцов можно выжать лучшую цену, а то и обменять на нужный в Москве товар, но Вячеслав уже был поражен тем, насколько выгодна оказалась эта поездка. При отъезде из Москвы отец написал ему на листочке цены, которые оправдали бы затраты и хоть немного вложенный труд, но когда Вячеслав услышал первые предложения, то втихую разорвал эту подсказку, чтобы никто случайно не увидел её.

Дунька была права, предрекая спрос на готовые изделия! И не забыть бы сказать отцу по возвращению, что нечего больше выкладывать в лавку рулоны с домашним полотном и ждать месяцами их продажи. Если велеть девкам пошить портки и рубахи, да выставить в таком виде, то вдовцы и холостяки только спасибо скажут за возможность купить готовую одёжу. А то ведь до того доходит, что честному мужу жениться приходится, чтобы в доме появилась баба для пошива портков. Да и сам Вячеслав в дороге не раз сожалел, что негде купить готовую рубаху.

Кабы знать, то собрали бы намного больший караван!

Глава 24

Вечером в доме было тихо. Набегавшиеся и наигравшиеся малыши умаялись и заснули прямо во время еды. Женщины довольно и неторопливо обсуждали прошедший день, наполненный разными событиями. Объевшаяся и разомлевшая Дуня вяло прислушивалась к их разговору и с занимающейся тревогой посматривала на Машу, когда родственницы начали обсуждать её косу. Ни для кого не стало тайной, что Маше вплели чужие пряди и вроде бы никто не осуждал это. Наоборот, добросердечные женщины принялись её подбадривать, приводя примеры других девиц, которых обидела природа. Дуне так и хотелось спросить у матери, приятно ли ей слышать подобную поддержку дочери.

И это при том, что в Дуню никто не тычет пальцем со словами, что у неё худая косица, а Маше все косточки перемыли! Умело вышитые сестрою рушники были отложены в сторону, а тема изъянов расширялась, набирала силу и дошла до абсурда. К Машке это уже не имело никакого отношения, но всем хотелось убедить её, что у других бывают проблемы намного серьёзнее, а поддельная коса — ерунда. Главное, что никакого другого уродства нет.

Дуняша смолчала только потому, что видела, как белеет от тихого бешенства мать. Она не дура и уже поняла, что оплошала. Но как теперь быть? Дуня устало прикрыла глаза. После морозца и активного отдыха на речке хотелось спать, но бросив украдкой взгляд на сестру, она глубоко вздохнула, улыбнулась во всю ширь и нарочито беспечно воскликнула:

— А мы думали, что во Пскове мода на такие косы! Одна иноземная принцесса написала, что псковские девы нарочно свои волосы режут и заменяют их конскими.

— Не может быть! Что за чушь? Какая ж девка позволит косу себе отрезать?

— Вот и мы не поверили, но ведь надо уважать обычаи, — многозначительно ответила Дуня.

— Да нет у нас такого обычая! Эту дрянь на голову цепляют только когда своих волос мало! — загалдели женщины.

Маша вскочила и закрывая лицо руками, убежала.

— Обманула принцесска! — гневно возопила Дуня, и Милослава поддержала её словами:

— Родовитая дама, а соврала!

Разговоры перетекли в другое русло и на следующий день Маша без последствий смогла избавиться от накладных волос, и все сочли своим долгом заметить, что для девочки её возраста у неё замечательная коса и стесняться ей нечего. Но Дуне не довелось насладиться триумфом и сказать матери, что она же говорила же, что не надо накладной косы. Дуня заметила, что десяток её коробочек с яблоками стоит на кухонном столе. Да, она сунула в святая святых свой нос и обнаружила их там! Оказалось, что отец щедро угостил ими дворню.

— Ну как так-то? — сердито спрашивала она у него, а он лишь улыбался и говорил, что нет нужды позориться с этим товаром. Псковичи свои мешки с яблоками не знают, как продать, а дочка их из Москвы везла.

— Да что ж вы такие непробиваемые! — не на шутку озверела Дуня и веля Митьке сторожить яблоки пуще глаз, собралась сама искать покупателя.

Соломония выслушала неугомонную дочку Милославы и направила вместе с ней и бояричем Волком своего доверенного Ерёму, чтобы молодежь не заплутала и не вляпалась по незнанию в какую-нибудь историю. Мама же велела сопроводить дочь Ванюшиному дядьке. Она бы и Светланку послала, чтобы та ознакомилась с городом, но той требовалось пообвыкнуть к новой обстановке, прислушаться к женским разговорам и только после этого выходить. Дуняшка же напрочь игнорировала подобную предусмотрительность и предпочитала влезать в гущу событий напрямки. Милослава надеялась, что когда-нибудь дочь устанет оказываться в центре внимания и угомонится, а пока по мере сил сдерживала её и обеспечивала прикрытие.

— Дунь, ты на речку? — заорал ей во след соседский пацан Алексейка, высунув голову в открытую калитку. Рядом подал голос чей-то кабысдох, и его поддержал басовитый рык более серьёзного товарища. Ванюшкин дядька насторожился и быстро пробежался взглядом по целостности заборов.

Дуня же скорчила недовольную рожицу в ответ на поднявшуюся волну лая и крикнула вчерашнему знакомцу:

— Я к иноземцам!

— А чего тебе у них? — удивился Алексейка. — Наши девки не ходят к чужакам!

Она остановилась, развернулась и окинув презрительным взглядом любителя воздвигать общественно-моральные рамки, высокомерно заявила:

— Договор заключать на поставку эксклюзивного товару.

Дуня думала, что парнишка отвяжется, услышав незнакомые слова и застесняется её нарядного боярского вида, но он оглянулся назад, что-то крикнул и выбежал на улицу. Довольно лыбясь, Алексейка под осуждающим взглядом человека Соломонии сообщил:

— Я с тобой!

— И какая мне от тебя польза? — буркнула она, задирая нос и давая понять, что ему не рады.